Я ждала, чувствуя себя глупо и растерянно. Оберон предупреждал меня. Он назвал его темным… Но меня влекло к нему. Он, будто прилив, волновал мою кровь, а его серебряные глаза, подобно луне, управляли океанами. Значит, у меня действительно нет иного выбора? «А ты как думаешь?» — спросил он меня вчера. Я не знала, что ответить. Возможно, что, подмешав свою кровь к моей, он обрел власть надо мной? Не заманивал ли он меня в мир тьмы, где я стану вампиром? Разве у меня не должна вызывать отвращение такая мысль? Мне надо бежать от него, а не дарить его имя ветру…
«Ничего не имеет значения, — сказала я себе, — вряд ли что-то получится».
Я ощутила теплое дуновение… он погладил мою щеку и произнес:
— Звала?
Я резко обернулась и едва удержалась на ногах. Его рука молниеносно поддержала меня за локоть.
— Я сомневалась, что смогу. А вы… ты правда меня услышал?
— Еще как. По всей видимости, ты познакомилась с Ариэль.
— Да. Мы летали… А ты тоже умеешь? Поэтому ты добрался сюда так быстро?
Уилл улыбнулся.
— Не совсем. Но перемещаться я способен очень быстро. Кстати, в исключительных случаях мои частицы — то есть мои атомы — развивают огромную скорость. Но к этому способу я прибегаю крайне редко. Короче говоря, в данный момент я находился неподалеку.
Я обратила внимание, что на Уилле — черные джинсы и темное пальто. С поднятым воротником он был почти невидим.
— Ты следишь за мной? — спросила я, постаравшись, чтобы мои слова не прозвучали укоризненно.
— Немного приглядываю. Вероятно, ты забыла о том, что Ди уже пытался убить тебя.
— Нет, — ответила я, вспомнив мантикору и парня в красной толстовке. — Но у Джона Ди и без меня дел по горло.
Я рассказала Уиллу о гибели световых сильфов. Узнав о том, что Центральный парк усеян трупами этих прекрасных существ, Уилл сдвинул брови. А я не понимала, испытывал ли он жалость или удивление.
— Зачем Ди понадобилось истреблять слабых и беспомощных созданий… — произнес он. — Вряд ли сильфы были его истинной мишенью.
— Они стали случайными жертвами? Тогда кого же пытался убить Ди?
— Не кого, а что. Куда тебя завтра ведет Оберон?
— Мы встречаемся в Мидтауне, на Сорок седьмой улице.
— Ясно. В Бриллиантовом квартале.[56] Здесь есть смысл. Оберон не торопится…
— Что? Сегодня я спрыгнула с Эмпайр Стейт Билдинг!
— Поверь мне, Ариэль — милая кошечка по сравнению с остальными стихийными духами. Оберон старается развивать твои способности постепенно, чтобы ты подготовилась к знакомству… с более суровыми наставниками. И я бы так поступил, если бы…
— А почему нет? — выпалила я. — Ведь ты наделил меня особым зрением. И я получила твой дар после легкого укуса.
— Вот как ты это называешь? — усмехнулся Уилл, погладив меня по шее. — Легкий укус?
Я задрожала.
— Не совсем, — прошептала я и потянулась к его руке. — Но он не сделал меня… такой, как ты.
Уилл прищурился. Он то ли изучал меня… то ли вновь жаждал прижаться губами к моим ранкам?
— А ты хочешь? — спросил он.
Он шагнул ближе, и серебряный свет его глаз сверкнул ярче. Сияние заполнило пространство между нами, и меня повлекло к Уиллу, как к источнику статического электричества. Волоски на моем теле мигом встали дыбом, в висках застучал пульс.
— Разве это было бы плохо? — спросила я чужим голосом, но почувствовала в словах логику. — Ведь тогда я стану сильнее, и Ди мне не навредит.
Уилл резко отдернул руку. В его зрачках сверкнули крошечные красные точки.
— Существуют другие способы защитить тебя, — произнес он напряженно. — Тебе не придется платить такую высокую цену.
— Неужели жить вечно настолько ужасно?
Уилл вздохнул. Я ощутила дуновение воздуха к моей коже — ледяное, а не теплое, как прежде.
— На твоих глазах будут стареть и умирать все, кого ты знаешь и любишь.
— Я уже видела гибель собственной матери. Я чуть не потеряла отца. Но это ведь дело времени…
Уилл вздрогнул от резкого звучания моего голоса, а может, он чувствовал себя скованным в тот момент. Он не отпускал мои руки, но мне казалось, что он просто старается не дать себе волю. Он был как натянутая тетива.
— А твои друзья? — продолжал он. — Ты откажешься от них?
