— Нет, — проскрежетал я сквозь зубы.
Той ночью я не мог нормально спать — мешали боль и мысли, и неизвестно что больше. Морфей смилостивился надо мной лишь незадолго до рассвета, и, кажется, уже через миг зазвенел будильник. Я так и не отключил его ввиду того, что мне больше не нужно было на работу. На часах было всего 06:30. Я чувствовал себя не выспавшимся, но сна не было ни в одном глазу. Пора было вставать.
Глава 8
§ 90
— Все. Довольно, — произнес учитель.
Сделав глубокий выдох, я кивнул, сложил руки и мы с ним обменялись почтительными поклонами. На моем лбу блестели капельки пота. Этим утром у меня не было запланировано тренировки. Но я отправился в школу айкидо вне графика, чтобы провести с пользой время, освобожденное из-за вынужденного невыхода на работу. Заниматься оказалось тяжело. Не выспавшийся, утомленный, все еще мучимый болью, я превозмогал себя, как мог.
— Прости, я сегодня не в форме, — признал я.
— Признание собственного несовершенства — признак мудрости. Но ты преуменьшаешь свои заслуги. Я бы сказал, что ты вполне готов для экзамена на 2-ой дан. Необязательно ждать для этого два года.
Я в ответ лишь усмехнулся.
— Спасибо за похвалу. Но я вовсе не стремлюсь поскорее получить дан. Айкидо для меня — это не спорт.
— Слова истинного фуксидоина, — удовлетворенно ответил учитель, назвав меня званием, которое полагалось лишь тем, кто имел 2-ой и 3-ий даны.
— Ты ведь помнишь, я и так получил 1-ый дан считай, что авансом.
— Глупости. Никто не получает черный пояс айкидо айкикай «авансом». Ты заработал право стать мастером потому, что всю свою жизнь ты посвятил совершенствованию тела, а пережитые испытания укрепили твой дух и позволили постичь истинную суть айкидо, пусть даже ты и не принадлежал к школе. Не было бы никакого смысла протаскивать столь зрелого мужа через каждый из шести кю по полгода, словно зеленого юнца, лишь для того, чтобы соблюсти формальности.
— Не все в школе с этим согласны, — хмыкнул я.
— Не все были согласны и с тем, что бывший боксер, которому уже далеко за сорок, может стать мастером айкидо, — напомнил мне Джефф Кроуди, усмехнувшись. — Но, при всем моем уважении к великим мастерам, мнение этой кучки узколобых традиционалистов меня не слишком сильно заботит. Если бы все решали они, то это прекрасное учение ушло бы вместе с ними в могилу.
В свои 58 лет Джефф все еще был в превосходной форме. Белое кимоно разительно контрастировало с его эбонитовой кожей и черной бородой, зато отлично гармонировало с белоснежными зубами. Он говорил правду. Когда десять лет назад он внезапно увлекся практически вымершим японским боевым искусством и философским течением, которое во всем мире практиковали не больше пары сотен людей, большинство его знакомых, включая и меня, отнеслись к этому как к причуде. Но Кроуди сумел не только преуспеть в этом, но и популяризировать айкидо настолько, что только в одной школе, которую он основал вместе с двумя более опытными мастерами, занимались теперь больше тысячи учеников в девяти городах Австралии и Новой Зеландии, а сам он вел популярный блог, посвященный философии айкидо, и часто появлялся на телевидении. Журналисты все еще помнили старого-доброго Джеффа как обаятельного и веселого малого, который хорошо держался перед камерой и нравился публике. Кроме того, бывший боксер, ставший айкидоистом — интересный коктейль, который с удовольствием «хавал» телезритель.
Мой коммуникатор, который я оставил на время занятия в стороне, издал сигнал вызова.
— Извини, Джефф. Вдруг это с работы.
— Да, конечно.
Приблизившись к коммуникатору, я увидел, что вызов исходит от Миро. Я нахмурился. Звонок брата в десять утра, после того, как мы с ним вчера виделись, не мог означать хороших вестей. Перед тем как ответить, я долгое время смотрел на «живую» фотографию Мирослава, гадая, каков источник и масштаб неприятностей. В памяти тут же всплыла вчерашняя потасовка с Большим Питом и Донни, и у меня неприятно засосало под ложечкой.
— Привет, Миро. Все хорошо?
Дрожащий голос брата убедил меня, что мои опасения не безосновательны.
