К вечеру становится ветрено, и я снова мерзну, но вынырнувшая среди зарослей старая кособокая хижина, больше похожая на лесничий домишко, позволяет довольно неплохо набраться сил и, наконец, забыться необходимым сном, став мне приютом на пару особо дождливых дней, а потом уже решить, куда двигать дальше. Самое главное — добраться до ферм Дружелюбия, без помощи в город попасть будет ой как непросто… Дни моего путешествия выдались хмурыми, как и настроение, я утопаю в отчаянии, попеременно гадая, то ли мне в обморок упасть, то ли скончаться уже прямо на месте, когда очередной темный подлесок показывается на горизонте, и на меня накатывает дурацкая и совершенно нездоровая апатия. Вымотанной и безоружной, я ощущаю себя слишком беспомощной. От этого я расстраиваюсь еще сильнее и начинаю тихонечно скулить, размазывая по щеке горячую слезу, а желудок выдал заливистую трель, настойчиво требуя, чтобы в него запихнули хоть что–то. Сию минуту! Ах, твою мать, ну чего разнылась тут, а? Подумаешь, потерялась! Зато ты живая еще! Так что нечего рыдать, а ноги в руки и вперед.
Я сижу на берегу какой-то речушки, вытянув ноги, слушая умиротворяющий плеск волн, и сияя как новый пятак. Впервые за неделю небо озарилось солнцем, греющим лучами землю и расстеленную на траве одежду, но вода холодная, брр. Плевать, зато напилась и отмылась, а то от самой себя уже воротило. Прихваченная из хижины ржавенькая фляжка наполнена до краев, теперь жажда не страшна, а вот с едой совсем плохо обстоит. В лесу полно мелкой живности, но она слишком шустрая. Пару раз я видела белохвостых оленей, мирно щипавших травку, и так мясца захотелось, ммм… Был бы у меня хоть нож хороший, а так… Ладно уж, чего там, судя по тому, что мне все чаще стали попадаться останки довоенных пригородов, заброшенные древние шахты и разрушенные каменные остовы, я на верном пути. Вот наемся от пуза, высплюсь как следует, осмотрюсь на месте, и устрою еб*нную революцию новым хозяевам мира!
Свежий ветер толкается в лицо, прерывая дыхание. Я мурчу от удовольствия, натягивая еще влажную, но почти чистую одежду и наломав пушистых веток, заваливаюсь на импровизированное ложе. В траве начинают заливаться какие-то букашки монотонным стрекотом… Сумерки очень быстро накрыли землю, стало прохладно. Глаза слипаются сами собой, и я погружаюсь в полудрему, а потом и вовсе засыпаю…
Почти на ощупь я бегу в темноту, наполненную зловещими черными тенями, пытаясь разглядеть опасность… Все вокруг было очень странным. Не слышно шороха ветра, никакие птицы ночные не переговариваются, насекомые не стрекочут, даже кроны очень высоких деревьев не шелестят. Тишина. Жуткая. Мертвая, какая обычно бывает в густой темноте, окружающей меня плотной, непроницаемой стеной, безбожно глотающей звуки. В ней ничего и никого, но кровь в одно мгновение отливает от лица, неведомая сила страха гонит меня дальше, и холодный озноб уже течет по спине ручейком, поднимая волоски на руках дыбом. Ужас, отупляющий, цепенящий, от которого кровь стынет в венах… Именно он вытолкнул меня из сна, ворвавшись в душу.