— Им будет лучше без меня. А сейчас я подвергаю их опасности… но если я тебе не нужна…
— О, нет, Гарет. Наверное, я ждал тебя четыре сотни лет. Но вечность — слишком большой срок, чтобы испытать сожаление. Тебе не следует совершать то, чего ты не желаешь.
— Но я именно этого хочу, — заявила я и сама поразилась своей уверенности.
«Откуда она взялась?» — удивилась я. «Держись», — шепнул тихий голос у меня в голове. Я шагнула вперед еще на дюйм и ощутила разряд электричества на коже. Красный свет целиком заполнил глаза Уилла. Он улыбнулся и разжал губы… И я увидела клыки вампира. На секунду меня окатила волна ужаса, но я не могла убежать. Я мечтала о том, чтобы он выпил мою человеческую кровь до последней капли. Тогда я навсегда избавлюсь от боли и страха. Скорей бы стать такой же холодной и невидимой, как он. Часть моего сознания впала в панику, хотя в глубине души я не сомневалась, что всегда к этому шла.
Уилл наклонился ко мне. Моя кожа онемела под его дыханием, вся я будто запылала жарким огнем. Я вскрикнула, когда его зубы прокусили мою шею. Он обнял меня и крепко прижал к себе. Он пил мою кровь более жадно, и я осознала: в прошлый раз он вел себя осторожно. Теперь об этом не было и речи. Я быстро ослабела, опустила голову на плечо Уилла и посмотрела в небо, на вихри красок, расходящихся от пылающих звезд. Зрелище напомнило мне «Звездную ночь» Ван Гога, и мне захотелось раствориться в нем.
«Почему, спрашиваю я себя, светлые точки на небосклоне должны быть менее доступны для нас, чем черные точки на карте Франции? — написал Ван Гог в письме брату Тео за год до своей смерти. — Подобно тому, как нас везет поезд, когда мы едем в Руан или Тараскон, смерть уносит нас к звездам».[57]
Не туда ли мечтал отправиться художник?
Внезапно звезды начали сливаться одна с другой, менять цвета… и приближаться. А одна из них — оранжевый огненный шар — мчалась прямо на нас.
Она взорвалась над плечом Уилла. Он отпрянул, и его зубы оставили продолговатый порез на моей коже. Боль пришла мгновенно и остро — будто закончилось действие обезболивающего укола. Ночной ветер вызвал озноб. Уилл замахнулся на шар, но тот ловко отлетел в сторону, а потом спикировал на лицо вампира. Хьюз взвыл и занес руку, готовясь прихлопнуть его, как мошку. Вспомнив, как он разделался с каменной мантикорой, я схватила Уилла, а он… ответил мне сердитым оскалом. Я попятилась, пытаясь унять кровотечение. Между нами в воздухе металась Лол. Она стрекотала, как рассвирепевшая белка — очень сердитая и вдобавок пылающая огнем.
Уилл перевел взгляд на возмущенную фею, в последний раз посмотрел на меня с тоской, подошел к краю крыши… и исчез. Я недоумевала. Он устыдился своего злобного оскала? Или пожалел о том, что не прикончил меня?
На следующее утро я проснулась от женского вопля. Вскочив с кровати, я сбежала по лестнице в пижамных штанах и футболке и только потом поняла, что кричали не вслух, а мысленно. «Звук» исходил со стороны галереи.
Я накинула куртку, взяла длинный шарф и обмотала им шею. Затем сунула ноги в ботинки, брошенные мной вчера в коридоре, и отперла дверь. Я надеялась, что вид у меня не самый непотребный. Я впервые отправилась в галерею после дня ограбления, и наша репутация могла пострадать из-за того, что дочь владельца превратилась в пугало.
Майя сидела за столиком администратора и была, по обыкновению, мила и деловита. Ее наряд состоял из короткого трикотажного платья шоколадного оттенка и замшевых ботфортов под цвет рыжеватых колготок. В ушах девушки блестели узорчатые мексиканские серебряные серьги. Она вежливо улыбалась женщине, грозно нависшей над ней, но про себя кричала: «Заткнись! Заткнись!»
Что за переполох. В чем дело? Незнакомка угрожала Майе? Но ничего ужасного в посетительнице не было. Типичная матрона с Лонг-Айленда. Для таких клиенток я порой отливала медальоны. Дорогая укладка, вельветовый воротник клетчатой куртки «Burberry», в руке — огромная сумка от «Louis Vuitton». Думаю, что в ее недра поместился бы десятифунтовый пакет риса.
— Я могу вам чем-то помочь? — спросила я. — Я — управляющая…
Незнакомка вытаращилась на мои пижамные штаны и скептически сдвинула брови. Потом уставилась на Майю, но та и не подумала признать во мне самозванку. Женщина вздохнула.
— Я просто втолковываю вашей галеристке, что в разгаре финансовый кризис.
Майя внутренне возмутилась, и ее крик усилился на пару децибел. Она ненавидела определение «галеристка».
