коридорчик залил желтый электрический свет, тоже не очень яркий. Сдвинув в сторону выцветший тряпичный половичок, Роман взялся за вмонтированное в доску железное кольцо и потянул. Откинулась крышка люка, открывая лаз в подполье. Он спустился по деревянной лестнице, прикрепленной к краю лаза, и сделал это довольно резво, явно не впервые. Гром так же проворно сбежал по ступеням вслед за хозяином.
– Давай, теперь ты. Я поддержу. – Илья подал ей руку, предлагая на нее опереться.
Внутренний голос тревожно просигналил: «Беги!» Лукерья к нему не прислушалась, хотя из темного пространства лаза так и веяло угрозой, туда даже смотреть было жутко, не говоря уже о том, чтобы спуститься. Но она решила рискнуть.
Внизу было тепло и сухо, почти как в доме, лишь немного пахло землей и подгнившим деревом. Под низким потолком горела лампочка, висевшая на длинном проводе: Роман успел включить свет, но его не хватало на все пространство, углы оставались темными. В одном из них угадывались очертания мебели: дивана, стола и тумбочки. На диване кто-то лежал – похоже, девушка. Длинные волосы свешивались с края, почти достигая земли. Лукерья охнула и спросила изменившимся голосом:
– Она… жива?
– Спит. Не волнуйся, с ней все в порядке, она цела и невредима, – заверил ее Илья. – Это и есть та самая одержимая, которая напала на нас с топором. Пришлось ее связать, чтобы не навредила ни нам, ни себе.
– А она точно одержимая? – Лукерья недоверчиво покосилась на Илью и перевела взгляд на Романа, который остановился в трех шагах от дивана и, скрестив руки на груди, задумчиво разглядывал пленницу. У его ног сидел пес и глухо, едва слышно рычал.
– Гром чует одержимых, я же тебе говорил.
– А если она проснется и закричит?
– Вряд ли снаружи ее услышат: весь дом по самую крышу хламом завален, да и земля звук заглушает.
– А дед Гриша?
– Он, к сожалению, не услышит уже ничего.
– Т-то есть? – Лукерья потрясенно уставилась на Илью. – Он что…
– Да, он мертв. Мы нашли его ночью, когда вернулись из музейного комплекса после поджога. Подъехали, открыли ворота, смотрим, а он лежит в двух шагах от дома прямо на земле с разбитой головой. Не то Нинсанна его лопатой саданула, не то он сам убился.
– А Нинсанна тут при чем? – удивилась она.
– Они повздорили вчера вечером, вскоре после того как ты домой зашла, а я на всякий случай остался, чтобы понаблюдать немного, – пояснил Илья. – Разве ты не слышала их перебранку?
– Уснула крепко, наверное.
– Буянить начал дед Гриша, учудил такое… мочился в ее колодец, выкрикивал угрозы… В общем, нарывался, как мог, вот она за ним и погналась.
– Это все бесовщина… – прошептала Лукерья, неосознанно прислоняясь плечом к Илье. – Как быстро началось… И что же дед Гриша? Вы куда-то сообщили? Его увезли в морг?
– Э-э… нет, он тоже здесь.
Лукерья отшатнулась от Ильи и резко огляделась:
– Где «здесь»?
– На один уровень ниже, в леднике. Мы его пока там оставили, а после обряда похороним.
– Бес из него не вышел: Гром реагирует – рычит, лает. С бесом нельзя хоронить, – вмешался Роман. – Если бес поднимет его из могилы, дед Гриша станет вурдалаком. Нам только вурдалаков еще не хватало для полного счастья!
– А разве из ледника бес его не поднимет? – резонно заметила Лукерья с тревогой.
– Да кто ж знает? Будем надеяться на лучшее. – Роман невозмутимо пожал плечами, на его губах появился намек на усмешку.
– Надеяться на лучшее? Не самое верное решение, думаю. В такие времена надежды долго не живут! – Лукерья снова прижалась к Илье, ее взгляд остановился на спящей пленнице. – Так жаль ее, и деда Гришу тоже. Нельзя тянуть с обрядом.
– Надо съездить в лес за травой, потом сделать из нее кукол, и можно будет приступать. Сам обряд недолго длится, обычно час с небольшим. К утру точно управимся, тогда и сообщим в полицию о смерти деда Гриши, – заверил Илья.
– А девушка? Ее ведь наверняка ищут. И она может обвинить вас в похищении. – Лукерью начало потряхивать от волнения.
– Это я возьму на себя, проведу с ней беседу, – подал голос Роман. – Думаю, она все поймет правильно.
Пленница вздохнула во сне и перевернулась на спину; перемотанные скотчем руки оказались на животе. Волосы соскользнули с лица, и Лукерья узнала девушку из купеческого дома.
– Аглая… – вырвалось у нее.
Веки пленницы дрогнули, но она не проснулась.
– Ты знакома с ней? – Роман вскинул на Лукерью пристальный взгляд.
– Нет, просто встречались в мастерских музейного комплекса, и я слышала, как к ней обращались по имени.
– Редкое имя. Раз услышишь – не забудешь. – Роман вдруг присел на корточки, в руках у него появился перочинный нож, и он ловко перерезал им скотч на запястьях девушки.
– Уверен? – встревожился Илья.
– Никуда она не денется. На крышку подпола шкаф поставим, притащим из нашей комнаты. В нем полно всякого хлама деда Гриши. Шкаф тяжеленный, девчонка отсюда ни за что не выберется.
– А если набросится на нас, когда вернемся?
– Не набросится. Маг я или кто? – Роман вскинул брови и со значением посмотрел на друга, а затем разрезал скотч и на лодыжках пленницы, которая продолжала безмятежно спать, как будто несколько ночей перед этим не спала.
Они выбрались из погреба. Илья и Роман приволокли шкаф из своей комнаты, которую арендовали у хозяина дома. Для этого им пришлось приколотить дверцы шкафа гвоздями, иначе в процессе перемещения оттуда бы хлынула лавина разносортного хлама, которым шкаф был набит до отказа. Судя по скрипу ножек о дощатый пол, весил он по меньшей мере тонну, и парни передвигали его с большим трудом. Зато можно было не беспокоиться, что пленница, одержимая бесом, вырвется из подполья в их отсутствие.
Пес продолжал нервничать. Пока Илья и Роман двигали шкаф, он все время крутился у них под ногами, рычал, скулил и часто тыкался носом в дверцы и стенки шкафа, оставляя на облезлой лакированной поверхности круглые влажные пятна.
– Да что с тобой, Гром?! – не выдержав, рявкнул на него Роман, на этот раз по-настоящему сердито.
Прижав уши, пес виновато глянул на него исподлобья и снова ткнулся носом в шкаф, а потом еще и царапнул по нему лапой.
– Может, крыса там? – предположил Илья.
– Ну не знаю… Серьезный вроде бы пес, никогда крысами не увлекался.
Когда отъезжали от дома – Илья за рулем, Роман с ним рядом, а Лукерья и Гром на заднем сиденье, полицейской машины и толпы зевак на улице уже не
