Я не слышу выстрелов, только рваные хлопки, от которых ее тело дергается и расцвечивается бурыми кляксами. Это мой подарок тебе, мелкая. Ты не узнаешь, что тут произошло. Теперь уже точно не узнаешь. Это тебе такая своеобразная благодарность, что не дала сдохнуть, мы с тобой как никто знаем, что Бесстрашие не во фракции, а в крови. В моей крови оно тоже есть, так что…
Я подошел и положил ей пальцы на шею, проверяя пульс. Теплая, кровь еще пытается проложить себе путь и исполнить свою функцию, но… уже слишком поздно. Вагон наполнился запахом пороха и смерти, безжизненное тело раскинулось на импровизированном ложе. Пальцы спускаются ниже, ее кровь течет по рукам, теплая, густая… Что же в ней есть, что так нужно Сэму? Что ты, вообще, такое? Я не дам ему закончить начатое, пусть на х*й идет. А ты просто будешь спать. Ты ведь хотела отдохнуть, так? Ты такая мелкая и слабая, ты не предназначена для войны. Ты такое же чудовище, как и я, жертва эксперимента. И у нас только один путь.
Интересно наблюдать как из человека уходит жизнь, по капле выталкивается из тела, и вот только что был человек, а стала… просто медленно остывающая оболочка. Я отошел на шаг и прострелил ей голову на всякий случай. Чтоб наверняка. Теперь надо избавиться от остальных, хоть это и хлопотно.
Первый вагон, который попался мне на пути, был тот самый, в котором были Эдвард и Майра. Они оба тоже не успели ничего понять, им просто повезло. Остальные проснулись, конечно, от хлопков, кто-то попытался меня остановить, а я, на автомате перезаряжая оружие, только отмахиваюсь от таких навязчивых попыток. Скоро в вагоне не осталось больше живых. Те, кто выскочил и видел, что происходит, попытались сбежать, но их настигает автоматная очередь. Никого тут остаться не должно.
Когда все было кончено, я, не обращая внимания, что моя форма вся в чужой крови, поправил рюкзак и двинул в город. Путь неблизкий, и хорошо бы там оказаться хотя бы к обеду. От редких патрульных, что попадаются мне на пути, тоже избавляюсь безо всякого сожаления. Несколько раз эти ублюдки попали в бронежилет, но я почему-то не чувствую боли. Во всяком случае не так, как раньше. Прохожих на улицах почти не стало, все сидят по норам, боятся выйти лишний раз. Мне пофиг, я не стал бы разбираться, а Сэм… Меня это не касается, чего он хочет. Я должен его убить. Просто должен.
Смысл, рациональность, расчеты… Все ушло на второй план. Есть цель, что будет потом вообще неважно. Но одно могу сказать совершенно точно, никогда я не чувствовал себя более свободным. Все, что было в прошлом, растворилось, стерлось, не стало ничего. Я, будто рожденный заново, могу, наконец, жить для того, для чего я создан.
В голове не осталось мыслей, все воспринимается на уровне более глубоком, чем сознание. Просто знаю, что делать и все, это ведь так просто. Здание Эрудиции все ближе. Наверное, если бы мы шли толпой, на нас обратили бы внимание, но по дороге мне встречаются изгои, которые теперь постоянно ошиваются вокруг Эрудиции, и все они выглядят немногим лучше меня. Даже автомат никого не смущает. Уеб*н все-таки этот Сэм.
Никто меня к Сэму не пустит, тут надо что-то… Я оглянулся и заметил, невдалеке стоящую боевую машину. Скорее всего, это патрульные теперь у нас на таких рассекают. Грузовик без верха, зато бронированная кабина. Спрятавшись за навесом, я пристально слежу за патрульными, ожидая, когда их останется меньше или у них будет пересменок. Сейчас бы отвлекающий маневр, но выбирать не приходится, теперь только в одиночку.
«Вольники» не заставили ждать долго. Подобравшись к ним, когда они совершенно не ждали никакого нападения, расстреливаю их из автомата, и запрыгнув в кабину, даю по газам. Мощная машина, взревев двигателем, двинулась с места и понеслась к входу в Эрудицию, подпрыгивая на ухабах. Эффектно появившись в холле штаб-квартиры, разъеб*шив стеклянную дверь, а заодно и одну из стен, я открываю огонь по охранникам, которым не повезло сегодня охранять вход.
