Вот и все, призрачному спокойствию и здесь пришел конец… А я даже не чувствую уже того одуряющего разочарования. Наверно, все так и должно было кончиться, раз Эрик меня бросил… В ушах какой-то отвратный гул, встряхиваю головой, пытаясь сморгнуть слезы и подняться на четвереньки, на голову сыплется какое-то мелкое крошево, слышны неразборчивые крики боли и матершину. Все плохо. Я не хочу видеть, что происходит вокруг, но невольно поворачиваю голову на полные ужаса и безнадежного отчаяния вопли мучений, а прямо передо мной лежит несколько искалеченных разрывом человек, бьющихся в предсмертной агонии… Тупое оцепенение, словно контузия мешает сконцентрироваться и мыслить здраво, мне хочется закрыть глаза и ничего этого не видеть, начинает омерзительно мутить от запаха гари и паленой плоти, но надо срочно подниматься и уходить, а со стороны контейнеров, совершенно не скрываясь, приближаются множество силуэтов. Да ёбт вашу мать!
Я дергаю пистолет из-за пояса, пока остальные мельтешат, приходя в себя, довольно бесцеремонно отпихивая с линии огня одного из изгоев. Пошли все на йух, свою шкуру я продам только на собственных условиях! Выстрел. Эхо звуков разносится по окрестностям. Один из «Вольников» падает, пуля угодила в голову, но надолго ли это его остановит… Второй как-то так неловко подворачивается под автоматную очередь, выпущенную из наполовину разваленного здания. Хлопает еще несколько выстрелов, нападающие прут вперед, кто-то протяжно орет, раздавая указания. Местные быстро подключаются, хватая оружие и прорежая первые ряды наступления, «Вольников» отталкивает, но не убивает. Бл*дство какое-то, я ж говорила, что их так не убить.
— В голову стреляйте! — сглотнув тошнотворный ком в пересохшем горле, заорала я, отстреливаясь, зарево от расходящегося пожара, освещает сходящихся врукопашной людей. Большинство уродов ломятся ко мне, оттесняя от остальных. Да чтоб вас, суки, черви слопали! Они откуда-то знали, что я здесь. Выследили или ждали? У меня всего обойма патронов, и я валю их остервенело, ругаясь на чем свет стоит и пятясь назад, расстреливая как обычные мишени в тире, без малейшей дрожи в руках и какого-либо чувства протеста в душе. Ни сожаления, ни жалости не осталось. Некоторые валятся на землю, поднимаются спустя десяток секунд и идут на меня, отовсюду летят пули, не пойми где и кто, только грохот выстрелов, звуки боя и драки.
Обойма заканчивается, возвестив меня о пи*деце сухим щелчком в тот самый момент, когда перед взором вырос мужик с глумливым смайликом на роже, растопыривший руки так, словно собрался ловить кошку. Секунда на вдох, и отшвырнув бесполезный уже пистолет, блокирую выпад ублюдка левой рукой, коротко отоварив его в живот коленом. Согнулся, забрасываю руку ему на шею и перекидываю через бедро, как учил Эрик. Судя по удивлению этого придурка, сопротивления он от меня совсем не ожидал, ну и зря. В крови закипает бешенство, растекаясь по венам адреналиновой волной. Тяжелое тело плюхается на землю, воспользовавшись заминкой «Вольника», я дергаю нож, и всаживаю лезвие прямо в глаз, что б повредить мозг. Вот так, может, хоть теперь не встанет! Но их слишком много, прежде чем я успеваю, с кривого замаха проткнуть шею подоспевшему верзиле, оказываюсь скручена парочкой мужиков. Все отчаянные попытки вырваться завершаются полнейшим фиаско и ударом ногой по ребрам, аж в комок свернуло, а меня уже тащат от маяка в сторону парка, аккурат к драгстеру. Ох ты ж бл*дь, крепко я встряла!
Глаза начинают слезиться, а горло раздирает кашель от едкого дыма, мне с трудом удается различить фигуру Эда, пытающегося подняться с земли, он явно ранен. «Вольники» наваливаются со всех сторон, но их стало заметно меньше, выстрелы продолжают прошивать воздух, укладывая силуэты в сине-черной форме, а меня толкают к дверям драгстера, не обращая никакого внимания на сопротивления и пронзительные вопли. Успеваю цапнуть одного урода за кисть со всей силы, он замахивается на меня, но тут же отлетает в сторону, словно в него врезался мощный таран, а большая, высокая фигура мгновенно оттесняет меня за свою спину, как стеной отгораживая от всего, расстреливая второго конвоира. Эрик. Он все-таки пришел за мной!
