— Конечно же, не признаю. Я считаю это обвинение совершенно абсурдным. Это очевидно даже стороне обвинения, которая была готова отказаться от него, если бы я пошел на сделку, которую они мне навязывали. Я убежден, что публичное разглашение информации было оправданным шагом, необходимым для того, чтобы у общества появилась хоть какая-то надежда на объективное расследование ужасных преступлений против человечности, совершенных на моих глазах высокопоставленными лицами из ЧВК, миротворческих сил и иных органов власти Содружества. После того как в марте 2094-го года полковник СБС Герман Штагер пригрозил мне заключением в психбольницу в случае попытки пролить свет на известные мне преступления; после того как в июне 2095-го года мой бывший сослуживец Питер Коллинз, первым решивший открыть миру правду, был убит, и это убийство было замято полицией, было бы идиотизмом с моей стороны рассчитывать, что мои показания приведут к какому-либо результату, если не будут озвучены максимально публично. Я не боюсь нести ответственность за свои поступки. Но наказать меня за разглашение военной тайны в рамках этого процесса означало бы фактически одобрить сокрытие преступлений, о которых я сообщил общественности. Этот прецедент стал бы сигналом для всех военных преступников, что правосудие Содружества на их стороне, что они надежно защищены от разоблачения. И последствия такого шага вышли бы далеко за рамки этого дела, внесли бы вклад в разочарование и утрату доверия к судебной власти. Нет, уважаемый трибунал! Я всецело убежден, что грифы о секретности не должны быть щитом для преступников, на руках которых — кровь невинных людей. Я не сожалею о своем поступке и не раскаиваюсь в нем. Более того — это один из немногих поступков, озвученных в рамках этого процесса, которыми я горжусь.
Судьи оставались непроницаемыми.
— Ваше слово по второму эпизоду.
— Я был направлен в Центральную Африку, место базирования — Сауримо, зимой 2090-го года, точная дата мне неизвестна, в составе отряда «Железного Легиона». Отряд был направлен туда по приказу командующего Легионом, генерала Чхона. Члены отряда действовали под видом сотрудников компании «Глобал Секьюрити», обеспечивающих безопасность добывающих предприятий компании «Редстоун». Как объяснил нам генерал Чхон, наша миссия продиктована интересами Содружества и состоит в уничтожении лидеров «Фракции африканских рабочих», которая вела террор против объектов и граждан Содружества в Африке, пользуясь поддержкой Евразийского Союза. Во время проведении операций, а также большую часть остального времени, члены отряда находились под воздействием препарата «Валькирия» — сильнодействующего боевого стимулятора, категорически не одобренного к применению на людях согласно всем экспертным заключениям, который мы тем не менее вынуждены были принимать по принуждению моих похитителей. Я настаиваю именно на этой формулировке, ваша честь, так как отказываюсь называть «нанимателями» людей, принудивших меня в тяжких обстоятельствах, обманом, угрозами и шантажом, подписать тот ничтожный контракт по законам несуществующего государства…
— Обвиняемый, вы отклоняетесь от темы. Вы обвиняетесь в соучастии в убийстве Джереми Н’До и членов его семьи 3-го марта 2090-го года! — напомнил мне председатель трибунала.
Тут настал мой час опустить глаза. Голос сам собой сделался тише.
— Я действительно приложил свою руку к убийству этих несчастных людей. Я ворвался в дом к этой семье с оружием в руках. Помог проникнуть туда их убийце — сержанту с позывным Локи. Бездействовал, когда на моих глазах эти безоружные люди были зверски убиты им. Я до конца своей жизни буду глубоко и искренне сожалеть о том, что присутствовал там и ничего не сделал, чтобы помешать этому безумию. Не думаю, что лица тех несчастных детей хоть когда-нибудь перестанут являться мне в кошмарах.
В этом месте я сглотнул слюну, и мой голос дрогнул.