— Димитрис, ты должен приехать сюда, немедленно. Или не едь… Черт, я даже не знаю. К тебе, наверное, и так скоро придут, — пробубнил он взволнованно.
— Что случилось? — спросил я спокойно, не позволив заразить себя паническим настроением.
— Ко мне с самого утра, когда мы еще даже не открылись, пришли детективы из полиции! А с ними важный, как индюк, помощник прокурора и целая толпа копов, с дронами и служебными собаками! Принесли с собой ордер на обыск от судьи! Перерыли здесь все вверх дном! Рассматривали каждое пятно под микроскопом! Допрашивали меня, допрашивали Рэя, допрашивали Ким! А потом опечатали все! Сказали бар сегодня не открывать!
С каждым следующим услышанным словом я хмурился все сильнее.
— Что это еще за дерьмо? Они объяснили, в чем дело?
— Расспрашивали о Питере. Они дали мне понять, что им не до шуток. Так что, извини, брат, но нам пришлось рассказать, кто был на вчерашнем собрании клуба. И теперь они ищут всех, кого мы назвали. Димитрис, слушай, я понятия не имею, что за черт там с этим Питером!
Я похолодел, вспомнив свой вчерашний разговор с Коллинзом.
— О чем ты говоришь? — сдержанно спросил я.
— Парня этой ночью застрелили копы, когда он вломился в аптеку! Он был накачан дрянью по самое «не могу», едва ли не смертельной дозой! Стрелял в копов из боевого пистолета! Черт возьми! И это меньше чем через две недели после истории с Джеком!
— Этого не может быть, — промямлил я, словно громом пораженный.
— Еще как может! Помощник прокурора сказал, что все заснято на камеры видеонаблюдения, и три человека это видели. Полиция рвет и мечет. Детективы очень жестко расспросили меня о клубе. Похоже, считают, что у нас здесь какой-то притон, а вы все — банда двинутых уголовников. Дерьмо! Ты извини меня, конечно, дружище, но к чертям все это! Ты знаешь меня, я всегда тебя поддерживал, но лучше вам прекратить эти ваши собрания, пока нас всех из-за них не посадили за решетку!
С каждым следующим его словом мне все сильнее казалось, что я потерял связь с реальностью.
— Надо позвонить Чако, чтобы он связался с нашим адвокатом, — наконец сказал я нечто осмысленное.
— Рэй уже позвонил ему. Адвокат на каком-то суде, но сказал, что приедет через час. Проклятье! Димитрис, если Шаи обо всем этом узнает…
— Успокойся, Мирослав, не кипятись, — умиротворяюще пробубнил я. — Позволь мне собраться с мыслями. Поверить не могу, что я все это слышу. Детективы еще у тебя?
— Нет. Они ушли прямо Перед тем как я набрал тебя. Но за углом стоит патрульная машина.
— Я буду через полчаса, ладно? Успокойся, брат, не нервничай.
Когда я закончил разговор, вид у меня, должно быть, был достаточно красноречивым, чтобы Джефф сразу же подошел ко мне и спросил:
— Что у тебя стряслось, Димитрис?
— Лучше тебе, наверное, даже не знать, Джефф, — вздохнул я.
— Я могу как-то тебе помочь?
— Нет. Разве что если понадобится внести за меня залог.
По лицу учителя пробежала морщина. Должно быть, он вспомнил в этот момент, как явился ко мне на празднование дня рождения в мае 89-го, но застал там лишь запертую дверь, а вскоре после этого узнал, что я пропал без вести, и не видел меня после этого пять лет.
— Ты это серьезно говоришь?
— Надеюсь, что нет, — мрачно пробубнил я. — Послушай, мне надо идти, Джефф.
— Да, конечно. Позвони мне потом, ладно?
— Договорились.
Описать мое состояние в эти минуты было сложно. Несколько раз я перебирал пальцами, уже собираясь позвонить то ли Дереку Филипсу, то ли Джимми Гонсалесу. Но затем пришел к выводу, что это не лучшая идея. Мой телефон, вероятнее всего, прослушивался. Так что звонок моим старым знакомым с просьбой о протекции, пусть даже завуалированной, мог сулить проблемы и мне, и им. Рано или поздно они все равно узнают о том, что происходит. И помогут, если это будет в их силах. А пока еще надо было разобраться, что за чертовщина происходит.
