Однако я все же добежал до берега и буквально упал в воду. Хотел бы сказать, как Майкл Фелпс, но скорее уж как мешок с картошкой. И тело скрылось под водой.
Обида на лешего обжигала грудь. За что он со мной так? Ведь я мог помочь.
Хуже всего, что я теперь еще и медленно уходил ко дну. Блин, обидно вот так утонуть, буквально в мелкой луже. Правда, не успел я об этом подумать, как тут же мягкие руки оплели мою шею и подняли на поверхность.
— Заждалась я уж тебя, Матвей, — улыбнулась Вера. — Ну и шумите вы там, наверху, даже в воде слышно.
Тут она вновь посмотрела на меня и укоризненно покачав головой.
— Уводить тебя надо, да поскорее. Хватайся за меня.
Я не ответил, пытаясь сдержать подступивший к горлу ком. Потому что наверху до сих пор раздавалась звуки сражения. Там умирала нечисть, которая принесла себя в жертву, чтобы у меня был шанс уйти.
Глава 23
Не помню, в какой момент мое сознание угасло. Просто организм благоразумно решил, что в энергосберегающем режиме ему будет намного комфортнее. Из всего путешествия с русалкой я помнил лишь какие-то образы: теплые прикосновения, разговоры, холод, тряску и тишину.
А когда открыл глаза, оказалось, что я нахожусь в райском саду. По крайней мере, таким было первое впечатление. Куда ни брось взгляд — деревья, кустарники, диковинные растения, растущие словно отовсюду: снизу, сверху, сбоку. Разве что птиц не видно. Мне всегда казалось, что в райском саду должны быть птицы. Хотя, может, «ваши ожидания — это ваши проблемы»?
Однако вскоре солнечный луч отразился от стеклянной крыши. Вот чего в райском саду точно быть не могло — крыши. Значит, я еще на этой грешной земле. Поэтому пришлось сесть и немного оглядеться. Рука была забинтована и пахла чем-то пряным, приятным, травяным. Я пошевелил пальцами — и почти не почувствовал боли. Учитывая, что помнил — как вурдалак рвал конечность, это удивительно.
Сидел я на высоком то ли бетонном, то ли каменном прямоугольном алтаре. Или может быть саркофаге, так сходу и не разберешь. Если бы сверху не оказались накинуты байковые одеяла, выглядело бы все совсем жутко. Еще я обратил внимания на чугунные перила, огораживающие некоторые растения в этой диковинной оранжерее.
Че-то в какое-то странное место меня русалка привезла. Это ладно, как она на сушу выбралась и сюда затащила? И самое главное — как переодела восьмидесятикилограммового мужика в пижаму с зайчиками? Кстати, пижама, судя по всему, была с чужого плеча, потом что заканчивалась в районе предплечья и щиколоток. Зато мягенькая. С кондиционером ее стирают, что ли?
Я пощупал хистом пространство и нашел кучу печатей. Внушительных, серьезных. По сравнению с ними оставленный «замок», который удерживал Грыца — детский лепет. Но что мне не понравилось — они жутко давили на мою несчастную голову. Не сказать, чтобы совсем невозможно, но будто рядом бегал ребенок, который постоянно бил половником по кастрюле.
— Эй! Есть тут кто-нибудь? — подал голос я.
Слова разнеслись эхом по оранжерее. И печати будто бы даже вздрогнули. Где-то вдалеке скрипнули петли и послышался шум шагов. Так, кроссовки, но поступь легкая — это девушка.
Дедукция и слух не обманули. Из-за поворота на меня выскочила Наташа. Стройная, испуганная, одетая просто, но как всегда изящно — штаны в обтяг, кроссовки, белый топ и джинсовка. Причем, помощница Инги искренне обрадовалась мне, словно стояла на вокзале с табличкой Зорин Матвей и ожидала моего прибытия.
— Матвей, — она бросилась мне на шею, — слава богу, что с тобой все в порядке.
— Привет, — обескураженно сказал я. — А я, значит, у вас? В смысле, у Инги?
— Да, когда мы тебя нашли, то тут же поехали сюда. Это ее дом.
Дом? Это больше походило на графский особняк. Если у нее только оранжерея такая, то представляю, что там с остальным.
