Тишина в окрестностях сразу становится более подозрительной, за каждым кустом мерещатся жуткие тени с горящими глазами и острыми зубами, внимательно следящие за мной. Тупое онемение удается скинуть не сразу, но новый приступ паники ошпарил кипятком, на четвереньках я выбралась из оврага и бегом припустилась, как мне казалось в сторону дороги, раздвигая попадавшиеся на пути ветки руками, но в кромешной темноте, видимо, заблудилась. Ну, я ж уникум. Все, что я делала, выходило как-то на автомате и воспринималось крайне смутно. Но пережитое гнало меня прочь, дальше, только бы сбежать. И я все бежала и бежала, задыхаясь от сумасшедшего темпа и боялась, что сердце лопнет, не выдержит, падала, обдирая ладони в кровь об устеленные ковром по земле ломанные ветки, ожидая каждую секунду гневного оклика, или удара, а, может, и выстрела, и тихо молилась, трясясь от ужаса… Уже под утро, когда на небе забрезжил пасмурный рассвет, я по дурости влезла в болотную грязь, ноги утопали по щиколотку в холодной воде, но совсем паршиво стало, когда начался дождь.
На улице уже поздняя осень, а куртенка-то и так не особо греет, а если уж и насквозь промокнет… Это что ж мне, за неделю пережив столько всего и загнуться в лесу от какой-то простуды? Не-е, что-то не хочется. На самом деле, правильнее было б спрятаться под каким-нибудь кустом недалеко от бункера, дождаться рассвета, а потом потихоньку продвигаться к дороге, держась кромки леса; и если бы у меня ума было побольше, так бы и сделала, но, видно, при рождении обидели меня разумом, зато упрямством наградил ослиным, и я продолжала переть вперед, вглядываясь по сторонам. А дождь потихоньку разошелся и перешел в ливень, как из душевой лейки, не внушая ничего, кроме тягучего и ноющего отчаяния, заполнявшего каждую клеточку тела. Теперь хороших перспектив от своего бедственного положения я не находила, пытаясь плотней укутаться в свою куртку. Огромная ель, развесившая лапистые ветки до самой земли, стала просто подарком небес, когда ноги стали меня подводить. Сердце колотилось, отдаваясь в ушах тяжелым гулом, от пережитого стресса тошнота подкатывала к горлу съёжившимся клубком. Тело трясется так, что подкашиваются коленки. Я рухнула на землю, забравшись в хилое убежище, но хотя бы укрылась от дождя и, свернувшись калачиком, чувствуя, как все вокруг начинает стремительно кружиться, кажется, потеряла сознание. Беспамятство чередовалось тревожным дремом и жуткими обрывками воспоминаний, грызя отчаянием изнутри.
Взгляд, затопленный бешеной яростью, просто демонический, выплескивающий чудовищную сущность наружу. Сильный швырок в сторону, что меня протащило по полу несколько метров, а потом сердце прыгнуло в горло, и по коже побежали мурашки жути, когда слух уловил звук первого выстрела. И пошла адская карусель со смертью… что холодок никак не желает сходить с лопаток. Выстрелы резали воздух, только успевай уворачиваться, разрастаясь отголосками среди зловещего света тусклых ламп, врезаясь в стены коридоров, мебель и посуду в пищеблоке, разнося всё в щепки и на маленькие осколки, а пустые гильзы сыпались стальным градом на бетон, как в замедленной киносъемке. Душа у меня до сих пор словно в капкане с испугу и каждая поджилка дрожит. Монстр вырвался на свободу, показав своё истинное лицо, и выпустил в меня целую обойму… и не убил… Почему? Не смог? О чем-то это да говорит. По крайней мере, это хотя бы символ надежды.
Но тот надрывный вопль откуда-то из глубин нутра грудины… боже, словно его наизнанку выворачивали. Что это было? Больше смахивало на безумный припадок. Уже давно стихли звуки выстрелов, но я сообразила, что Эрик без сознания, только когда с меня схлынул первый шок, а он все не двигался. Совсем. Как неживой. Это меня здорово напугало, хотя казалось, куда еще больше-то, и так зуб на зуб не попадал. Я подползла к нему, с опаской нащупала пульс и вздохнула с облегчением, но на смену облегчению вновь пришел панический страх. Вдруг он сейчас очнется? И что Эрик со мной сделает? Он чуть не пристрелил меня… Господи, нет, не думать об этом, не думать… вскочила на ноги и бросилась к лестнице. Конечно, это было глупо, люк должен быть заперт, нечего было и надеяться, что Эрик по забывчивости оставит его открытым. Но он и вправду был не заперт, а мне не хотелось, очень не хотелось умирать…
Из небытия я выплыла ближе в полудню, повезло еще, что дождь закончился. Ежась от влажности, обхватив себя за плечи руками, я таращилась в никуда и без стеснения рыдала в голос, кажется, даже не замечая этого. Нужно подниматься пока светло и идти дальше, искать город, да только я совсем не представляла в каком направлении он находится. Раскисать нельзя, иначе погибну. Черт бы побрал этот гребаный лес, который давно перестал казаться мне спасительным убежищем; он вызывал страх, таил в себе угрозу. В темноте мне отсюда точно не выбраться, буду плутать по одному месту и даже не пойму этого, и оставаться здесь нельзя, ночи уже холодные, и я попросту замерзну, а костер разжечь нечем. В любом случае выбора нет, мне нужна еда, правда, сомневаюсь, что кусок в горло полезет, но силы рассчитывать надо. Еще вода и хоть какое-то оружие, ведь не известно, есть ли тут какие дикие звери… Бл*дь, идиотка, ты и не таких уже зверей видела, а всё боишься. От мыслей об Эрике на душе становилось особенно скверно. Хочу каменное сердце, чтобы не чувствовать ни обиду, ни боль, ни разочарований.
