– Давай попробуем!
– Не получится. Они же электро. Даже если сдублим, он сам не поедет, нам придется от земли ногами отталкиваться.
– Эх, да.
Они увернулись от очередного паренька на гироскутере.
– Если бы тут были аттракционы, можно было бы на них, – размечталась Тик-Тик. – В колесе обозрения всегда бывают свободные кабинки. Да и на карусели тоже места остаются.
Увы, в Пущино когда-то было колесо, но его демонтировали. И качели «лодки» тоже ликвидировали. Так что от идеи покататься пришлось отказаться.
– Ничего, у нас же бывают экскурсии в Москву, – утешил подружку Лекс. – Поедем как-нибудь.
– Ну да…
До затмения оставалось еще некоторое время, и они решили потратить его, заглянув в ресторан. В дневное время тут наверняка будут свободные столики.
Ха. Три раза ха. Все свободные столики оказались заняты подпущинскими студентами.
– Прямо аншлаг какой-то! – расстроилась Тик-Тик.
– Эй, ребята, идите на наши места, мы уже уходим, – крикнул кто-то.
Они обернулись.
– Садитесь, – пригласила их тухлого вида красотка, которую Лекс ранее в универе не встречал. – Вы первачки, да?
Тик-Тик кивнула.
– Тогда имейте в виду: будете искать подходящую квартиру, в те, на дверях которых висит такая бирка, не суйтесь – они заняты.
И девица продемонстрировала им бирку-сердечко бурого цвета. «Какую квартиру? – не допер Лекс. – Где искать? Зачем?»
– И сами не забудьте повесить такую на дверь. А то знаем мы вас, молодняк! – прибавил ее дружок столь цветущего вида, что признать в нем мертвяка можно было только по одному признаку: материальные предметы отлично просматривались сквозь его тело. Если смотреть по-трупьи, конечно.
– Ой, у нас нет такой бирки, – захлопала глазами Тик-Тик. – И вообще мы это… Мы просто дружим…
– И мы просто дружим, – фыркнула девица. – Разве дружба мешает любви и сексу, если вы совершеннолетние?
– Держите одну, – снисходительно хмыкнул парень, оставляя на столе сердечко. – У нас еще есть.
– На ма-га-пас… – запел экран мягким голосом.
– Оу, моя любимая! – пискнула девица. – Люби меня-а-а…
И они унеслись, щипая друг друга и хихикая.
– Офигеть, что творится, – пробормотал Лекс.
– Офигеть, – кивнула Тик-Тик и поправила выползающую из лифчика роскошную грудь.
– Потанцуем?
Здорож Фёдр радовался повышению по службе, однако текущие проблемы мешали наслаждаться им в полной мере. Несколько месяцев – все лето и половину осени, пока сокладбищники валялись в очередной отключке, он тщательным образом обследовал купол, выискивая все мыслимо и немыслимо возможные лазейки. Но толку было мало: понять, откуда берется синий ветер и куда исчезает, Фёдр не мог. Сообщать об этом в Небесную Канцелярию он опасался. С дырой в куполе пронесло, ему прислали заплатку, инструкцию, похвалили и помогли омолодиться. И даже слегка повысили в звании. На этот раз не пронесет, нагрянут с проверкой. А нагрянут, первый вопрос будет: почему столько времени отправлял донесения о том, что на кладбище все спокойненько. Спросят: «Какое спокойненько, когда у вас мертвецы по полгода тогось, и уже не в первый раз?» И что он скажет?
Наверху подморозило, а тут, внизу, было теплее, как обычно. Только-только покрылись позолотой отдельные деревья. Тьма-кусты поглощали дом Тани и действовали активно, чуя свое право. Кафе «Казя и Кузя» не зыбилось, держалось. Надолго ли его хватит? Фёдр вздохнул: Кассимиру ему было жальче всех прочих.
– Сгинет девка, ох сгинет… – бормотал он себе под нос, направляясь в сторону могилы Мани. – Все сгинут, один я останусь, буду куковать, новых мертвяков ждать. Только бы сейчас пронесло… Опс!
Она стояла посреди дороги – красивая, молодая, уверенная в себе, в той же одежде, что на его любимой фотографии времен Первой мировой войны.
– Не ждал? Не рад?
Фёдр и не ждал, и рад не был ни капли, но деваться ему было некуда.
– Рад.
– Ну так обними свою жену, не теряй времени даром.