— Сейчас, погоди, — торопливо достала из джинсовки Наташа булавку и уколола себе палец до крови. — Инга просила сообщить ей сразу, как только ты придешь в себя. Она сейчас очень занята. Пишет письмо воеводе.
— Письмо?
— Ну да, его ратник напал на рубежника. Теперь у нас есть все доказательства. Вурдалака мы забрали с собой. Весь багажник заляпал, придется опять «химку» делать.
Что-то мне подсказывало, что с такой хозяйкой у Натальи часто приходилось прибегать к услугами химчистки салона.
Мы не успели и перекинуться и парой фраз, как в оранжерею ворвалась Инга. Именно что ворвалась. Широкое черное платье развевалось за рубежницей, визуально делая ее больше. А глазах сверкали молнии.
Она посмотрела на меня так, словно пыталась испепелить. А когда заговорила, все сомнения улетучились. Инга злилась!
— Рада, что ты пришел в себя. Я заказала тебе одежду взамен старой. Пойдем.
С недавних пор я имел крайне неприятную привычку — задавать те вопросы, которые меня интересовали. Поэтому спросил сразу.
— Инга, что случилось?
— В какой именно момент этого замечательного дня⁈
— Почему ты злишься на меня?
— Не на тебя, — посмотрела на меня рубежница, как обычно глядела на Костяна Оля, когда он приходил пьяненький поздно вечером. — На твою нечисть. Именно поэтому пришлось положить тебя здесь, они по всем комнатам уже ураганом пронеслись. А сюда не могут, печати не пускают.
— Какую нечисть?
У меня даже дыхание перехватило. Последний раз, когда я видел Митьку, тот висел на руке Вранового. И это точно не могло закончиться ничем хорошим.
— Черта и беса, — ответила рубежница.
— Где они? Где⁈
— В столовой, — неодобрительно отозвалась она. — Видимо, ты не будешь переодеваться, так?
Получив в ответ утвердительный кивок, она устало махнула рукой. Мол, иди за мной.
Мы прошли через несколько дорожек оранжереи, пока не добрались до двустворчатой стеклянной двери, увитой плющом. Забавно, но стоило пройти ее, как я оказался в доме. Не вполне обычном, конечно, скорее филиале какого-то дворца, если судить по интерьеру. Резная мебель, светильники в виде свечей, золоченые статуэтки ангелочков, шкатулки, портрет какого-то мужика. Судя по всему, это было нечто вроде гостиной. Хотя, как по мне, так себе комната. У меня вот в гостиной электрический камин и телик.
Нет, тут камин тоже был. Правда, совсем обычный. Только из-за времени года и прочих погодных условий — чернел сложенными внутри поленьями.
Инга провела меня еще через одну комнату, довольно сильно похожую на предыдущую, а затем бесшумно открыла дверь, приглашая меня войти. Знакомые голоса я услышал сразу.
— Тоже мне, сюда не ходи, это не трогай. Я, может, случайно ту хреновину разбил.
Судя по тону, Григорий был в изрядном подпитии.
— Дядя Гриша, вам же сказали ничего не трогать.
— Куда, подлец⁈ — к уже знакомым добавился новый голос.
На этих словах я и вошел. И увидел довольно забавную картину. Митька — с какими-то странными травяными примочками по всему телу и расплывающимся бланшем на скуле — смирно сидел за широким столом. Кстати, вполне щедро заставленным едой и несколькими бутылками вина. Это Инга зря, моим пройдохам хватило бы и какой-нибудь бормотухи.
А вот с другой стороны, скрытой от меня скатертью, по полу катались две похожие друг на друга фигуры. Одного я определил безошибочно. И не только по рогам. Второго же и правда не знал.
— Прекратить! — не крикнула, рявкнула Инга так, что даже хрусталь зазвенел.
Вот теперь удалось разглядеть вторую нечисть — невысокого пожилого мужичка не выше беса. Одет тот был в твидовый костюм, разве что теперь верхняя пуговица отлетела в сторону. Домовой — сразу догадался я. Забавно, с виду — человек человеком. Разве меньше.
— Я думал, что домовые лохматые, — внезапно даже для себя, произнес я.
— Так и есть, повышенная волосатость, — кивнула Инга. — Викентий два раза в день стрижется и бреется. Не люблю неопрятных.
Мда, жестко она с нечистью. Может, своих ей на перевоспитание отдать? Хотя, судя по всему, рубежница не в особом восторге от черта и беса.