Как же так? Хотя, а чего ты ожидала, идиотка? Вспомни, как ты чуть не загнулась от побоев. Силу Эрик свою явно не рассчитывал, чудо, что живая осталась. А дуло примеренное к твоему виску? И, Ворон… Боже мой, это какой-то затянувшийся кошмар… Ну почему всё так вышло? До сих пор не могу поверить. Не могу принять такое предательство. Но всё еще хочу надеяться, что это какое-то недоразумение. И как только меня угораздило так вляпаться, везучку! Жизнь, к сожалению, без инструкций. А я не просто наступаю на одни и те же грабли. Я на них прыгаю. С разбегом и от души… Ощущаю себя малюсеньким, абсолютно беспомощным, растерянным клубочком с порванной душой, в один момент потерявшей всё, что делало меня сильной и живой… сердце расколото на сотни осколков, слеза срывается по щеке, влаги в организме даже толком поплакать не осталось. Домой, как же я хочу домой… мне плохо тут.
Через пару дней моя задорная тыльная часть беспокойного организма приумолкла и более не просила приключений, даже самых затейных, да и сил двигаться почти не осталось, но я все-таки шла, осторожно ступая, дыша через раз и непроизвольно вздрагивая от каждого шороха в кустах, пробираясь по дебрям, почти умирая от жажды. Ни ручья, ни реки найти не удалось, только поздние ягоды, поддерживающие мой мало-мальский баланс организма, оставалось надеяться, что выбрала правильное направление, и рано или поздно все же выйду к стене. Как же я устала… и проголодалась. Блин, у меня скоро голодный обморок случится, аж живот уже к позвоночнику прилип… А еще я похожа на бомжа со стажем, мда, что оптимизма не внушало.
Знать бы еще, что делать дальше, пока я совсем не обессилела от голода и не окочурилась в первой попавшейся канавке. Перво-наперво необходимо найти хоть что-нибудь подходящее под временное убежище и отдохнуть. Впрочем, в любом случае, чтобы оклематься мне нужна хоть какая-нибудь крыша над головой, тепло, вода и пища, кажется, я переохладилась ночью на холодной земле и меня лихорадит. Но ничего из перечисленного у меня не было, да что там, не было этого и поблизости. И вроде бы все ничего, терпеть можно, но ощущение какой-то надвигающейся безнадеги не оставляло до такой степени, что на секунду даже возникло совершенно безумное желание оказаться снова в бункере, но я сразу прогнала эту паршивенькую мысль из головы. Мало того что Эрик чуть не убил меня, так, наверное, после моего побега, он если и попытается отыскать пропажу, то лишь для того, чтобы закончить начатое. Или уже тешит себя счастливой мыслью, что я сдохну в лесу в мучениях.
А я всё так и не могу понять, как же можно было так ошибиться в человеке? Какая я глупая, господи, влюбилась в монстра, убийцу, психопата, от которого одним только чудом унесла ноги, а теперь даже не только не имею понятия, где нахожусь, но и не особо удивлюсь тому, если не смогу вернуться в город и останусь до конца своих дней в застенье. Смочив собравшейся на лопухе влагой пересохшие губы, я только скривилась, уже даже не понимая, что болит больше — вывернутая наизнанку душа, разболевшаяся нога, или голова, которая просто раскалывалась при каждом движении. Может быть, стоит экономить силы и побольше отдыхать? И как только я позволила себе настолько расклеиться? А, может быть, и пора посмотреть правде в лицо? Ну сколько я тут продержусь? Сердце раздирает от изводящей тоски, но я сцепляю зубы и заставляю себя переставлять ноги, направляясь на небольшой просвет среди деревьев. Да хрена вам лысого, я выберусь отсюда. Я просто должна выжить, хотя бы для того, чтобы узнать, что с моими друзьями все в порядке. Что они живы.
