Лев, всё с той, же нежностью, обнимая, шёл рядом со мной. Я шла, как во сне, предугадывая свои и его желания, еле дыша, боясь, что сердце вот— вот вырвется из груди.
Дорога вела к виднеющейся вдали вилле, хотелось согреться и отдохнуть, устав от полного перенапряжения, как тел, так и сердец, душ. Все не на шутку казалось серьёзным и непредсказуемым.
Вилла предстала загадочной, прочерчиваясь буквально на глазах в дымке тумана. На первый взгляд — сказочный замок, в нем наверняка будет разгадка.
Я и он! Ждали чего — то необъяснимого, живя в эти мгновения надеждой, верой в то чувство, считая, что это любовь. Всё говорило об этом. Глаза, объятия рук, и изредка украдкой поцелуй. Так волнительно…
…На вилле царил покой. Надо сказать это обрадовало, нежели напугало. Никто не рискнул, встретить, хотя дом не казался безлюдным. Из трубы вовсю валил пар. О нашем приезде, я была уверена, были заранее уведомлены. Морозец лёгкий, но, уже заставлял подтопить камин.
Войдя в гостиную, я, скинув плащ, подбежала к камину, чтобы перед языками пламени огня погреть окоченевшие руки, хотя, скорее всего не руки, а душу. Которая! И настраивала на лирический лад.
Лев мягкими шагами подошёл к ближайшему креслу и расслабленно сел, обволакивая себя аурой задумчивости. Наверняка думая, как поступить, теперь со мной? Как не кто, понимая, что не даст самому себе однозначный ответ, сосредоточенно посмотрел вдаль, ища там намеки на него.
Идиллию, всё, же нарушил вошедший ворчун, дед Льва, он здесь присматривал за хозяйством, был управляющим на этой вилле, теряясь в догадках, с кем приехал его внук, шурша полами длинного халата, с расстановкой откашливаясь, обвел нас внимательным взглядом.
Тут, же прокряхтев в который раз, идя с гордой осанкой, не глядя не на кого, так, между прочим, спросил, — Лёвушка! Что, же ты так задержался?! Я переживал. Погода стоит капризная, вон и морозец за нос пощипывает. На что Лев, встав, пошёл в направлении камина, стоя возле него, распаляя в нём огонь кочергой, с заботой в голосе, успокоил, — Всё в порядке, дед. Не кипятись! Если не трудно, сделай, как ты умеешь, два чая, но безо льда. И если можно поскорей! Замерзли, да и устали. Тут, же вспомнив, что-то вылетевшее из головы, добавил, — И принеси, ка нам, пожалуйста, что — ни будь поесть.
Отвернувшись от деда, с нежностью глядя на меня, смешно теребя шевелюру, шепнул, — Я, кажется, проголодался. Голодный, как волк! Беря меня за подбородок, заставил в упор смотреть на него, погружая в бездонное дно желто — карих глаз. Не выдержав пристального взгляда, отвернувшись, отошла на шаг, стремясь быть поближе к пылающему огню. Чтобы выйти из затянувшейся паузы, сказала, — Иди и ты поближе!.. Он, подойдя, подбросил ольховых поленьев, завороженно глядя на огонь, признался, — Как в детстве! Дед любил собирать нас возле камина и рассказывать небылицы и сказки. Мастак!..
Посмотрев на меня, с восхищением произнес, — Дед у меня классный! Если обещал, сделает! Нужно?! Поможет! Накормит, напоит, обогреет.
Дед, идя с противоположной стороны на выход, делая акцент на своей значимости, с полуоборота многозначительно произнёс, — На то он и дед! Не обещал, но принесу два чая, гостям мы рады. Обернувшись ко мне, спросил, — Сэндвич с сыром? Я, разряжая обстановку, улыбнулась старику, тут, же непринужденно выпалила, — Два! Если можно?! Лев состроив изумленную гримасу, констатировал, — Не только я голодный! Добавил вдогонку, — Дед, тогда и мне два! Я, же мужик! К тому, же голодный!
Дед, стоя у двери, обернувшись, поднял вверх руки, отшучиваясь, — Нет проблем! Дело молодое! Я в этом не участвую. После шести не ем, а то потом сна не видать. Вам советовать не могу, да и не послушаете старика. Посмотрев в сторону нас, добавил, — Всё, меня здесь, уже нет, пойду, заварю крепкого чаю, а вы тут без меня тет-а-тет поворкуйте, самостоятельно разбирайтесь в своих чувствах. Ворча, — Дело молодое! И бесшумно открыв дверь, вышел.
Он удалился с охотой, считая, что лишний среди молодых.
Мы остались наедине. Свет был, лишь в камельке камина. Оживлял комнату сильный треск поленьев. В этом угадывалось некое предзнаменование, просматривалось содержание будущего романа, что назревал буквально на глазах.
Тишину нарушил голос Льва, он с какой — то повышенной нежностью и трепетом, шепнул, — Подойди ко мне! Ты так далека. Хотя расстояние было, буквально руки. Я вздрогнула. Он приблизился ко мне, я поддалась его зову, прильнула к его протянутой ладони, с заботой под локоть подвел меня к дивану. Ничего не говоря села, он присел рядом, заглядывая с нежностью в мои глаза, в этот момент, я себя почувствовала девчонкой, тушуясь, не зная, как себя вести, и которая, как он понял, сводит его с ума, это было прочтено в его волнительном взгляде, пронизывающем, проникающем в душу.