– Время любви, – вздохнул Фёдр.
И подошел. И обнял.
– А-а-а! Ой, не-е-е-ет!
Маньяк Маня визжал как резаный, несясь по каменной дорожке, ведущей от его домика к склепу Склепу. Было от чего визжать: Маню преследовал страшный синий ветер. Ветер словно издевался над беднягой. То бодал в спину с такой силой, что Маня спотыкался и чудом не падал. То обгонял и дул в лицо колючим холодом, грозя заморозить на месте. То заставил свернуть в тот момент, когда до склепа было уже рукой подать.
Пришлось свернуть раз. И второй раз. И еще. Маня запутался и уже едва соображал, куда бежит. Спасения не было.
– А-а-а-а!
– Ай-ой-ой-а-а-ай!
БУМ!
Маня налетел на невесть откуда взявшегося посреди дороги зайца, а заяц на Маню, а ветер – на них обоих. Никто не пострадал и не слился, поскольку в мире мертвых, как и в мире живых, продолжалось время безопасной любви – был вечер двадцать шестого октября.
Буквально ополоумев от ужаса, Маня схватил первое, что пришлось под руки (это были уши Кузи), вскочил и принялся яростно отмахиваться от синего сгустка.
– Прочь! Вон! Убирайся! Это мое кладбище! – орал Маня.
– Ои-у-у-ву-у… – выл ветер.
– На по-о-о-мо-ощь! Убива-а-а-ют! Ка-а-а-зя! – пищал заяц, перед глазами которого с бешеной скоростью проносились земля, ветки, низкое небо, огоньки фонариков, живот Мани и синие сгустки непонятно чего.
Покончив с трапезой, Склеп с Игнатом решили прогуляться, а заодно занести гостинцев бабе Стасе. Вопли и визги они услышали почти сразу, едва выдвинулись. А прибежав на шум, застыли от невероятного зрелища: маньяк Маня, весь в грязи и листьях, дрался с Казей, облаченной в сиреневый банный халат, причем борьба шла за плюшевого верещащего от ужаса зайца. А над ними нарезал круги синий вихрь.
Глава 22
Caeleste officium
Счастливые часов не наблюдают, а счастливые трупаки – так и вообще. Лекс и Тик-Тик только-только вошли в раж, когда во входной двери повернулся ключ, а в прихожей зажегся свет. Хозяйка ничего подозрительного не почувствовала, а вот собака, молодой черный лабрадор, стремглав метнулась в спальню и устроила настоящую истерику, нападая на кровать.
– Ой, мама! – испугалась Тик-Тик.
– Чаки, Чаки, уймись! – кричала из ванной хозяйка. – А ну тихо!
Чаки и не думал униматься, отчаянно защищая вверенную ему территорию от нашествия парочки сексуально озабоченных мертвяков.
– Да что ж ты будешь делать, – скривился Лекс. – Уходим.
Пес еще долго лаял. Они спустились с восьмого этажа на первый, а лай все еще был слышен.
Вышли в ночь, в дождь.
– Ничего, сейчас найдем другую квартирку, – сказал Лекс, обнимая подругу за талию.
– Сперва давай узнаем, который час. И день какой, уточним, – возразила Тик-Тик.
– Ну вот отыщем уютное местечко и уточним, – пообещал Лекс.
Они нырнули в ближайшую многоэтажку и принялись проверять все квартиры подряд. Однако удача от влюбленных отвернулась. Квартиры попадались или занятые людьми, или такие, в которых было некомфортно находиться. На одной двери висело розовое сердечко. На другой…
– Надо же! – воскликнул Лекс. – Тут санитары были!
– В смысле? Скорая помощь?
– Да нет, печать. Как на моем кладбище.
– Не может быть!
– Сама посмотри.
Тик-Тик окунулась в металлическую дверь и вынырнула:
– Да, так и есть. Даже интересно, что там такое, почему печать.
Лексу было не особо интересно, ему хотелось найти приемлемый вариант для продолжения приятного процесса. Но неугомонная Тик-Тик заскочила «на минутку» в соседнюю квартиру, надеясь проникнуть в запечатанную сквозь стену. Буквально спустя минуту она нарисовалась на лестничной площадке, и глаза ее были круглы.
– И что же там? – поинтересовался Лекс.
– Что в запечатанной квартире, не знаю, но – ты имеешь представление, какое сегодня число?
