– Какое?
– Двадцать восьмое октября!
– Не может быть!
– Я на компе подсмотрела, точно тебе говорю!
Лекс проверил и расстроился. Получалось, что они могут прошляпить безопасное время, если считали, что прошло три часа, а пролетело три дня. А прошляпишь время – произойдет слияние. Это конец.
– Может, мы это… Совсем недолго, а? – предложил он. – Все-таки еще три дня в запасе.
– Вот в следующий раз придумаем, как завести будильник, или найдем другой способ, тогда и продолжим, – покачала головой Тик-Тик. – Мне с тобой было супер, ты сладкий-сладкий, лучший в мире и вообще. Но прости, я сгинуть не хочу, и слиться тоже.
– Но следующий раз будет неизвестно когда!
Тик-Тик только руками развела.
Гулять под моросящим осенним дождем было неприятно, а все заведения уже закрылись. Влюбленные заглянули в открытый круглосуточно продуктовый магазин «Дикси», сдублили бутылку красного вина и коробку конфет и решили вернуться в универ.
Конечно, они помнили, что студентам и преподавателям строго-настрого запрещалось дублить в городе, тем более заходить в квартиры и использовать их в личных целях. Но на эти запреты все чихать хотели. Считали, что только пересекаться с живыми недопустимо, а остальное, тем более в редкие каникулы любви… Вина и конфет в магазине не убудет, хоть сто раз дубли. И с простынями на кроватях ничего не сделается, отвел глаза – и все вернулось.
Дойти до лифтов можно было разными путями, но Лекс и Тик-Тик, не сговариваясь, выбрали самый длинный: вниз по улице, ведущей к реке Оке, а возле «Крафтиры» свернуть налево и пройти с километр по местному Арбату. Дождь окончился, городок спал. Единственная случайная машина медленно и как-то нерешительно прошелестела мимо.
Откуда-то издалека доносился шум, видимо, кто-то праздновал свадьбу, гулял до утра. «Интересно, на Потустороньке отмечают свадьбы? Женятся?» – подумала Тик-Тик.
Это была не свадьба. Это была толпа студентов-трупаков, собравшихся у закрытой «Крафтиры».
– Чего стоим, кого ждем? Привет! – поинтересовался Лекс у знакомого третьекурсника с факультета программирования.
– Ну как кого? Мельтиата… Двадцать восьмого утром, приглашал всех. Привет!
– Так ночь же!
– Без копеек шесть утра уже. Оставайтесь.
– А смысл? – повела плечиками Тик-Тик. – Там всего-то три стола, бильярд и стойка бара. А нас тут уже мертвяков тридцать. И вон еще идут.
Они все-таки остались и потихоньку продвинулись ближе к входу.
– Восход солнца сегодня в семь двадцать четыре, – авторитетно заявил кто-то. – Вот увидите, Мельтик явится точно с восходом.
– Да, еще ждать и ждать, пока даже светать не начало, – согласились с ним.
Мельтиат явился примерно на час раньше, едва небо начало терять чернильную густоту. Толпа приветствовала лектора дружным радостным воплем. Тут же образовался коридор-проход. Мельтиат Исаакиевич протопал по проходу. Вид у него был, как у мартовского кота после череды удачных свиданий: взъерошенный и довольный. Он поднялся по ступенькам – их было всего три – и провозгласил:
– Я рад вас видеть! Прежде чем мы начнем, я хотел бы представить вам мою помощницу Ольгу. Благодаря ей в «Крафтире» все эти дни доступно новое меню, и вам достаточно будет только слегка коснуться дланями выбранного блюда, чтобы оно немедленно появилось перед вами. А теперь… Добро пожаловать!
Двери приветливо распахнулись – впрочем, Лекс заметил, что это касалось только метаматериальной части дверей, реальная же часть осталась запертой.
Студенты повалили в кафе.
– Ничего себе! – воскликнула Тик-Тик, едва они вошли.
Это по-прежнему была та же самая «Крафтира», в которую они заглядывали прежде, однако помещение в разы увеличилось. По периметру появилась широкая галерея второго этажа с дополнительными столиками. Места хватило всем. Бильярда более не было. Центр зала занимал небольшой круглый подиум для музыкантов – инструменты лежали наготове. У микрофона стояла…
– Оленька? – обалдел Лекс.
