Пока дезертиры переговаривались с капитаном, Марк вдруг заметил тени, двигающиеся вдоль стены рядом с ними. Ему стало страшнее прежнего. Это точно не глюки? Что же делать? Вот-вот что-то произойдет!
Ткнул локтем Роба и кивнул в сторону бетонной ограды. Роб, не мешкая ни секунды, перемахнул бластер через Марка, ведь тот лежал на пути к мишени, и выстрелил. Один, два раза. Марк, оглушенный, вжимался в землю, чувствуя удар гильз о куртку. Настолько близко выстрелов он не слышал никогда. Сердце бешено колотилось, как будто стреляли прямиком в него, а он почему-то до сих пор жив. Вся его сущность недоумевала от происходящего.
Вроде бы, были еще выстрелы, но больше всего Марк слышал звон в ушах. А потом, когда прояснилось, еще и голоса.
— Сдавайтесь, и будете жить, — предупредил подоспевший Магнум.
— Мы в любом случае будем жить, и вы все помрете.
Знакомый голос. Или показалось?
— Проклятые полицаи, звериное отродье!
— Эд? — Марк решил рискнуть.
Затишье.
Марк с трудом поднял звенящую голову. Дезертиры окружили куст, растущий прямо у бетонной ограды, и теперь без опаски светили туда фонариками. В тени ветвей прятались люди с поднятыми руками.
— Обознался, пес, — донесся злобный ответ из тени.
— Эд, ты всегда был интеллигентным малым, — морщась от боли в затекших конечностях, произнес Марк. — Таких скверных ругательств я давненько от тебя не слышал. Неужели кто-то посмел устроить драку в "Слове не воробей"?
Затишье.
— Че за дела, Марк? — начал закипать Магнум.
— Марк! — уже обрадованно донеслось из куста, голос принадлежал кому-то другому и тоже звучал чертовски знакомо. — Эти злодеи поймали тебя?
Марк глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь в теле. Сможет ли он разрулить сложившуюся ситуацию? Ведь, в отличие от Эда, он никогда не был миротворцем.
— Слушай, Эд. Эти ребята — не полицейские.
— Ха! — раздался скептичный смешок бывшего бармена. — Кто же еще тогда?
— Марк, кончай любезности и объяснись, — сурово потребовал Магнум, тыкая его локтем в бок.
— Я знаю их, — тихо ответил Марк. — Лишняя кровь нам ни к чему, верно?
— Верно-верно, — вмешался Роб. — Не думали же вы, что я такой мазила? Припугнул да и только. Сразу почуял новичков.
Наверняка капитан хмурился, но за шлемом этого не было видно. Он кивнул. Марк снова тяжело вздохнул и уже громко ответил:
— Это дезертиры. Они больше не полицейские. Они на нашей стороне, — сказал он это в надежде на мир, хотя сейчас совсем не понимал, что за стороны его окружают, и какие мотивы у той стороны, что прячется возле стен.
— Вот еще! Дезертиры? — снова донесся второй, еще не распознанный голос. — Эти люди-машины, эти биороботы самовольно оставили службу? Эти непогрешимые инструменты закона дали сбой? Не может такого быть! Неужели верные прислужники Кодекса могли изменить своему господину и оставить его?
Столько театральной иронии было в этих словах. Марк теперь ни на долю не сомневался, с кем он сейчас разговаривает. Несмотря на катастрофическое напряжение, он невольно улыбнулся.
— Симон, я рад, что ты жив!
— Воистину, чудо, Марк, воистину! — даже в бледном свете фонарей Марк увидел восторг на лице мечтателя, которого когда-то повстречал в лагере Щербатого. Симон без опаски вышел вперед, отряд Магнума тут же среагировал и навел оружия, ожидая атаки.
— Дурак, — выругался Эд, выбираясь следом. Вместе с ним из кустов вышли еще трое человек.
— Действительно, — сухо поддержал Магнум, опуская пушку и снимая шлем. — Вопиющая боевая безграмотность. Гражданским нельзя в бой.
Эд впился в него злым взглядом.
— А вы, стало быть, не гражданские?
Магнум спокойно выдержал его взгляд. Затем добродушно хохотнул.
— Стало быть, гражданские!
Эд все еще хмуро пялился, трое незнакомцев испуганно сторонились бронированных людей, а Симон со счастливой физиономией полез обниматься к Марку.
