Ирония ситуации заключалась в том, что вчерашний оборотень судя по всему гонялся за насильниками и ворами. Зло уничтожалось злом, невероятный паноптикум. Милиция здесь бессильна, люди будут пропадать, пока в борьбу не включится страж. Бартошевич провел ладонью по короткому мечу, спрятанному в украшенный орнаментами кожаный чехол и засунул древнее оружие под сиденье. Он вздохнул. Предстояло съесть пуд железного боба. Фигурально, конечно. Его беспокоила личность Насти. Странная девушка, не менее загадочная, как и вся сложившаяся ситуация. В ней ощущалась нераскрытая нерожденная сила, которая спала словно личинка в коконе, в ожидании стать бабочкой. Кто она?
— Давно ждете?
— У меня привычка появляться на десять минут раньше, — признался Вадим.
Настя без приглашения села на переднее сиденье.
— Хороший обычай. А я не люблю опаздывать, но приходится. Куда едем?
— Куда пожелаете.
Бартошевич повернул ключ в зажигании, они медленно двинулись с места.
— Если честно, я домоседка. Не знаю ни одного приличного заведения, в котором можно скоротать вечер.
— Это поправимо. Дайте мне пару уроков истории, и я вам с радостью покажу все ночные клубы и бары города, — отшутился Вадим.
— Частый посетитель?
— Служебная обязанность.
«Ауди» уверено набирала скорость. Миновав несколько светофоров, они свернули в переулок и выкатили на проспект. Вадим включил музыку. Настя молча слушала и рассматривала огни рекламных вывесок, висевших на каждом здании.
— Сара Брайтман, — узнала девушка знакомую мелодию. — Мне нравятся ее песни.
— Мне тоже. Дома целая коллекция дисков.
— Еще люблю Энию, Блэкморс Найт.
— Ого, — Вадим улыбнулся. — Не часто встречаю девушку, которой нравится настоящая музыка, а не дискотечные прыгалки.
— Я не люблю дискотек и не танцую.
— Почему?
— Не знаю. Либо там что-то не так, либо я совсем другая.
— Возможно правильно и первое, и второе.
— А вы? Вы любите танцы?
Вадим почти смутился.
— Не задавался целью. Да и с моего года давно все куры передохли, чтобы научиться танцевать.
— Правда? На вид вам не больше тридцати.
«В том то и дело, что только на вид», — подумал Вадим, но вслух ответил другое.
— Предпочитаю тесную компанию друзей, если хочется повеселиться, отдохнуть. И никаких танцев. Вообще, я бирюк. Люблю одиночество.
— У нас с вами гораздо больше общего, чем я предполагала.
— Даже так? Интересно.
На очередном повороте Вадим свернул влево.
— Есть на примете уютное ночное кафе.
Настя быстро согласилась, и Вадим предложил перейти на «ты».
Они перебрасывались незначительными фразами, Бартошевич внимательно следил за улицей. Отмечал мелкие детали тренированным оком стража. Подростки отправились гулять, один полез в карман, скорее всего за сигаретами или деньгами; сивый как лунь дед доставал из мусорки пустую бутылку; за поворотом двое подвыпивших друзей поддерживали третьего и явно пытались обчистить товарища; по пустой автобусной остановке пробежал облезлый кот; рядом скандалили две женщины потертого вида. Город жил. Бартошевич умышлено объехал все места, в которых за последние недели произошли жуткие убийства. Хотелось обнаружить хоть один едва заметный след присутствия хищника. Волк всегда возвращается туда, где нагадил. Волколаку жертвы нужны часто, и не из-за жажды убийства, ему просто нужно питаться, чтобы выжить.
Кафе называлось «Барон Мюнхгаузен». Посетителей пока было мало, основная масса подплывала к полуночи. Они выбрали столик, заказали фруктовое желе и по коктейлю. Настя заметила легкую озабоченность на лице нового друга.
— Тебя что-то тревожит?
Вместо ответа Вадим спросил:
— Ты видела настоящего волка когда-нибудь?
— Только в «Мире животных». Они в самом деле огромные?
— Вчера был не волк.
Вадиму очень хотелось прямо сейчас взять быка за рога и все разрешить-развязать сегодняшней ночью. Тянуть время не было смысла…и не хватало самого времени. Полнолуние в самом разгаре.
— Я хотел выразиться иначе. Он не совсем обычный волк, — поспешил объясниться Вадим.
— Мне тоже так показалось. Твой напарник столько стрелял, но хищник сбежал. Будто пули ему не страшны.
