Дым почти материальными волнами оседал на ковер. Мне казалось, что на ощупь эта странная субстанция должна напоминать пух — мягкий и нежный. Как перышко, которым мама щекотала мне шею, когда я не хотела вставать рано утром…
— Близкие люди никогда не захотели бы, чтобы те, кто остался, горевал о них вечно. Если они действительно любили и были любимы, то пожелали бы живым счастья. Ах, милая Гинни, — печально улыбалась леди Эверсан. — Ты жива и свободна. Весь мир ждет… Верные друзья, путешествия, приключения… и любовь, да, да, любовь, моя маленькая Гинни… А ты спряталась в свою скорлупу посередине между прошлым и будущим. Тебе невыносимо вспоминать старые времена вспоминать… но и строить планы тоже слишком больно… О, милая, ты еще так молода… не спеши так ко мне… Милая, милая Гинни… будь счастлива…
Трубка раскачивалась в ее пальцах все сильнее и сильнее, пока, наконец, не выпала на ковер — и не раскололась с оглушительным треском.
Я села на кровати, обливаясь холодным потом. И отчетливо почуяла запах дыма. Не табачного…
Нет. Густого, горького, будто горит тряпка. Отвратительный, такой знакомый запах…
— Мэдди! — почти беззвучно прошептала я в темноту. Сердце гулко колотилось от страха. — Мэдди! — голос, наконец, подчинился мне. — Мадлен, ты здесь?
Что-то грохнуло, зашуршало… Щелкнул выключатель — и лампа под розовым абажуром разогнала мрак. Мэдди стояла, кутаясь в ночную сорочку, и глядела на меня шальными спросонья глазами. Зрачок превратился в точку.
— Дымом пахнет, — объяснила я, выпутываясь из душного одеяла и нашаривая рядом с кроватью домашние туфли. — Чуешь?
Она повела головой, как-то по-звериному сморщивая носик, и вдруг прижала ладони ко рту. Карие глаза испуганно распахнулись.
— Это может быть пожар… — у меня от волнения в горле пересохло. Память услужливо подкинула картину — обугленный остов дома, прокопченные камни, провалившаяся крыша…
Медлить было нельзя.
— Мэдди, беги, посмотри, что там, я накину пеньюар и догоню тебя, — хладнокровно распорядилась я, унимая дрожь. Мадлен пугать нельзя. Надо быть уверенной… или хотя бы выглядеть такой. Если это действительно пожар, паника не поможет. А если я зря разволновалась — так хотя бы не буду выглядеть дурой.
Мэдди застыла на месте, испуганно комкая шаль.
— Милая, бегом!
От окрика она словно очнулась. Взгляд стал жестче. Мэдди кивнула и опрометью кинулась из комнаты в коридор, шлепая по полу босыми пятками.
Я медленно вдохнула, выдохнула… Сердце трепыхалось, как подстреленная птица.
«Соберись, Виржиния, — приказала я себе. — Вот Эллис бы не растерялся, попади он в такой переплет».
Как ни странно, одно воспоминание о невоспитанном детективе взбодрило лучше, чем чашка крепкого кофе. Появились силы встать, надеть пеньюар и, выпрямив спину, выйти в коридор.
Там запах дыма был сильнее.
«Похоже, вправду пожар», — обмирая, подумала я, и в этот момент раздался визг. На испуг времени не осталось.
Я побежала быстрее.
Захлопали двери, разбивая ночную тишину. Снова кто-то взвизгнул — совсем близко, всего этажом ниже… о, небо, рядом с моей спальней! Да и дым сочится снизу, значит…
Святая Роберта, помоги побороть страх!
Под топот ног и голоса я слетела по лестнице, едва не теряя домашние туфли, и выскочила в коридор. В лицо пахнуло дымом.
— Спокойствие! — громко и внушительно крикнула я, нарочито замедляя шаг. На мой голос обернулись Мэдди и Магда. Замер беломраморной статуей Стефан в старомодном ночном колпаке и криво застегнутом форменном сюртуке поверх пижамы. С другого конца коридора к нам бежали подмастерья садовника, возбужденно переговариваясь. Кажется, их ночной переполох нисколько не испугал.
Лампа давала достаточно света, чтобы хорошенько все разглядеть, и даже дым был ей не помехой. Теперь стало совершенно ясно — горело в моей спальне. Но гула пламени я не слышала — значит, что-то тлеет, скорее всего, ковры или шторы.
Магда смотрела на меня так, словно вот-вот расплачется. Стефан бестолково топтался на месте, то шагая к двери, то отскакивая от нее. Подмастерья хихикали.