Его глаза! Они открывали новый мир! Мужской мир! Сам, же мужчина был начатой книгой. Начало заинтриговало меня. Прелюдия была сыграна. Настало время для подтекста любви, словно мы встретились на перекрёстке дорог его грёз и моей мечты. И это ощущение маленькой девочки, мечтающей перед сном о своем будущем, растрогало мое сердце. Стояла такая тишина, что казалось, слышалось дыхание огня, вздох стен.
Глядя на них, с некоторым детским испугом, произнесла, — Лев!.. Слышишь чьё-то дыхание? В ответ послышалась лёгкая ирония, — Наверно, это моё?!
С внутренним испугом, оглядываясь по сторонам, реагируя на шелест обоев, местами отходящих от температурного перепада, в ответ шепнула, — Нет, это со стороны. Мне страшно, я боюсь.
Он, подыгрывая мне, на полном серьёзе, с загадочностью сказал, — Так это друг деда! Домовой!.. Не на шутку испугавшись, вся сжавшись, кусая ногти, растерянно глядя по сторонам, с нотками страха, произнесла, — Не пугай меня! Я и так боюсь, слышу его дыхание. Лев увлёкшись ситуацией, вовсю подыгрывая, сотрясая воздух зычным голосом, нараспев спрашивая, — Инкогнито, ты кто?! Враг или друг? Кто-то из нас лишний?! Ты не стесняйся, скажи! Кто?! Я, кажется, от страха уменьшилась в объеме. Вдали что-то мелькнуло. Мельком испуганно посмотрела на стену, на ней было, явно чьё — то отражение, вскочив на диван, крикнула, — Лев, он там! Тыча вдаль пальцем, истирила, — Видишь, видишь, силуэт?! Лев по-мальчишески пугал, разводя руками по сторонам, — АААААААА!!! Сотрясая воздух, вопрошал, — Кто из нас лишний?! Я била его по руке, с укором кричала, — Перестань!.. Мне страшно! А вдруг, он скажет, что это Я?! Закрывая ему рот тыльной стороной ладони, переходя на визг, просила, — Молчи!..
Льва это, кажется, всё более забавляло, еще некоторое время он подыгрывал моим страхам, потом иронически спросил, — Ты веришь в домовых? Я с трепетом и испугом, кусая губы, прошептала, — Не знаю! Тыча пальцем на стену. — Но он, оно, действительно там, посмотри! Не спрашивай его не о чем, не знаешь, что ждать от всех этих барабашек, о них столько сейчас пишут. Поджав ноги, я села, как-то неуверенно произнесла, — Скорей бы твой дед пришёл. С ним было бы спокойнее. Не хочу знать ничего, а то вдруг, скажет что-то нехорошее? Оглядываясь по сторонам, отметила, — Здесь у вас и стены шепчутся, я слышу. Лев глядя в упор, перейдя на серьёзный тон, поверг, — Сказал бы, что слышу, но не слышу, хотя дед рассказывал, что вся эта чушь, имеет место быть, жаловался на шептунов в этом доме, спать, мол, не дают, пристают с вопросами и ответами. Но тут, же меняясь в лице с лучезарной улыбкой, добавил, — Это от одиночества! Не будьте, хотя бы Вы паникершей! Как маленькая девочка! Я стала в истерике бить его кулаками, размахивая руками, как ветряная мельница. Уловив момент, он схватил меня в свои крепкие объятья, неистово целуя, шепча, — Глупышка!..
Не прошло и минуты, как зажегся свет, вошёл дед, торжествующе, с подносом. Отталкивая Льва, я резко посмотрела в сторону стены.
Тень!? Её трафарет не сохранился, исчез, но всё помнящая память хранила испуг.
С надеждой, услышать правду, я обратилась к старику, — Дедушка! Скажите, вы верите в домовых? Посмотрев на Льва, выпалила, — Вот, Лев пугает меня, говоря, что он живет здесь, и чуть, ли не Ваш друг.
Лев кивнул старику. Тот опешил, в замешательстве глядя на внука, растерянно произнес, — Внучка! Да, какой, же здесь у меня домовой!? Если только мое отражение в зеркале, после плохой ночи. Это у внучатой племянницы, Машки моей, по соседству такие друзья, той, тоже, как и тебе все мерещится. Хотя не зарекаюсь, может, и встречусь, еще с ним. Мир стал чудён!.. Да и тесен. Сказки, если верить телевизору, стали былью. Сплошь и рядом — магия, волшебство. Зло сплюнув, скороговоркой произнес, — Мать их ети! Качая головой, с цинизмом добавил, — Летающие сковородки, тарелки!.. Подытоживая, — Нажрётся, народ, всякой дряни, а с бодуна, всё привидится. Тут, же осекаясь, — Хотя! Чёрт их знает?! Прости, уж, дочка, что так по — простому тебе говорю. Не видел, не слышал, а как сам увижу, то поверю и доложу. Машка глазастая, так ей все и мерещится. А что, мой внучок тебя так напугал? Ухмыляясь, — Друг?! Глядя в сторону Льва, с сарказмом, — Недоросль! Типун тебе на язык!
