В кои-то веки неспешно, не поддаваясь царившей вокруг панике, Лу и Рут бродили под ручку по дублинским улицам, предоставляя другим сколько угодно толкаться и бежать как угорелые. У Лу было полно времени. Рут была более чем удивлена, когда Лу, еще недавно сухо отказав ей, вдруг сам предложил с ней встретиться, но вопросов она, как и обычно, задавать не стала. Произошедшая с ним перемена была ей чрезвычайно приятна, но к радости примешивался скепсис, в котором она ни за что бы не призналась. Лу Сафферну предстояло еще многое ей доказать.
Они спустились по Генри-стрит, заставленной лотками и передвижными киосками, в которых торговцы распродавали последнее: игрушки, рулоны подарочной оберточной бумаги, шары, радиоуправляемые машинки, которые проверялись здесь же на улице, и елочную мишуру — все, что могло понадобиться в сумасшедшей лихорадке последних предрождественских часов. На вечно меняющей свой облик Мор-стрит наряду с обычными торговыми заведениями товар свой предлагали африканские и азиатские лавочники. Лу купил брюссельскую капусту у словоохотливого торговца, чье безудержное острословие немало веселило прохожих. Они сходили к ранней рождественской службе и пообедали в Вестин-отеле, разместившемся в Колледж-Грин, старинном, девятнадцатого века здании, бывшем некогда банком, а затем превратившемся в пятизвездочный отель. Обедали они в главном банковском зале, и Пуд, выгибаясь, задирал голову к потолку и с благоговейным изумлением разглядывал затейливый резной орнамент ручной работы и люстры, горевшие тысячами хрустальных граней, раз за разом издавая все новые вопли, только чтобы слушать отдающееся в высоком потолке эхо.
Лу Сафферн видел мир совершенно по-новому. Не с высоты тринадцатого этажа через толстое тонированное стекло и не из громоздкого кожаного кресла, ведь он решился влиться в толпу. Гейб был прав насчет мыши. Гейб был прав насчет того, что Клифф может многому его научить. Собственно говоря, началось все еще раньше, уже полгода назад, когда мышью смазали ему по лицу, и в Лу после долгой спячки проснулась совесть вместе со страхами. Вообще, если подумать, Гейб был во многом прав. Его назойливо лезущий в уши голос говорил слова, которые Лу не хотелось слушать. Лу был очень обязан Гейбу. С наступлением темноты, когда детям пора было возвращаться домой, а Санте — отправляться в полет, Лу поцеловал на прощание Рут и детей, усадил их в машину и направился обратно в офис. Там ему предстояло еще одно дело.
Он ждал в вестибюле лифт, когда дверцы лифта внезапно открылись, и в то время, как Лу сделал шаг по направлению к кабинке, из нее вышел мистер Патерсон.
— Лу, — сказал он удивленно. — Не верю собственным глазам! Неужели вы сегодня работаете? Поразительное трудолюбие! — Он окинул взглядом коробку в руках Лу.
— О нет, я не на работе. Хотя еще и не ушел. — Лу улыбнулся. Он старался говорить внушительно, пытаясь выработать тон, уместный для него в новом его качестве. — Мне просто пришлось., хм… — Ему не хотелось подводить Гейба, раскрывая его обиталище. — Я забыл кое-что в кабинете.
— Хорошо, хорошо. — Мистер Патерсон устало потер глаза. — Но, боюсь, мне надо вам кое-что сказать. Я думал, стоит ли, и решил, что лучше будет сказать. Я ведь тоже не для работы приехал сюда вечером. Меня вызвал Альфред. Сказал, что это срочно. А после случая с Клиффом у всех нас нервы пошаливают. Вот я и прискакал опрометью.
— Я весь внимание, — сказал Лу, в душе которого зашевелилось беспокойство. Дверцы лифта опять закрылись. Путь к бегству был прегражден.
— Он хотел побеседовать со мной насчет… насчет вас.
— Да, — протянул Лу.
— Он вот что мне принес. — Мистер Патерсон сунул руку в карман и вытащил оттуда пузырек, который Гейб дал Лу. Там внутри была таблетка. Подлец Альфред, желая уничтожить Лу, видимо, слазал в мусорный бак за уликой.
Лу потрясенно глядел на пузырек, спешно решая как быть — отрицать ли все или же признаться. Над верхней губой у него проступили капельки пота, пока он перебирал версии. Это для отца. Нет. Для матери. От ее бедра. Нет. У него самого болит поясница. Он понял, что мистер Патерсон что-то говорит, и заставил себя вслушаться.