— Только простые пули не могут поцарапать его шкуру, — подтвердил сержант. — Чудовище могут убить пули из серебра.
— Слишком нереально, сверхъестественно. Невозможно.
— Настя, тебе необходимо узнать много неправдоподобного.
— Мне бояться?
— Нет, не следует, пока я рядом. Последний такой хищник считался уничтоженным еще до твоего рождения. Очень древние существа, они волки лишь наполовину.
— В самом деле? — она поковырялась в тарелке с желе. — А на вторую половину?
Он вздохнул и решительно произнес:
— Люди!
Настя попробовала на вкус коктейль.
— Вадим, ты это… Уфолог что ли? С инопланетянами контактируешь?
— Понимаю, звучит глупо. Но перед нами проблема, над тобой возможно нависла угроза?
Ну вот, подумал страж, сейчас его по обыкновению примут за психа, в лучшем случае параноика. Настя отправила в рот кусочек желе, прожевала.
— Это продолжение легенды про Всеслава? — осторожным шепотом поинтересовалась девушка.
— Полоцкий князь давным-давно умер, как и написано в учебниках, — заверил Вадим. — Во времена Римской империи мрачные леса нашей страны населяло древнее ужасное племя.
— Невры?
— Именно. Дикими и страшными их называли римляне.
— Я знаю.
— Настя, я не сумасшедший. Невры пропали с наших краев с приходом цивилизации. Куда исчезли — неведомо, но некая часть решила покинуть мир людей и навсегда слиться с лесом, навсегда превратиться в волков, стать хищниками, позабыв про людской род с их страданиями, ничтожными страстями. Известно, что они отделились от своего племени. Часть расплодилась, добралась до Скандинавии и рассеялась по суровым лесам Норвегии и Финляндии. Но осталась часть тех невров, кто не забыл изначальной людской сущности. Они не нашли пристанища и не смогли навечно остаться в звериной шкуре. Так появились волколаки, обозленные на весь свет хищные существа: наполовину волки, наполовину люди…
— Ни разу не слышала подобной легенды, — призналась Настя.
— Историки об этом не пишут.
— Я сама — историк!
— Я имею в виду других историков. Тех, кто хоть однажды на своем веку повидал существо, названное римскими легионерами lupus nocturna.
Девушка отодвинула полупустую тарелку. Есть расхотелось напрочь.
— Однажды во владения невров вступил римский легион, — продолжал Вадим. — Солдаты императора уже топтали Британию, воевали с германцами. Из леса никто не вернулся. Все легионеры пропали без вести. Если не ошибаюсь, об этом писал Тацит.
Насте вспомнились вчерашние ночные ужасы. Она даже не смогла выспаться как следует после всего. Сначала насильник, после хищник, кровавая сцена. Красное пламя в глазах зверя, ядовитая слюна из пасти, зловонное дыхание. Волк смотрел на неё, будто пронзал насквозь. Становилось холодно, словно смертоносные клыки вгрызались в душу. Она вздрогнула. Услышанное от нового друга напоминало диагноз на приеме у психиатра. Но вчерашнее казалось еще более худшим.
Вадим внимательно наблюдал за реакцией преподавательницы истории.
— Это выше моего понимания, — не выдержала Настя. — Если бы не вчерашний случай, я бы окончательно приняла бы тебя за помешанного.
— К слову, Тацит был в числе первых, кто создал первую группу стражей.
— Стражей?
— Охотников на оборотней. В средневековье много стражей сгорело на кострах инквизиции, разгул нечисти накрыл волной добрую часть Европы. Заметь, образ перевертыша присутствует в сказаниях многих народов.
— Я знаю.
— Посвященным алхимикам ордена стражей удалось найти в крови убитых оборотней фактор, ответственный за способность перевоплощения. В целях эксперимента, названый фактор прививался боевым бригадам. Теперь стражи могли чувствовать ликана на расстоянии, не вступая в открытый контакт. Их стало легче выслеживать. Ощущения трудно обрисовать. Начинает гулять адреналин по жилам, сердце рвется в груди, шевелятся волосы по всему телу.
— Мистика, — фыркнула Настя. — Алхимики — шарлатаны чистой воды.
— Никакой мистики, — заверил Вадим. — Выражаясь научным языком, способность стражей чувствовать оборотня объясняется наличием в ДНК гена, свойственного лишь потомкам невров.
— Получается, что оборотни и стражи приходятся друг другу вроде родни?
— В каком-то смысле, — подтвердил Бартошевич.
— Я очень испугалась вчера…
— Ты видела это существо, а стражи ощущают страх, когда хищник еще вне поля зрения.
