— Мой жених?
— Такой красавчик! — девушки развеселились еще больше. — Вон его букет на тумбочке у тебя стоит. А сам весь нарядный! Франт и только. Сегодня снова обещался быть. Он у тебя такой настойчивый. У главврача разрешение выпросил, чтобы ему не препятствовали навещать тебя в неприемные часы. И повезло же тебе, героиня Катерина. У тебя не жизнь, а волшебная сказка какая–то! И подарки ей, и жених…
Соседки по палате еще что–то весело щебетали. А Катерина думала о той волшебной сказке, в которой ее сознание побывало всего несколько дней, но в которой она прожила целых три месяца. И не надо было ей ни премии от директора, ни подарков от руководства города, ни телевидения, ни славы. Она хотела бы знать только одно, что Злот — Магистр и Правитель черных земель на северо–востоке Ардалиона — остался жив. Ведь она успела полюбить его в своем странном и таком реальном сне.
— А-а! Новенькая наконец–то проснулась! — в палату заглянула медсестра. — Давно пора бы уже. А то анализы, как у здоровой, а спит, как больная! Хорошо, я скажу врачу. Так, а вы что тут загалдели? — прикрикнула она на других пациенток. — Здесь вам больница, а не курорт. Дома верещать будете! Как будто нам журналистов одних в холле мало. Через пять минут обед. Все в столовую!
Медсестра скрылась в коридоре, и было слышно, как открылась дверь соседней палаты и в воздухе прозвучали почти аналогичные ругательства относительно излишнего веселья, а после — приглашение на обед. А затем и дальше по коридору.
Девчонки, не сбавляя громкости голоса, вновь засмеялись и завертелись перед зеркалом, собираясь в столовую.
В двери палаты деликатно постучались.
— Дамы, извините, я могу войти?
Родион с богато оформленным букетом из семи алых роз показался на пороге. Как и подобает менеджеру, одет он был с иголочки: белая рубаха, дорогой костюм, до блеска начищенные ботинки. Не забыл надушиться и дорогим одеколоном.
— У–у–у-у! Какая красота! — пропела самая бойкая девушка. — С таким букетом придется пустить! Катерина, мы — на обед. Отсутствовать будем минут тридцать. Поесть тебе что–нибудь в палату принесем. Так что не торопись! — девушка подмигнула Екатерине и проследовала со своими подругами на выход. — Уходим, уходим, девчата. Видите же, влюбленным поворковать нужно!
Многозначительно хихикая, цвет местной больницы скрылся за дверями палаты.
— У тебя хорошие соседки здесь подобрались, — Родион указал головой на закрывшуюся дверь. — Понимающие.
— Да.
— Катя! Как ты меня напугала! Когда у нас с тобой связь по телефону пропала, а затем еще вечером об аварии сообщили, я не знал, куда бежать и что делать! Боялся, что ты могла там погибнуть.
— Могла.
— Катюшка, послушай, мы не договорили с тобой тогда…
— Разве не договорили?
— Нет. Катерина! — Родион торжественно опустился на одно колено перед больничной кроватью и протянул вперед принесенный букет. — Котенок мой! Я вел себя как последний идиот! Я был круглым дураком и сознаю это! Я раскаиваюсь в своем прошлом! Я люблю только тебя! И я прошу тебя стать моей женой!
Один из бутонов букета прямо на глазах переломился, и роза упала на пол.
— Вот, черт! — Родион выругался, поднимая цветок. — Ты посмотри, что эти сволочи делают! А уверяли меня, что все цветы свежие!
— Родион! Я — православная христианка. Не надо при мне выражаться.
— Безусловно! Ну его, к чертям, этот букет! — Родион, не замечая, что снова сыплет ругательствами, плашмя положил цветы на чужую тумбочку и вновь обернулся к невесте. — Катя, дорогая! Я куплю тебе десять других букетов! Ты — моя радость! Я не представляю своей жизни без тебя! У нас ведь намечена свадьба! Не ломай ничего в нашей жизни! Я люблю тебя, котенок мой! Я исправлюсь! Дай мне этот шанс. Поверь и проверь! Я реабилитируюсь за свое ужасное поведение. Прости меня, умоляю!
Екатерина молча отвернулась к окну, не зная, что ответить. За окном моросил дождь. И такие же холодные слезы стекали по ее щекам. Конечно, она помнила, как сильно любила этого человека всего какие–то три месяца назад! Три месяца или три дня? Да разве теперь это имеет значение? Ради него она бы согласилась разрушить чужую семью. И даже чуть не разрушила ее в своем длинном сне. А сейчас его признания ей уже не нужны. Она любит другого мужчину.
— Катюшка, милая! Почему ты плачешь?
— Родион, — Катерина повернулась лицом к своему жениху и, стянув с изголовья кровати полотенце, вытерла им слезы. — Родион, — повторила она. — Я хочу тебя попросить. У меня есть одна просьба к тебе.