Сердце делает восторженный кульбит в груди, на миг позабыв о подбирающихся «Вольниках», какой-то частью сознания удивленно отмечаю в ладони тяжесть и холод металла оружия, брошенного мне лидером и обхватив рукоятку пистолета крепче так, что побелели пальцы, стреляю в высунувшегося из-за контейнера сученка, пока Эрик вздергивает с земли снесенного плечом ублюдка, и сворачивает ему шею, будто пластмассовой кукле. И на долю секунды мне кажется, что я вижу его заволоченные бешенством глаза. Ноздри хищно раздуваются, хмурится, весь взвинчен до предела, похожий на тугую пружину, сметающий все на своем пути. Готов защищать меня, что бы ни случилось. Эрик просто режет, с ожесточением вгоняя сверкающее лезвие в чужую плоть, ломает и сворачивает шеи, попавшимся под руку «Вольникам», и мне кажется, что сейчас он абсолютно счастлив, находясь в своей стихии. «Монстр» получил требуемые жертвы. В нем столько агрессии, угрозы, жестокости, словно в диком, опасном первобытном звере. Это страшное зрелище, но я не могу отвести взгляда…
— Эшли, кто это? — изумленно орет Эд, устало сползая по стене контейнера.
— Все нормально, это Эрик. Я говорила, что он должен прийти…
— Ну он за нас или за них?
— Насколько я понимаю, он за меня, так что не попадайся ему под горячую руку, Эд… — парирую я парню, чтобы не вздумал сунуться ближе.
«Вольники» падают один за одним, попав в кольцо, Майра расстреливает их с крыши контейнера, остальные разбивают им головы, чтобы они не смогли уже подняться, режут глотки, убивают… Весь бой как со стороны, действую просто на автомате. Никто не должен уйти отсюда живым и сообщить о нас… В какой-то момент оказалось, что люди растерянно стоят среди погибших, опасливо глядя на Эрика, добивавшего свою последнюю жертву, размозжив тому голову об обломок здания. Он отшвыривает тело в сторону, весь покрыт кровью, и тяжело дышит, с присвистом, метая по изгоям безумным взглядом. Я подхожу к нему очень осторожно, протягивая ладонь к его ладони. Вздрагивает, чуть не отмахнувшись, почти непонимающе глянув на меня, когда я сжимаю пальцы, окрашенные красным, но руку не выдирает. Всё хорошо, теперь все будет хорошо.
— Ты все-таки вернулся… — шепчу я, пытаясь рассмотреть, есть ли у него ранения, но Эрик буквально весь покрыт кровищей. — Не уходи больше, — уткнувшись лбом в широкую грудь, я прикрываю глаза. Как же хорошо, что он пришел. Тяжелая ручища накрывает мою спину, привлекая к себе ближе. Сердце его долбит, как заведенное, все мышцы напряжены, но успокаивается понемногу.
— Ты не боишься меня? — совершенно не своим, более шипящим голосом, спрашивает мужчина, глубоко вздохнув.
— Нет, — помотав головой, выдыхаю я ему прямо в окровавленную куртку, измазавшись, облегченно переводя дух. — Ты вернулся. Почему?
— Не хотел, чтобы они причинили тебе вред. Это можно только мне, — почти со смешком выдает лидер, готова поклясться, он еще и ухмыляется при этом.
Вокруг нас собираются оставшиеся выжившие, большинство ранены, но на ногах стоять в состоянии. Они смотрят так пристально на Эрика, словно вот-вот ожидая, что он на меня бросится и разорвет на части… Он пугает, несомненно, пугает, лицо в брызгах крови выглядит устрашающе, вот только в данный момент мне все равно на это. Он мой монстр. Крупные ладони резко ложатся мне на плечи, лидер строго хмурится, внимательно разглядывая меня. Сумрачные всполохи исчезли из радужки его глаз, сменяясь блестящей сталью. Чуть прищуривается.
— Эшли, ты что, ранена? Ты в крови вся!
— Это не моя, — посмотрев на встревоженное лицо, непроизвольно улыбаюсь, ощущая заботу. — Не уходи больше без меня. Хорошо?
— Черт. Нам нельзя здесь оставаться, эти уроды могли успеть сообщить о вас тут! Эдвард! Сколько людей у тебя тут? — оглядываясь, почти взрыкнул Эрик, глядя на подходящего к нам Эда.