— Мне нужен Сэм Коутс! — рявкаю я как можно громче, заглушая выстрелы и огрызаясь в ответ. — Коутс, я тут камня на камне не оставлю, клянусь! Разнесу тут все к чертовой матери, если ты не появишься через минуту!
— Брось автомат, сейчас же, иначе в твоей башке будет дыра! — кричит мне какой-то молокосос, что заставило меня только глумливо ухмыльнуться. Я повернулся к нему, не делая резких движений, быстро выхватил нож и метнул его прямехонько в сторону говорящего. Пока эти придурки соображали, а потом все-таки догадались, что можно стрелять уже, я успел перекатиться в нишу между колонной и броневиком.
— Мне нужен Сэм! — кричу я из своего укрытия, — у меня для него есть то, что он хочет!
— Ну вот он, здесь, — Сэм появляется на ступенях верхнего уровня, медленно спускаясь по винтообразной лестнице. — Прекрати безобразия, Эрик, что ты устроил. Опять стекла повышибали, ты, вообще, знаешь, как сложно в наше время вставить стекло?
Он идет вальяжно, явно не боится меня. Я выглядываю из-за колонны, лидер делает жест не стрелять. Винтовая лестница заполняется патрульными, я даже успел удивиться, откуда их так много. Надо признать, что внаглую соваться сюда был так себе план. Но теперь отступать уже поздно.
— Что тебе нужно, Эрик? Ты понимаешь, что все что ты сейчас делаешь, это бесполезно?
Конечно, он чувствует здесь себя в безопасности. И, естественно, он думает, что я не смогу его застрелить тут, потому что стоит мне высунуться, как меня нашпигуют свинцом до упора и никакой бронежилет мне не поможет. Или сейчас, или никогда. Я, высовываясь из-за колонны, хочу открыть огонь… и не могу нажать на курок. Просто не могу. Со всех сторон на меня направлено оружие, а я даже двинуться не могу. Да что ж за нахер?
Рядом с Сэмом стоит человек. Я увидел его и сразу понял, о чем говорила мелкая. Это он, тот самый мужик, такое ни с чем не спутаешь. Правильные черты лица, идеальная выправка. Рядом с Сэмом он явно чувствует себя хозяином положения и ничерта даже не опасается. Сэм подходит все ближе ко мне, а я пытаюсь понять что с моим автоматом. Безупречный мужик наклоняется к Сэму и на что-то ему указывает, после чего лидер переводит взгляд на меня.
— О, я вижу что программа уже завершилась. Ну что ж, очень даже неплохо.
Я все-таки смог убраться за колонну обратно и перевести дух. Что-то неясное мне происходит, я не могу убить Сэма. Джанин говорила, что в программе заложена невозможность навредить создателю, но ведь Сэм…
— Сдавайся, Эрик, все кончено. Или, может быть, ты хочешь присоединиться к нам? Зря ты от меня бегал, я ведь тебе всегда рад!
Рад он мне, ублюдок. Собрав остатки воли в кулак, я нажимаю немеющими пальцами на курок и выхожу из-за колонны. Оружие послушно стрекочет, но я не могу ничего контролировать, потому что сознание начинает уходить. Меня прошивают сразу несколько пуль и я чувствую, что по рукам течет кровь, и на этот раз она моя…
— Стреляйте в него, уроды, все!
Я держал палец на спусковом крючке, пока не закончились патроны. Вокруг падают какие-то люди, где-то на периферии сознания фиксируется боль во всем теле, но я вижу, точнее, чувствую, каким-то внутренним зрением этого ублюдка и его безупречного приспешника, которых сейчас закрывают собой бесстрашные. Я не могу его убить, не могу… подстраховался урод…
Что-то врезалось в голову, в шею, стало невозможно тяжело дышать. Автомат выпал из руки, потому что, как выяснилось, у меня больше нет кисти. Инстинктивно схватившись за руку, в мнимой попытке остановить кровь, я обнаружил себя лежащим на полу холла Эрудиции. Черт, а этот ублюдок все идет и идет ко мне, почему ни одна моя пуля в него не попала.
— Спасибо что зашел, Эрик, — я вижу его рожу, нависающую надо мной, — если тебе будет от этого легче, ты меня все-таки ранил, — и он демонстрирует царапину на плече.
— Ты все равно не получишь ее, ясно?
— Это почему еще? Думаешь она не придет за тобой?
— Нет. — я натужено закашлялся, все еще каким-то чудом оставаясь в сознании. — Я убил ее.