— Все, что пожелаешь, Катя! Я обещаю исполнить любой твой каприз!
— Я надеюсь, что ты его исполнишь. Потому что я хочу, чтобы ты ушел. Ушел из моей жизни навсегда.
— Нет, Катерина, ты…
— Родион! Я не люблю тебя больше.
— Ты все еще не можешь простить мне мою измену? Между прочим, я разорвал наши отношения с Женькой в тот же день! Я хочу быть твоим мужем.
— Твои отношения с Женей меня мало волнуют. А я не хочу быть твоей женой. Прощай!
Катерина опять отвернулась к окну, не желая дальше общаться. Родион постоял рядом еще с минуту в надежде, что она передумает или хоть что–то добавит к сказанному. А затем, так и не дождавшись благосклонности, ушел из палаты, намеренно громко хлопая за собой дверью.
Екатерина закрыла лицо больничным полотенцем и расплакалась. Она дважды подряд потеряла свою любовь.
«Сначала Родька, потом Злот. Какая может быть свадьба, когда вся моя душа осталась в Ардалионе? В мечтах, к которым нет возврата!».
Словно чья–то рука опустилась ей на голову и мягко погладила ее по волосам.
— Я знаю, Даниил, слезами горю не поможешь. Сейчас, я успокоюсь… Даниил? — Катерина внимательно осмотрела больничную палату. Ведь рядом с ней никого не было. — Даня, ты здесь? … Я тебя не вижу, но я верю, что ты должен быть рядом. Мне почудилось даже, — Катерина прикоснулась к своим волосам, сравнивая ощущения, — что ты погладил меня по голове? Даня, я прошу тебя, если ты здесь, подай мне хоть какой–нибудь знак! Чтобы я поняла, что это ты!
Еще один цветок из букета Родиона кувыркнулся и полетел на пол.
— Даня? Это сделал ты, да?
Третий цветок также неожиданно переломился в основании бутона.
— Данечка! Я так счастлива, что ты со мной! Я благодарна тебе за твою любовь и заботу! Я помню свое обещание быть хорошей. И я постараюсь тебя не разочаровывать! Правда–правда! Хоть я тебя и не слышу, но мне кажется, что за эти три месяца моей воображаемой жизни я научилась тебя понимать.
Катерина вновь внимательно оглядела палату, стараясь увидеть или хотя бы предположить, где сейчас ее Ангел — Хранитель, что делает? Эта попытка не удалась, но в голове едва заметным голосом Совести прозвучало: «Не все сразу!».
Женщина улыбнулась.
— А я правильно поступила, прогнав Родиона навсегда?
Все оставшиеся цветы букета, один за другим, слетели на пол.
Через полчаса обеденного перерыва соседки по палате, как и обещали, вернулись назад. Они по–прежнему веселились, шутили и только приготовились расспрашивать их местную знаменитость о встрече с женихом, как в конце больничного коридора показалась фигура их лечащего врача. Слухи о перемещении этой требовательной дамы мгновенно разлетелись по палатам. И все без исключения пациентки так же срочно рассыпались по своим кроватям.
— Вон, опять идет! — испуганно зашептали они. — Белая, как смерть! Лишь бы не сюда!
— Кто идет? — переспросила удивленная Катерина, раздавая девушкам их подушки.
— Кто–кто? Врач наша лечащая. Амалия ее зовут. А отчество сложное, какое и не выговоришь.
— Добрый день, девочки! — Амалия, все такая же строгая и элегантная, в белом медицинском халате, зашла в палату. — Как у нас дела, героини? Как новенькая? Медсестра мне сказала, что вы тут уже на головах стоите. Давайте–ка поглядим, кто у нас тут в списке? — Амалия подошла к кровати Катерины, доставая из папки несколько бумаг. — А что глаза такие красные? Плакали, что ли? Все в порядке?
— Да. Все в порядке, — Екатерина смотрела на врача и не верила сама себе. Ведь перед ней была Сопроводительница душ умерших. Та самая Амалия, что признала ее проигравшей в сделке со Злотом и забрала у нее любовь к Родиону. «А сейчас она тут для чего? Неужели за мной?». Женщина неотрывно смотрела в бледное лицо и стального цвета глаза. — Я значусь в Вашем списке?
— Конечно, Екатерина Владимировна, у меня все в списке значатся. Неучтенных нет. Что могу сказать? Вот и твое время наступило, — Амалия пододвинула к кровати стул, спокойно присела на него и приложила ко лбу Катерины свою руку.
— Время? Уже? Так скоро?
— А чего ждать? Больница у нас маленькая, каждое место на вес золота.
Екатерина медленно подняла глаза до руки Амалии и заметила на ней тонкую медицинскую перчатку.