– Она! – захлопала в ладоши Тик-Тик. – Она будет петь?
Многие последовали примеру Тик-Тик и тоже захлопали. Мельтиат забрался на подиум и взял второй микрофон.
– Это Оленька! – объявил Мельтиат. – Благодарю за аплодисменты. Она просто сокровище!
Оленька смутилась, но взяла себя в длани и проговорила:
– Благодарю вас. Мне еще в детстве нравилось накрывать на стол. Я хочу угостить вас тыквенным латте…
Она отошла от микрофона на шаг, сосредотачиваясь. Высокие бокалы с кофейно-молочно-тыквенными слоями стали появляться над ее головой и разлетаться по залу, сверкая хрустальными миниатюрными подносами.
– Как она это делает?! – взвыл от восхищения Лекс. – Как она это делает?! Как это вообще возможно? Почему мы с тобой не умеем?
Он поймал свой бокал, опустил на стол, вдохнул аромат и неистово захлопал. Все остальные поступили так же. Аплодисменты переросли в овацию. А когда Мельтиат сообщил о том, что Оленька – первокурсница и умерла совсем недавно, в двадцать первом веке, зал встал. Оленька смутилась и попыталась убежать, однако на пути к выходу попала в объятья только что вошедшего Милаша Бржизы. Милаш ничего не понял, поскольку начала действа не видел, и расставил длани инстинктивно, увидев, что прямо на него несется некое юное создание и столкновение неизбежно. Однако получилось все красиво, как в индийском кино (на Оленьке было платье в пол, напоминающее сари).
– Идите к нам! – завопила Тик-Тик.
Милаш услышал, увидел, кивнул и препроводил Оленьку к нужному столику.
– Вы любите джаз? – спросил Мельтиат у собравшихся.
Оказалось, все любили джаз. Даже те, кто, возможно, не любил, сейчас тоже любили. Мельтиат представил музыкантов и удалился. За окнами уже рассвело, было около семи утра.
Музыканты наяривали, свечи в тыквах полыхали, изобилие еды и напитков впечатляло, время текло незаметно. К моменту открытия кафе в мире живых Мельтиат и его друзья (два профессора, один из которых оказался призраком) подняли зал над городом метров на десять. Такого в их универе ранее не проделывалось, и очередное новшество вызвало настоящий фурор.
– Однажды мне довелось обедать в ресторане Останкинской башни, – признался Милаш. – Так вот, доложу я вам, тут у нас круче дела творятся. Предлагаю тост за тех, кто это устроил. Оленька, за тебя в первую очередь!
Оленька запротестовала:
– Я только с сервировкой помогла. А что касается строительства – я ни при чем. Я не умею!
– Тогда выпьем за таланты! – предложил Милаш.
Выпили. Разговор пошел о талантах. Всем известно, что с талантом надо родиться, с талантом надо и умереть. Причем во многих случаях эти таланты не совпадают. Особенно это касается таких сфер, как музыка и дизайн пространства.
– У меня и то и другое на нуле, – признался Лекс. – Вот взять хотя бы могилы на нашем кладбище. Я столько усилий приложил, чтобы получить более-менее пристойное жилище. И стихи сочинял, и проект нарисовал, и кругами ходил, и Стасю нашу, ворожею, терзал, совета искал. Все сделал! А в итоге халупа халупой. Развалина жалкая. И у Мани нашего та же ерунда, даже хуже, чем у меня. А тетя Таня, светлая ей память, целую ферму запросто отгрохала. А кинкейдовские домики наши какие славные! Они, правда, до меня нарисовались, долго ли над ними мучились, не знаю.
– Да, они волшебные! – подтвердила Тик-Тик. – Прямо как на картинках!
– Вот о чем я и говорю, у каждого свой талант, – вставил Милаш. – Кто по еде спец, кто по возведению хором…
– Или взять Казю, – не унимался Лекс. – Только появилась, только нарисовалась, не успели мы оглянуться – бац! – куб на холме стоит! Не успели второй раз оглянуться – бумц! – она умотала по ниточке, стала ходильницей. Думали, сгинет девка либо застрянет в родовом гнезде, нельзя же так. Это как если бы младенец, едва успев вылезти из утробы, встал и пошел на велосипеде кататься!
Тик-Тик хихикнула.