— Он сказал, что нашел таблетки под мусорным баком. Не знаю уж каким образом, — мистер Патерсон сдвинул брови, — но он выяснил, что это ваши… — Он испытующе смотрел на Лу — узнает ли тот пузырек.
У Лу заколотилось сердце.
— Мне известно, что вы друзья с Альфредом, — смущенно проговорил мистер Патерсон, и на лице его внезапно проступили шестьдесят пять его прожитых лет. — Но его забота о вас, по-моему, проявляется несколько странно. Мне кажется, что его цель — доставить вам неприятности.
— Хм… — Не сводя глаз с коричневого пузырька, Лу проглотил комок в горле. — Это не… хм… вовсе не что-то… — запинаясь, проговорил он, пытаясь сформулировать связный ответ.
— Не в моих правилах, Лу, лезть в личную жизнь сотрудников. Чем занимаются мои коллеги свободное время — это их дело, коль скоро это каким-то образом не вредит компании. Поэтому поступок Альфреда мне не очень-то пришелся по душе. — Мистер Патерсон нахмурился. Когда Лу ничего не ответил, лишь продолжая обильно потеть, мистер Патерсон добавил: — Но, может быть, вы сами хотели, чтобы он передал мне эти таблетки? — Похоже, мистер Патерсон пытался хоть как-то объяснить себе поведение Альфреда.
— Что? — Лу вытер пот со лба. — Зачем бы мне могло понадобиться такое?
Мистер Патерсон пронзил Лу внимательным взглядом. Губы его чуть дрогнули.
— Не знаю, Лу, но вы ведь у нас умница.
— Что? — смущенно отозвался Лу. — Не понимаю!
— Поправьте меня, если я не прав, но я-то заключил, — дрогнувшие губы вдруг расплылись в улыбке, — что вы намеренно пытались ввести Альфреда в заблуждение относительно этих таблеток. Пытались уверить его, что с ними что-то не то. Правильно?
Открыв рот, Лу с удивлением глядел на начальника.
— Я догадался. — Мистер Патерсон хохотнул и покачал головой. — Вы умница и хитрец, но меня не перехитрить. Я обо всем догадался по синему штемпелю, — пояснил он.
— Про что вы говорите? Какой синий штемпель?
— Вам не удалось до конца стереть его с таблеток, — объяснил мистер Патерсон. Открыв пузырек, он перевернул его, и таблетка упала на ладонь. — Видите этот синий штемпель? А если приглядеться, можно различить на положенном ей месте и букву «Д». Уж мне ли не понять такого, столько лет проработав с моими сотрудниками!
— Это единственная таблетка с синим штемпелем? — с трудом выговорил Лу.
Альфред и тут поленился. Не полез в помойку. Да он и для спасения собственной шкуры этого бы не сделал. Он просто частично соскреб штемпель с простой таблетки от головной боли.
— Нет, таблеток было две. И обе с синим значком. Я взял одну себе, надеюсь, вы мне это простите. С помойки они или нет, мне было не важно — так болела голова. Эти проклятые предрождественские дни меня в гроб загонят.
— Вы приняли таблетку? — ахнул Лу.
— Я возмещу вам ее. — Он небрежно махнул рукой. — Такие в любой аптеке продаются. И даже в газетных киосках. Они в свободной продаже, без рецепта.
— И что было потом, когда вы приняли таблетку?
— Ну, боль прошла, как и положено, не правда ли? — сказал мистер Патерсон. — Хотя, по правде говоря, если в течение ближайшего часа я не выберусь домой, мне придется срочно принять еще одну. — И он бросил взгляд на часы.
Лу потрясенно молчал.
— Так или иначе, я хочу, чтобы вы знали, что мне очень не понравилась эта попытка Альфреда. Я вовсе не считаю, что вы… э… такой, каким Альфред хочет вас передо мной выставить. А вот таким, как он, у нас в компании не место, и мне придется его уволить. Вся эта предрождественская суматоха, в придачу к работе, иногда превращает нас в чудовищ, — сказал он устало, выглядя теперь старше своих шестидесяти пяти лет.
Лу молчал, но в мозгу его бешено вертелись вопросы. Либо Альфред подменил таблетки, либо Лу в тех двух случаях, когда он раздвоился, принимал обычные таблетки от головной боли. Лу вынул из кармана платок и, развернув его, стал разглядывать оставшуюся у него таблетку. Сердце у него замерло в груди. На ней тоже виднелась еле заметная буковка, какой помечают таблетки от головной боли. Как же это он не увидел раньше эту буковку?