Дыхание, судорожное и хриплое… моё дыхание, как у загнанной дичи покорно вплеталось в тишину, полутьму которой рассеял на миг лунный свет, выхватив едва приметную тропинку, нырнувшую в заросли. От слабости ноги просто подкашиваются. Останавливаюсь, оперевшись на дерево, чтобы отдышаться. Разноцветные круги плавают перед глазами. Мир сузился до невообразимых размеров, сосредоточившись в резком ухе, взметнувшимся среди зарослей, вдали эхом отдается страшный вой, разрастается, и сердце моё скатывается в пятки, отчаянно колотясь барабанным боем. Бл*дь, мне не мерещится? Это галлюцинации… Крепко зажмурившись, мотаю головой. Нихера не видно. Обступавшая чернота такая густая, что, кажется, ее можно пощупать руками… Глаза, привыкнув к темноте, начинают различать очертания деревьев. Померещилось? Что меня так напугало, что я, не помня себя, бросилась наутек… Кошмар просачивается в меня до самого нутра, впитываясь под кожу. И нет ему конца и края…
Долгие несколько секунд не происходит ничего. А потом мгла, просачивающаяся сквозь лесные дебри, начинает клубиться, словно там, внутри нее, что-то движется. Движется, медленно приближаясь ко мне. Окружая. Страшно невозможно, аж зубы стучат. Чернота вокруг дышит, вьется, рассеивается… А потом из тьмы раздается странный треск веток, так похожий на мученический стон сотни голосов, словно деревья оживают, выплетаются корнями, протягивая свои ветки, как жадные щупальца, пытаясь схватить… Внезапно звук обрывается так же неожиданно, как и появился и повисает тишина, в которой слышно только моё затаенное дыхание. Да я брежу или сплю? Или все сразу. Да что за чертовщина происходит? Но мороз ползет по позвонкам острыми мурашками, когда в ночи начинают проявляться причудливые тени… Они движутся прямо по земле, подбираясь огромными вздымающими жилами змей. Резкий оглушающий треск, неживой выстон, уплывший в беззвездное полотно, я дергаюсь в сторону, но ноги не слушаются. О-о, черт…
В ту же секунду из темноты пробились жесткие отростки чего-то, мгновенно оплетая мой живот, как сетью, конечности стягивает прутьями, сдавливая в общий кокон, швыряя меня на землю так, что дыхание выбило напрочь, и резко поволокло в густой кисель ужаса. Я воплю от страха, стараясь ослабить кошмарные щупальца зубами, во рту горький привкус древесины… Нужно высвободить руки, вцепится хоть во что-то, удержаться, спастись… вокруг грохочет и нечеловечески воет лес, охает, страшно скрежетает, а меня тащит куда-то волоком, и силы на исходе… Тело немеет, губы сжимаются. Голова кружится… не соображая от страха. Пошевелиться невозможно, осталось только беспомощно извиваться… По шее крадется тонкая веточка удавки, врезаясь в кожу, и стягивается петлей. Меня душит, воздуха не хватает даже на вздох, из горла сыпятся жалкие хрипы, глотаю брызнувшие слезы, слух заволакивает выколачивающая дробь крови в висках. Все случилось так быстро… так быстро… В одно мгновение. Дрожащее сердце торопливо пульсирует в паутине вен и сосудов, готовясь разорваться на клочки. Боль накатывает обжигающей волной, а холодное дыхание смерти опаляет кожу и отчаяние охватывает меня…
Пересохшие губы, с трудом разлепляющиеся, словно налитые свинцом веки, жутко гудящая голова, которой я, кажется, обо что-то приложилась… А что, собственно, произошло? Шорох. Попытавшись пошевелиться и что-то разглядеть в темноте, я услышала звук шагов, а потом почувствовала тепло чужого тела и рук, которые охватывали меня. Меня кто-то нашел, спас… Эрик… Боли больше не было, только уютное покачивание… непонятно почему. Сознание расплывалось, мысли не могли собраться, взгляд не был способен сфокусироваться ни на чем и с трудом распознавал очертания леса. Я задерживаю дыхание, чтобы лучше слышать, что происходит вокруг. Громкий картинный вздох призывает меня напрячь зрение и присмотреться, но в глазах туманная дымка, сквозь которую проявляется чье-то лицо… Красивое лицо, с нереально правильными чертами, как у манекенов в магазинах, кажется обеспокоенным. Мужчина, совершенно не знакомый, куда-то меня несет на руках. Куда? Паническая атака бросается в измученное усталостью тело, только сил вырваться не осталось.
— Тише, тише, — слышится бархатистый, вкрадчивый голос, — всё хорошо. Я не причиню тебе вреда.
— Я потерялась, — сипло вышептываю, в горле целая пустыня образовалась и губы спеклись. — Мне нужно добраться до города.
Какой-то тяжелый, обреченный вздох рвется из легких, а сердце щемит. Сейчас моих сил не хватит справиться и с младенцем, поэтому я просто закрыла глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям, устраиваясь поудобней в теплых объятьях и надеясь, что это всё мне просто снится.
— Я помогу, — заверил он, — мы уже недалеко от стены.
— А что произошло? Кажется, на меня что-то напало…
— На тебя скриммен напал. Успокойся, всё уже позади.
— Скриммен? — ахнула я, и брови взметнулись вверх от удивления, потому что ни о чем подобном я не была в курсе. — А кто это?