— А теперь что касается моей вины. Как я уже неоднократно объяснял, в тот момент я не осознавал и не контролировал своих действий. Я был накачан «Валькирией» до такой степени, что я даже не помнил тех событий до момента, пока не подвергся полному сканированию сознания в студии у Барри Гоффмана. Разные их интерпретации лишь приходили ко мне в ночных кошмарах, и я не знал, что произошло на той горе на самом деле. Я определенно не был вменяем, когда был там. Любая объективная экспертиза это подтвердит. Часть той моей дозы была закачана в меня с санкции руководства, часть — по приказу Локи. Я не считаю, что это имеет значение для целей выдвинутого против меня обвинения, какая именно часть от общей дозы препарата была «официальной», какая «полуофициальной». Я считаю, что вина в произошедшем целиком и полностью лежит на людях, которые путем грубого принуждения сделали из меня и других легионеров бездушные машины для убийства, а затем утратили над ними контроль. Прежде всего — на генерале Чхоне, само существование которого сторона обвинения лживо отрицает.
Трибунал оставался бесстрастен.
— Слово обвиняемого по третьему эпизоду.
— Я не признаю своей вины и по этому эпизоду, — молвил я ровным голосом. — Я был членом тайной группы «Призрак», сформированной из бойцов «Железного Легиона» во главе с упомянутым уже сержантом Легиона с кодовым номером 95, позывной Локи. Кроме группы «Призрак», существовали и другие, точное количество и состав мне не известны. Членов групп отбирали из числа славян и азиатов, со знанием русского или китайского языков. Из соображений секретности все участники операции были уволены задним числом из ЧВК. Однако это увольнение было лишь формальностью. Я получил приказ об участии в этой операции лично от командующего «Железным Легионом» генерала Чхона. Содержание этого приказа было предельно ясно и однозначно. Он приказал нам тайно десантироваться на нежилой территории на Балканах и, действуя под видом тайного карательного отряда Народно-освободительной армии Евразийского Союза, организовать рейды на нейтральные поселения. Согласно приказу, рейды должны сопровождаться убийствами, поджогами, бесчеловечным насилием по отношению к безоружным людям — чтобы создать видимость бесчинств евразийцев и настроить против них мирное население. Чхон дал понять, что приказ исходит от Содружества и оправдан целями получения стратегического преимущества перед Союзом на Балканах. И я до сих пор полагаю, что это было так — ведь то, что выполняла группа «Призрак», было выгодно именно Содружеству, а кровавые результаты ее действий были широко освещены в СМИ как якобы зверства евразийцев. На протяжении всей операции мы продолжали отчитываться перед центром. А после ее окончания я, единственный выживший член группы, был эвакуирован на транспортном корабле класса «Ворон» миротворческих сил и доставлен на военно-полевую базу «Железного Легиона»…
— Обвиняемый, вы снова отклоняетесь от темы. Во время процесса вы так и не предоставили никаких доказательств того, что власти Содружества причастны к вашей деятельности.
— Я предоставил полно доказательств! Я назвал конкретные фамилии! Генерал Чхон должен сегодня стоять в этом чертовом аквариуме и отвечать за содеянное!..
— Обвиняемый, в последний раз спрашиваю — у вас есть что еще сказать по сути?
Я тяжело вздохнул.
— Во время событий в Европе я был ограничен в свободе воли из-за воздействия «Валькирии», от которой я к тому времени был сильно химически зависим и тщетно пытался от этой зависимости избавиться. Многие события тех дней отпечатались в моей памяти смазано, расплывчато. Где-то в глубине души я осознавал недопустимость и преступность происходящего. Именно это осознание в конце концов заставило меня воспротивиться тому, что меня заставили делать, и пресечь очередные бессмысленные убийства, которые собирался совершить Локи. Мне до конца жизни будет жаль, что я смог сделать это так поздно. Но я продолжаю настаивать на том, что истинным виновником смертей всех этих людей является Чхон, и те, чьи приказы он исполнял. Кто именно это был — мы не знаем, ведь следствие намеренно завели в глухой угол. Люди, сидящие за столом обвинения, покрывают истинных преступников…!
