руке, и стянул рану в несколько секунд обратно на его глазах. Видел бы ты его лицо! Брендон не сразу с этим справился, редкие смертные знают, сам понимаешь. Но он посчитал нас за чудо, которое не объяснить с научной точки зрения.
– А что насчёт твоей лучшей половины? – прищурился Тед.
– Нет! Нет, что ты! Этого нельзя допустить, – Джеймс нахмурился, снова закурил и отрицательно помотал головой. – Я очень стараюсь не навредить им, они прекрасные люди. У него четыре сына. Старший работает здесь же. Паб приносит стабильную прибыль. Про медведя я рассказывал, что следы и фото для меня в прошлом веке раздобыл знакомый охотник. Это всё…
– Босс! – Горич поставил перед ними две большие белые тарелки с жареным мясом и тушёными овощами. А потом принёс от стойки два бокала тёмного густого пива. Тед был очень рад подкрепиться. – Босс, а мистер Рэдмаунт…
– Да, не волнуйся, Тед в курсе вопроса, – с улыбкой кивнул Маккинли.
– Признаюсь, мне было тяжело принять и понять это, мистер Рэдмаунт, но, правда, когда твой работодатель порой странно себя ведёт и не меняется столько лет, поверишь во что угодно, – смущённо хохотнул бармен.
– Да, я редко сюда заезжаю, но всё равно бывают косяки из-за времени…
– Ой! Расскажите ему про старого Дункана, босс, – хрюкнул от смеха Брендон.
– Да, смешная история! – кивнул Джеймс, хмыкнув, выдохнул дым к потолку. – Лет десять назад. Тогда в собственности был только первый этаж. За стойку если завернуть, вон маленькая комната, сейчас кладовка, а тогда я там конторку себе держал с терминалом, роутер на потолок, бумаги, счета, налоги, ну и ящики, коробки всякие. Тесно, но в целом удобно, уютно. Портьера плотная. И вот, заехал я как-то проведать своих, дела разные. Брендон уже лет двадцать работал, да? Листаю себе книги, циферки свожу. И слышу, кто-то бармену конкретно на уши присел. И голос вроде бы знакомый. Старый Дункан, мой завсегдатай с конца девяностых прошлого века ещё! Тот ещё бухарик был, в архиве государственном работал, много забавного рассказывал! У него комната в коммуналке была неподалёку за бульваром. Уселся, и давай заливать, какой раньше паб был хреновый и последний. Мол, вот какой жадный гад и сволочь хозяин, а только он, хитрый Дункан, всё-таки развёл в кредит жлоба Маккинли, да так и не отдал триста рублей! Хвастается, понимаешь, крыса древняя! И такое меня зло взяло, Тед! Я взял, вышел в зал, и говорю: «Пи*дишь, старый, ты мне пятихатку зажал!».
– И что дальше? – засмеялся Рэдмаунт.
– Да что! Прикинь, он меня последний раз лет сорок назад видел, и я тут, такой, выскакиваю, как привидение! Молодой и красивый! – подмигнул Джеймс. – Охренел дед, захрипел, да и хлопнулся в обморок, сердце прихватило. Ну, мы ему врача, все дела. Откачали. Он после этого пить совсем бросил. Лучше уж в восемьдесят, чем никогда. Я с ним уже не встречался, но знаю, он потом заходил, да, Брендон?
– Да, босс, ещё лет семь мимо ползал по променаду, всегда здоровался! – трясся, хохоча, рыжеватый бармен.
Он ещё пару часов развлекал их байками, постоянно переходя с русского на английский, иногда отвлекаясь на посетителей. Среди них было много постоянных гостей, такой вывод коп сделал по разговорам и манере общения с персоналом. Маккинли хохмил и здоровался с клиентами, припоминая многих. После обеда заказал для Теда ещё чай и кусок пирога с вареньем.
– Как тебе удаётся сохранить присутствие духа на протяжении стольких лет, я бы, скорее, затосковал и впал в суровую депрессию? – не выдержал Рэдмаунт, изумляясь.
– Потому что если ты не будешь находить в себе сил смеяться, то просто сдохнешь в унынии. Нужно уметь видеть свет! Часто это очень сложно. А иногда и просто невозможно! – покачал головой Маккинли.
Его лоб рассекли морщины, голубые глаза глянули с болью, у губ появились горестные складки.
– В сорок третьем году прошлого века я попал в Майданек со своей женой Рахель и её семьёй. Они умерли в газовой камере, а я дожил до Эрнтефеста в ноябре, получил пулю в затылок. Тогда играла музыка. Но я успел улыбнуться, подумал о своей свободе…
– Ты же мог обернуться и спасти людей!
– Это так не работает, Тед. Я принёс бы больше вреда этим пленным. А даже, если бы Рахель и выжила случайно, смогла бы она жить с монстром? Думаю, нет.
– А… Извини, но… твой труп?
– Мне повезло, нас после кремировали. Кости никто не увидел.
– Но как ты…?
– Нужно уметь видеть свет! Иначе тьма сожрёт тебя! Не забывай об этом, Тед… Так, нам пора! Спасибо за приём, Брендон! – Джеймс долго прощался с добродушным барменом.
– Куда мы едем? – спросил Тед, когда они вернулись на парковку.
– Выполнять поручение. Мы сюда приехали, не чтоб по музеям ходить!
Глава 10.
Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство, Русско-Китайский Союз…
Чёрный блокнот
Не очень удобно писать в дороге, но лучше уж так. Много мыслей, в голове всё путается. Чем больше я узнаю их, тем сложнее выстраивать с ними какие-то человеческие отношения. Андрей прав: они не люди.
После Праги я потом часто думал, настолько ли на самом деле безумен Вольмер, или напротив, он среди них самый нормальный, наименее «поехавший»? Как они справляются с этими бесконечными годами и умудряются сохранить здравый рассудок?
Дописано на полях ручкой другого цвета: «за своей крышей следи, чудила, а то фляга засвистит, и не заметишь!».
Всё больше сочувствую Елене, с ними так тяжело! Теперь больше понимаю её. Очень скучаю. Увидимся ли мы с ней? Реми не сказал, где она, а я не хотел с ним разговаривать. Вот прибить реально желание было!
Джеймс сказал «важно видеть