— Брат, я знал! — он крепко стиснул его худощавыми руками и постучал по спине. — Ты жив! Я знал, что все наладится. Я всегда говорил, что жизнь возьмет свое.
— Потише вы, голубки, — строго осек их Магнум. — Мы не в гостях и не на прогулке.
После этих слов объединенный отряд перебрался поближе к стене и затаился в зарослях. Эд явно не был расположен к открытому разговору среди дезертиров, но выбора особо не было.
— Что происходит, мужики? — тихо спросил Марк. — Эд, давно ты стреляешь по ночам в людей?
— Только в нелюдей, — сухо ответил бывший бармен. На его некогда целом лице появились шрамы, да и нрав заметно испортился. Видимо, в условиях войны всякий человеколюб примет вид голодной ощерившейся собаки.
— Откуда оружие? — осведомился Марк. — И вообще, зачем вы тут?
— Ни за что бы не стал доверять тебе просто так, приятель, уж прости, — сурово проговорил Эд. — Ты был хорошим гостем в баре, но надежный ли ты товарищ теперь, у этой проклятой обочины?
Марк нахмурился.
— А ты сам как думаешь?
Эд молчал. Косился на своих. Потом на дезертиров. Затем его взгляд и вовсе стал размытым и неопределенным, словно мысли увели хозяина в глубины сознания.
— Симон, как ты здесь очутился? — Марк решил временно отстать от Эда. — Что с Щербатым и остальными?
В глазах худого повстанца мелькнула грусть, но тут же пропала. Он поправил соломенную челку и улыбнулся.
— Ну, Щербатый-то цел. И многие. Мы решились, наконец-то! Поддерживаем бунты в городе. Старики уж сами по себе остались в заброшке, ну а что поделать? Здесь нужны свежие силы!
— А многих тогда арестовали? Ну, в ту самую ночь, когда мы с тобой в последний раз виделись?
Симон снова погрустнел. И тут же приободрился. Похоже, эта борьба шла внутри него вечно.
— Многих! Но мы добьемся амнистии! Эх, жаль, Леди свой туберкулез не пережила. Она была бы счастлива и, может, стала бы более жизнерадостной.
Марк постарался улыбнуться как можно искреннее, чтобы поддержать товарища, но подозревал, что у него получилось лишь вымученное подобие улыбки.
— А ты чего с этими заодно? — вклинился в разговор Эд. — Что может быть общего у гражданского с полицаями?
Марк задумчиво покосился на бывшего бармена.
— Тебя уволили, да, приятель?
Эд горько усмехнулся, демонстрируя зажившие следы ожогов на руках и шее.
— Корабль тонет исключительно с капитаном на борту. Сожгли бар. Кто — неизвестно. Может, сдал кто, что я музыку включаю, — глаза Эда наполнились злобой. — Но я не жалею, знаешь? Ни о чем не жалею! Без музыки нет человека, да и я давно уже с подпольем был связан. Рано или поздно все равно пришлось бы в открытую бороться.
Эд, культурный, интеллигентный, умеющий найти подход к любому посетителю и знающий, как свести на нет даже самую яростную драку. Эд, которого Марк всегда уважал. Эд, которого Марк сейчас зауважал еще сильнее.
— Дух у тебя сильный, — Марк похлопал бармена по плечу. — Знай, твой бар был первым местом после дома, которое я считал надежным пристанищем. Я бы ни за что не сдал тебя властям.
Лицо Эда ни капельки не изменилось, но во взгляде мелькнуло нечто едва уловимое, говорящее о том, что мужчина тронут до глубины души. Марк с печалью отметил еще одну перемену в личности Эда, которая произошла еще после Гражданской. Раньше тот был куда более открытым и веселым человеком.
— Марк, а что ты здесь делаешь? — спросил Симон, все это время внимательно следивший за разговором.
— Мне… нам нужно к больнице.
— На бунт? — глаза Симона засияли вдохновенным огнем. — Не время! Мы пока готовимся, занимаем точки. А там народ безоружный скандирует, отвлекает внимание.
— Внимание? — удивился Марк. — От чего?
— Вот пусть и отвлекает, — вмешался громкий голос Магнума. — А нам пора идти, секунды на счету.
— Что вы задумали? — спросил Эд, вставая следом за отрядом дезертиров. Трое других тут же повторили его движение.
Магнум остановился и оценивающе осмотрел гражданских с ног до головы.
