Был взрыв, значит, у них есть как минимум гранатомет. Они выследили меня и что? Привели с собой подкрепление? Или они давно наблюдали за этим местом, ожидая, что рано или поздно мы туда все равно нагрянем. Пох*й, сейчас это неважно. И ничего больше неважно, кроме того, что я бросил ее там, вместе с бывшими бесстрашными, хотя должен был встретиться там с ней! Какого хрена я уперся!
Уже издалека было слышно, а вскоре и видно, как разворачиваются боевые действия. Кто-то залег на крыше, отстреливайся, но в основном все идут врукопашную. Маяк разнесли, уже заметны первые трупы… Да вашу ж мать, х*й вы угадали, ублюдки!
====== «Глава 19» ======
Эшли
Музыка: Zella Day — High
Зип уносит меня вдаль, а перед глазами стоит месиво из обломков бетона, что кровь стынет в жилах, дьявольски черное, окровавленное, тонущее в языках пламени, едком дыме и пыли… месиво и все, больше ничего не осталось. Совсем. Ни людей, ни жизни, ни надежды. Они уничтожили все, что только было возможно. Почти все бесстрашные погибли, у них и шанса не было, против «Вольников«… Их практически невозможно убить… То, что натворили эти сволочи… чаша жгучей ненависти не просто переполнилась через края, рухнула, раздавив все под собой. Кажется, будто мир сжался до размеров этого чистилища… Господи, да что же это такое происходит? Как ты это допустил! Нас и так осталась жалкая горстка от всего человечества, неумолимо исчезающая… А теперь всё кончено. Они мертвые, мертвые… Мертвые. Безвозвратно. Не верю… Совсем-совсем. Простите, я ничем не смогла помочь, простите… Трясущиеся пальцы немеют, губы сжимаются. Мой пульс застывает, а в груди обжигающе вспыхивает ярость. Проклятье!
Спрыгнув на землю, я быстро закатываюсь в ближайшую щель, изо всех сил стараясь унять мерзкую дрожь и панику, гоня прочь мысли о своих друзьях, которых больше нет, о нем, который остался там, дав возможность мне уйти, потому что сейчас совсем не было времени окунаться в свою бездну оглушающей боли и отчаяния… Но они накрывали меня, заползая внутрь, под самое сердце и мучили, изощренно терзая и скуля, не позволяя дышать. Всякий раз, когда я вдыхала, то чувствовала, что каждую секунду, мои внутренности с силой мучительно сжимает, разрывает на куски, дюйм за дюймом, клеточку за клеточкой, наполняя источавшей болью. Спазм перехватывает горло, и я не могу закричать, захлебываясь горечью потерь, выплеснуть все к чертовой матери, чтобы не сойти с ума, хоть мне невозможно хочется выть от бессилия, только опустила голову между колен, запуская пальцы в волосы, вцепившись в них, и начала покачиваться, чтобы успокоиться и взять себя в руки, глотая колючий комок в горле. Кажется, на какое-то мгновение, мне было действительно всё равно на то, если меня сейчас кто-то увидит, хотя я знала, что это неправильно. Не сдаваться. Нужно бороться до конца. Но сейчас я просто не в состоянии осмыслить, во имя чего же стоит вообще жить? У нас отняли абсолютно все, что только можно было отнять: дом, веру, надежду, будущее, жизнь…
Я никогда даже представить не могла, насколько это запредельная боль, неизбывная, прошивающая сердце стальными лезвиями, когда ты осознаешь, что уже никогда, никогда не сможешь ничего изменить и исправить. К этому привыкнуть невозможно… Внутри что-то надломилось, нервы оголены до предела. Лучше сдохнуть, чем терпеть такое мучение. В какой-то момент мелькает мысль пустить себе пулю в лоб и покончить с этим, ведь если не будет меня, у Сэма не останется возможности на свои дальнейшие эксперименты, и в конце концов, вся его армия подохнет без сывороток. Возможно, это было бы самым правильным. Удерживает меня от этого шага лишь мысль: ведь Эрик жив, и он вернется за мной. Он столько сделал, чтобы спасти меня, и если я сдамся — то всё будет напрасно. У меня еще есть за что бороться, есть что защищать, есть ради кого жить.