— Всем немедленно успокоиться, — повторила я ледяным тоном, на ходу продумывая план. — Магда, беги в крыло слуг, буди всех, кого найдешь. Пусть набирают воды в ведра и несут сюда. Молодые люди, — обратилась я к подмастерьям, имен которых вспомнить никак не могла. — Вы поднимаетесь наверх, осматриваете комнату над спальней. Да, да, ту гостевую спальню с белой кроватью… В ванной леди Милдред возьмете воду и зальете пол в спальне…
— С белой кроватью? — уже без хихиканья переспросил один из мальчишек. Второй тоже посерьезнел — видимо, понял, чем грозит пожар.
— Да. На всякий случай. Стефан, — обернулась я к дворецкому. — Открывайте дверь, надо посмотреть, что происходит… Ну же, Магда, молодые люди, не стойте на месте!
Мэдди грозно топнула, надвигаясь на мальчишек, и это привело в чувство всех. Магда, на ходу поддерживая сползающую накидку, побежала в сторону крыла прислуги, подмастерья припустили по лестнице. Только старый Стефан так и стоял — истукан истуканом. Ну и небеса с ними, сама дверь открою…
Но меня опередила Мадлен.
Створки распахнулись, выпуская клубы густого, едкого дыма. Я закашлялась и закрыла нос и рот рукавом. Мэдди пристально вгляделась в дымовую завесу, а потом вдруг отпрянула. Метнулась к вазе, вытащила тюльпаны, безжалостно бросая их на пол, и запихнула в широкое горлышко собственную шаль.
— Ты хочешь намочить ее? — догадалась я. — Мэдди, не смей туда соваться! Придут мужчины, и…
Но рыжий ураган уже пролетел мимо меня, мазанув мокрой тряпкой.
У меня сердце сжалось. Вот ведь непослушная девчонка! Что она делать собралась, спрашивается!
— Мэдди, вернись! — крикнула я и совершила необыкновенно глупый поступок — побежала следом за ней, прикрывая лицо рукавом.
Глаза слезились неимоверно. Огня в комнате не было, но дыма хватило бы на три пожара. Что-то размеренно хлопало. Я вслепую нашла шнур, который включал верхнюю лампу, и дернула.
Спальню залил ровный, яркий свет. За дымовой завесой виднелся силуэт Мэдди. Она колотила мокрой шалью по тлеющему паркету и ковру — прекрасный сувенир из Альравии сгорел уже наполовину, дым исходил от покрытых лаком досок…
Небо, да здесь все придется переделывать!
— Мэдди! — я решительно дернула упирающуюся девочку за рубашку и потянула за собой, не обращая внимания на сопротивление. — Мэдди, да что на тебя нашло! — великих сил стоило не отвесить упрямице оплеуху. — Наглотаешься ведь дыма! В этой спальне нет ничего, что я не могла бы заменить новым!
Мэдди вывернулась. На лице у нее была неописуемая смесь чувств — тревога, вина, упрямство и облегчение.
— Милая, пойдем… Что?
Она дернулась и махнула рукой в сторону самой близкой к очагу пожара стены. Я вгляделась в дым и только сейчас поняла, почему Мадлен так испугалась, что огонь разгорится.
На стене висел бабушкин портрет. Просто холст и рамка, ничего, что имело бы большую материальную ценность, но… Милдред улыбалась с него… улыбалась мне каждый вечер, а я вспомнила об этом только сейчас.
Мэдди от волнения вдохнула глубже, чем следовало бы, и зашлась в надрывном кашле.
У меня сердце словно тисками сжало.
— Идем, дорогая, — я обняла ее и уже настойчивей повела к выходу. — Портрет можно будет потом отреставрировать. И он в любом случае не стоил бы твоего отравления.
Мадлен, больше не сопротивляясь, последовала за мной. Хрупкие плечики вздрагивали, когда она пыталась подавить кашель. Мокрая шаль так и осталась лежать на ковре.
— Живые важнее мертвых, — пробормотала я, закрывая двери. Чем меньше воздуха будет внутри, тем ниже вероятность, что тлеющий ковер запылает. — Бабушка бы одобрила…
Дальше по коридору распахнулись двери, и послышался топот ног, плеск воды и голоса слуг. Я осторожно оперлась на стену, так, чтобы со стороны слабость не была заметна и приготовилась командовать.
Похоже, мне предстояла долгая ночь.
К счастью, портрет не пострадал. Только лак потемнел и закоптился, но с этой бедой мастер, выбранный по совету Эрвина Калле, обещал управиться за неделю.
Следующий день прошел хлопотно, но бестолково. Миссис Хат, узнав о ночном происшествии из третьих уст и в сильно приукрашенном варианте, слегла. Ее дочка без промедления бросила дела в своем собственном доме и захлопотала вокруг Роуз — наверняка запах мятных капель на всей улице стоял. Мадлен, наглотавшаяся дыма, выглядела бледновато, но была весела и много смеялась — радовалась, что обошлось без жертв. Георг, напротив, выглядел весьма мрачным — переживал за миссис Хат, но не решался прийти к ней в одиночку, пока рядом находилась дочка, а Мэдди было не до того.
