злой и взъерошенный. Он уцепился за предмет, который волокла Клавдия Пантелеевна, и дернул к себе.
– А ну стой! Куда потащила?!
– Отстань, хапуга! Хочешь все себе заграбастать? Не выйдет! – Клавдия Пантелеевна обернулась и попыталась пнуть охранника, но вместо этого выпустила из рук свою добычу, и один край ящика ударился о керамическую плитку, которой был выложен пол в прихожей. Посыпалось стекло, и раздалось знакомое «Бом-м!», означавшее, что предметом раздора были те самые часы, напугавшие этой ночью Дину, а прошлой – Аглаю. Стало ясно, что смотрительница застала охранника за разграблением музея и тоже решила прихватить что-нибудь для себя. Эти двое так увлеклись дележкой, что даже не пытались смотреть по сторонам, и Дина незаметно выскользнула из дома. Она предусмотрительно не стала пересекать двор, а обогнула дом и перебралась через забор с боковой стороны. Окинув взглядом пустую улицу, она не заметила никакого движения, не считая теней, пляшущих под раскачивающимися фонарями. С тоской взглянув на свои босые ноги, Дина припустила бегом по бугристому асфальту в направлении центральной площади, где, как она заметила еще в день приезда, находилось отделение полиции.
Глава 13. Из огня да в полымя
В это время Аглая, проснувшаяся в деревенской избе, установленной в музейном комплексе «Старина славянская», металась по горнице точно так же, как незадолго до этого Дина: гадала, что лучше – бежать или прятаться. Неизвестные личности только что проследовали мимо окна, потоптались на крыльце и, кажется, ушли. По крайней мере, уже несколько минут не было слышно ни их шагов, ни тихого бормотания. В дверь они не ломились и не стучали, значит, у них не было цели попасть внутрь. Зачем приходили, непонятно. Благоразумнее, конечно, было остаться в избе до утра, но Аглая не могла справиться с обуявшим ее ужасом, который вынуждал ее бежать со всех ног, не разбирая дороги.
В памяти мгновенно всплыли картины последнего сна, такого реалистичного, словно она вновь прожила тот день, когда в их с мамой квартиру проник преступник. Скорее всего, он не собирался убивать Аглаю, раз уж надел маску, но кто знает, какие у него были на нее планы. Ведь этим преступником оказался один мамин знакомый, который знал, что у мамы есть дочь, которая остается днем одна в квартире. Он знал гораздо больше, чем знают обычные знакомые, с которыми болтают обо всем на свете, но никогда не делятся сокровенными тайнами. Возможно, у них с мамой был роман и она ему доверяла, иначе вряд ли рассказала бы о фамильных драгоценностях, хранившихся в шкатулке, спрятанной в напольной вазе с искусственными гортензиями. На суде он признался, что заранее выкрал у мамы ключ и проник в квартиру, чтобы украсть дорогие украшения, но Аглая ему не поверила. Она подозревала, что он приходил из-за нее, потому что был чудовищем в человеческом обличье и любил мучить маленьких детей, а на драгоценности сослался лишь для того, чтобы избежать более тяжелой уголовной статьи. Будь дело только в драгоценностях, он пришел бы утром, ведь не мог не знать, что до обеда Аглая учится в школе, а значит, ему вообще никто не помешает. И, возможно, маску он надел не потому, что собирался оставить Аглаю в живых, а для того, чтобы напугать посильнее. И он явно не боялся, что она закричит и привлечет внимание, ведь наверняка выведал, что в одной из соседних квартир живет глухонемая старушка, а в другой вообще уже полгода никого нет и хозяева вернутся еще не скоро.
Его посадили на восемь лет. Аглая вдруг поняла, что срок заключения уже истек, причем совсем недавно, и перепугалась еще сильнее. В первое время после случившегося она жила в тревожном ожидании, что Одноглазый Волк – так она его называла – однажды освободится и снова придет за ней. С годами страхи потускнели, но не исчезли, а теперь отчего-то вернулись и принялись терзать ее с удвоенной силой. Аглая подумала даже, что этими двумя темными личностями, только что бродившими вокруг избы, запросто могли быть Одноглазый Волк и его подельник.
«Мы еще встретимся», – обронил Волк, когда полицейские выводили его из квартиры в наручниках. Аглая, очнувшаяся после обморока, сидела на диване, возле нее суетились врачи. Мама, только что примчавшаяся с работы, была рядом, расспрашивала их о чем-то. Это мама вызвала полицию и «скорую», когда Аглая позвонила ей и рассказала о том, что произошло. Одноглазый Волк, которого вырубило ударом тока, пришел в себя лишь после приезда полиции, поэтому сбежать ему не удалось. Но он обещал вернуться. Только вот слов этих как будто никто не слышал – ни врачи, ни полицейские на эту угрозу никак не отреагировали, и Аглая допускала мысль о том, что слова Волка ей просто почудились. Ну, или эта угроза читалась в его взгляде, а воображение Аглаи воплотило ее в слова. Как бы там ни было, но она не сомневалась в намерении Волка отомстить ей.
Голос разума слабо возразил, что едва ли Волк поедет за ней в Дивноречье, даже если узнает, где ее искать. Другой голос, звучавший чужим шепотом в левом ухе, заявил, что таких чудовищ, как Волк, не остановят никакие расстояния и лучше подготовиться к встрече заранее. Чужой шепчущий голос странным образом заглушил голос разума, хотя и звучал очень тихо. Аглая оглядела горницу, и ее взгляд застыл на стоявшем в углу топоре, появившемся неизвестно откуда. Вроде бы во время уборки его здесь не было, а после и подавно взяться было неоткуда. Мистика! Но, в конце концов, не так уж важно, каким способом появился этот топор, мистическим или нет, главное – он был настоящим. Подумав об этом, Аглая взялась за деревянное топорище. Топор оказался на удивление легким, несмотря на внушительный размер. Алюминиевый, что ли? Аглая коснулась блестящего лезвия – не похоже на алюминий. Что ж, тогда, видимо, у нее сил прибавилось. И уж точно прибавилось уверенности: с таким топором Волк был ей уже не так страшен. «Не расслабляйся, он ведь тоже может быть вооружен! – шепнул в левое ухо тот самый голос, который советовал ей подготовиться к встрече с Волком. – В случае чего нападай первой!»
Уж не бес ли это нашептывает? Аглая вспомнила о примете, согласно которой за левым плечом мог таиться бес, и нервно обернулась. Никого, конечно же, не увидела. Хотя было так темно, что можно и не заметить.
«Глупости какие! – рассердилась на себя Аглая. – Ну какие
