фьючерсов? — спрашивает Матвей осторожно.
Это контрольный вопрос. Несколько секунд Вадим молчит, но потом отвечает:
— Увы. Могу гарантировать только результаты вторичных торгов ге-ка-о о-эф-зе из дилингового зала. И курс доллара на завтра… оборотную массу займи у Полиграфа.
«Слава Богу! Очухался! -мысленно произносит Матвей и присаживается перед печкой с кочергой наизготовку, — Хм-м, если иметь такую точную информацию на завтра и оборотный капитал… мы миллиардерами станем!».
— Как я был вчера? — спрашивает Вадим.
— По-всякому. Хорош тоже был. Иногда.
— Много всякого наплел? — спрашивает Вадим смущенно.
— О, да! Не без того.
— «Иногда лучше жевать, чем говорить!» — сообщает Вадим, как бы демонстрируя свое благополучное возвращение в мир реальностей, и тут же осведомляется, — А пожевать ничего не найдется в этом доме? Солененького бы чего-нибудь, а?
— Соль есть, — говорит ему Матвей, — Килограмма два. Сейчас организуем. Имей в виду, мне к двенадцати надо в Зеленогорск, на семинар. Поедешь со мной или здесь останешься?
— Я подумаю, — говорит Вадим.
СЮЖЕТ 20/1
…В это самое время Андрей Юрьевич Белюнин (имеющий среди друзей прозвище Страхоборец) держит стрелку с Корнеем Аверьяновичем Есауловым, известным в определенных кругах главным образом как Корень, а также Есаул. Беседа происходит в новой, абсолютно пустой многокомнатной квартире нового, только что отстроенного элитного дома, переговорщики сидят на больших ящиках из-под какой-то роскошной аппаратуры (кроме упаковочных ящиков в квартире нет ничего, но зато ящиков этих здесь великое множество), оба курят «Мальборо», а пепел стряхивают на брошенную между ними прямо на пол обширную газету «День Икс». Голоса в пустой огромной квартире звучат странновато, вроде бы даже реверберации временами возникают, пахнет свежестью, краской, лаком, все вокруг блестит и отсвечивает — рамы, филенки дверей, богатый пол, выложенный каким-то совсем уже немыслимо роскошным трехцветным паркетом.
Хозяин всему этому благовеликолепию соответствует вполне: серое с иголочки пальто до щиколоток, галстук цвета бордо (с черной искрой), бледное аристократически вытянутое лицо, выбритое идеально, вдохновенные русые кудри под молодого Бетховена — перед Андреем сидит несомненно русский дворянин в десятом поколении, дитя тургеневских усадеб, чудом сохранившийся элитный экземпляр, — только вот глаза выдают его, осторожные, неспокойные глаза опытного хищника вполне от мира сего, причем в самой грязной и страшной мира сего ипостаси. Впрочем, все это игры неспокойного воображения. Просто Андрей знает, кто перед ним, и это знание накладывает вполне естественный отпечаток на восприятие. И правильно делает, что накладывает: ухо с этим Есаулом надобно держать востро. Предупрежден — значит, вооружен.
СЮЖЕТ 20/2
— А что же сам Александр Александрович со мной не связался? — как бы между делом спрашивает Есаул, вроде бы разглядывая дымящийся кончик своей сигареты, а на самом деле внимательнейшим образом, искоса, наблюдая за собеседником.
— А он в отъезде. Далеко отсюда. Очень далеко.
Есаул кивает, давая таким образом понять, что ответом удовлетворен, и сейчас же спрашивает — и снова как бы между делом:
— А как Вы с ним познакомились, Андрей Юрьевич? Если не секрет, разумеется.
— Разумеется, не секрет. Мы с ним вместе искали Шамбалу.
— Нашли?
— Нет. Не успели. «Пришел лесник и всех выгнал к чертовой матери»… Анекдот! — поспешно объясняет Андрей в ответ на короткий, мгновенно уколовший его настороженный взгляд (словно осиное жало скользнуло вдруг из полосатых ножен). — На самом деле пограничники налетели и, не говоря худого слова, выдворили нас вон вместе со всем нашим скарбом и с разрешительными документами в придачу. Китайские погранцы — это серьезно, могу вас уверить.
— О да! — соглашается Есаул с таким видом, будто всю свою сознательную жизнь имеет дело именно и только с китайскими пограничниками. (Хотя, если подумать: Бог знает, с кем он только не имеет дело, этот примечательный человек, за невозможно долгие, неправдоподобно долгие свои тридцать шесть лет… может быть, и с китайцами тоже.)
— Так чем же все-таки я могу быть Вам полезен? — спрашивает он и, легко наклонившись, тщательно гасит свой окурок о газету.
— Александр Александрович рекомендовал мне Вас как человека, который знает все и обо всех.
Есаул коротко кланяется.
— Благодарю вас. Но это Вы уже говорили. Что конкретно вас интересует?
— Александр Александрович представил Вас также, как человека, который требует конфиденциальности, но и сам гарантирует полную конфиденциальность.
— Безусловно. Итак?
— Меня интересует человек, которого все зовут Аятолла.
СЮЖЕТ 20/3
На этот раз Есаул отвечает не сразу. Видимо, совсем не это ожидает он услышать — длинное лило его становится как будто бы еще длиннее, кажется, он разочарован услышанным. Или встревожен. Или, возможно, обижен?
— Надеюсь, я не задел Вас этой своей просьбой? — спрашивает Андрей, — Если да, то…
— Нет-нет, нисколько. Но понимаете ли Вы сами опасность такого рода вопросов?
— Понимаю, — говорит Андрей, успокаивающе улыбаясь.
— Боюсь, что нет, — возразжает Есаул жестко, — Однако, впрочем, это совсем не мое дело. Итак, что именно вас интересует?
— Вообще-то меня интересует все, но я понимаю… Вам нужны конкретные вопросы… Хорошо, начнем с самого начала. Имя?
— Его зовут Хан Автандилович Хусаинов.
— Вот странное сочетание имен! Татарин?
— Возможно. Но родился он в Ленинграде в тысяча девятьсот семидесятом. Отец был известным декоратором, рано умер, Хан рос без отца. Кончил Военмех, специалист-электронщик. В бизнес вошел на компьютерах, сейчас занимается всем на свете: электроникой, машинами, станками, нефтью, держит сеть ресторанов…
— Игорный бизнес?
— Нет.
— Наркотики?
— Нет. Ничего противозаконного. Никогда. Принцип.
— Женщины? Мужчины?
— Нет. Жена, маленький сын, души в нем не чает. Примерный семьянин и считает это нормой.
— Слабости?
— Смотря что считать слабостями, — возражает Есаул.
— Верно. Как насчет семи смертных грехов?
Есаул задумывается.
— Чревоугодие, пожалуй, — любит покушать, вкусно и много.
— Болезни?
— Здоров.
— Фобии?
Есаул вдруг смеётся.
— Есть такое. Боится пауков, жуков, тараканов — до смерти боится! Как ребенок.
— Ясно. Арахнофобия. Дело житейское. Пьет?
— Только грузинское, полусухое. «Твиши», «ахашени», «хванчкару», «киндзмараули»…
— Как товарищ Сталин.
— Он мало похож на товарища Сталина.
— Однако же основной принцип его благополучно исповедует: «Нет человека — нет проблемы».
Есаул качает головой.
— Не доказано, — произносит он, — Ни одного случая не известно, чтобы он физически убирал соперников