И пусть, иногда жить намного труднее, чем умереть. Но у нас еще есть дело. Мы должны убить Сэма! Я с трудом стряхиваю с себя оцепенение, выползая из-под какого-то ржавого остова металлолома, отправляясь короткими перебежками в сторону маяка. Разодранная душа ноет, сжавшись в хладный комок, глаза щиплет от слез. Сердито смахиваю их с ресниц. Нет, не сейчас… Для слез еще будет время, но не здесь и не сейчас. В животе скручивается ужас, но я бегу, не оглядываясь, нельзя оглядываться… Не думать о мертвых, всё потом, сейчас мне надо думать о тех, кто попал в плен и, возможно, мы сумеем вытащить их из этого ада, добравшись до Сэма. Эту кровавую бойню, я буду остаток жизни видеть в кошмарах… Дикое отчаяние окатывает с головы до ног, до озноба, до слез. Во мне даже больше страха не осталось, нет его, бл*дь, больше ни капли нету… только острая, колючая ненависть, заливающая истерзанную душу, словно жидким азотом.
До оговоренного места встречи стараюсь продвигаться осторожнее, придерживаясь укрытий, временами почти выпадая из реальности, затягиваясь в отрешенность, словно всё моё существо противилось воспринимать окружающий, неидеальный мир. Может, это шок? У меня не выходит сейчас ни принять, ни поверить, ни осознать всего произошедшего, как-будто это просто один долгий, бесконечный, мучительный кошмар. Мне все кажется, я сплю, а как проснусь — все снова будут живы. Не ощущаю ни черта, кроме вязкой горечи, словно во мне перегорели все чувства одним разом. Как же так могло произойти, что Сэм просто уничтожил всех бесстрашных? Почему те, кто был членами фракции огня, кто был воинами и защитниками города, смирились с захватом власти и не только ничего не делали, чтобы предотвратить истребление, но и сами убивали? В кого же мы превратились, в чудовищ… Для чего они живут, не понимаю, ради какой выгоды? В чем смысл их существования? Не знаю… да и плевать. Теперь мне на всё плевать. Они сами выбрали такой путь, убивая друзей и близких, сами изломали всё и стерли с лица земли свою фракцию, предав ее манифест и устои.
Не знаю, сколько проходит времени. Я воспринимаю все, как будто это происходит не со мной. К маяку я подхожу только ближе к вечеру, пробираясь по заброшенным частям города, основательно обходя возможные маршруты патрулей, они хоть в поле зрения попадаются нечасто, а все же есть. Нас заметили на крыше, а, значит, будут искать. Что дальше делать — не имею и понятия, нужно найти укрытие и дождаться Эрика. Голова просто раскалывается, чувствую себя чертовски паршиво. Сил не осталось ни на переживания, ни на что другое, словно из меня выветрилось всё живое. Я знаю, что он в порядке, что придет за мной, не знаю откуда, уверенна, и всё. Кроме него, у меня никого нет.
Сердце раздирает от изводящей боли, но я сцепляю зубы и заставляю себя переставлять ноги, направляясь через старый парк, за которым, среди деревьев проглядываются очертания маяка. Откуда-то из глубин памяти всплывает далекое воспоминание, как мы играли тут в захват флага с ребятами… А теперь их больше нет. Добравшись до контейнеров, я застываю, настороженно присматриваясь: место выглядело не просто обжитым, укрепленным самодельными баррикадами, на которых виднелись следы пуль, так еще и широкий ров перекрывал подход к самому маяку. Кто тут мог обосноваться? Изгои? Ох, не нравится мне все это. Наверное, идти туда глупо, но раз люди не ушли ни к Сэму, ни к бесстрашным, может, и повезет. Попробовать осмотреться… Но только я прилипла к стальному борту дальнего контейнера, снимая оружие с предохранителя, как раздался чей-то голос:
— Да выходи уж, сколько прятаться еще будешь? — голос мужской, немного сухой, и приближающиеся шаги. Они не скрываются, будто не чувствуют от меня опасности. А зря, бл*дь. Сейчас я хлопну любого без эмоций. Затаив дыхание, пытаюсь обойти контейнер с другой стороны. — Эй, наверху снайпер сидит, так что давай, без глупостей. Хотели б убить — убили бы, тебя засекли уже давно, еще в подлеске.
Сука, ну какого хрена? Сплюнув досадно, выхожу на открытый участок, не убирая пистолета. Пусть только попробуют забрать — хапнут пулю! Но к моему глубочайшему удивлению, никто и не стремился на меня бросаться, несколько человек деловито примостились возле тропинки, ведущей к самому зданию, странно меня разглядывая. Вероятно, я выгляжу в этот момент недружелюбно. Одежда у них разномастная, небрежная, выходит, точно изгои. Вооруженные, хотя стволами в меня не тычут. Один из мужчин делает приглашающий жест, явно предлагая мне подойти поближе, но я внутренне напрягаюсь — женщин среди них нет, а прошлые встречи с изгоями, еще свежи в моей памяти. Я аж передергиваюсь от этой мысли. Все выжидательно смотрят на меня. Никаких приятных перспектив от этой встречи я определенно не ожидала, но и потискаться никто не лезет. Аллилуйя!
