– Твою налево, – ругнулся Ворон. – Дай карандаш.
Нечаев подал ему требуемое, а затем и блокнот. Ворон спрыгнул с подоконника и устроился за ним, согнувшись в три погибели.
– Не то чтобы я умел рисовать. Даже не помню, как это делается, – произнес он, протягивая рисунок.
– И не то чтобы похоже? – фыркнул Нечаев. С неровно выдернутого из блокнота листа на него смотрела медсестричка, ухаживавшая за Арленом. – Нет… извини, но вряд ли.
– Ясно-понятно, – скороговоркой проговорил Ворон и убрал листок в карман. – Подводя итоги: все коту под хвост.
«И ты даже не представляешь, как я подставился», – хотел было сказать он, но не стал.
– Я связывался с нашими. В общем, защиту тебе обеспечат, – пообещал Нечаев.
– С чего вдруг? – поинтересовался Ворон.
– Всех похищали.
– От ЦАЯ я хрена лысого что приму. Никакого почетного эскорта! Пусть не рассчитывают.
– По крайней мере это неразумно. – Нечаев снова поправил очки. – Мы знаем, что все, кто изъявлял желание участвовать в «игре», пропадали на очень длительное время.
– Ну пусть попробуют меня похитить, – усмехнулся Ворон. – Я не против приключений. – Он откровенно бравировал.
В конце коридора обнаружился Денис, и выглядел он встревоженным.
– Однако если я внезапно пропаду, ты подключишь Дэна. Это ясно?
Нечаев кивнул.
– То есть ты ему пока ничего не говорил?
– Не счел нужным, – соврал Ворон и обернулся к напарнику. – Где полыхнуло и почему?
– Василий Семенович еще не ушел?
– Мы прервались, только и всего.
– В кабинете его нет, я проверял. Можешь его вызвонить? – Денису, похоже, было не до шуток. – Никита сказал кое-что очень важное.
– Ящик водки и всех обратно, – проворчал Ворон и полез за телефоном.
Шувалов никуда не ушел, а лишь спустился в столовую перекусить, поскольку сделал он это в полном научном составе, то пришлось тащиться туда.
– И что это? – спросил Нечаев. Он вертел в руках айфон и рассматривал фотографию с чем-то большим и серым, покрытым всклокоченным мехом. Судя по останкам автомобиля рядом, мутант вымахал здоровущий.
– Крыска. Больше, чем те, чье гнездо мы зачищали, – заметил Ворон. – С каких пор эмионики осваивают человеческие гаджеты?
– Это Никита.
– Что многое объясняет.
– А мне нет. – Шувалов забрал телефон, воткнул в него шнур и выудил из-под стола ноутбук в веселеньком синем корпусе в желтый горошек. – Внучка подарила, – ответил он на ироничный взгляд Ворона. В нижнем правом углу прямо на стикеры производителей был наклеен красный единорожек с золотыми копытцами и атрофированными крылышками.
Все снимки запечатлевали мутантов в разных позах, держащих в лапках небольшие контейнеры. Особенно, на взгляд Ворона, удалась тварь, стоявшая на фоне главного здания Московского университета.
– Эти фотографии сделаны за сутки до возникновения дыр, – пояснил Денис.
– Я так понимаю, господин Гранин решил с нами не общаться? – поинтересовался Нечаев.
– У него много дел, – ответил Денис.
– Зазывай к нам, я ему зеркалку подарю, – предложил Ворон. – Все лучше тапка. Вы хотели доказательств причастности к дырам Сестринского, Василий Семенович? Вот вам первое.
– А Гранин не посмотрел, случаем, что именно находилось в контейнерах? – спросил Тополев.
Буфетчица принесла поднос, полностью заставленный гранеными стаканами. Судя по цвету – компот из сухофруктов. Денис покосился на него, но брать постеснялся.
– Мутанты закапывали контейнеры, – пояснил он, – затем охраняли в течение нескольких часов. По истечении этого времени тот… скорее всего взрывался. На фотографии от третьего числа видны комья земли.
Научник пролистал до упомянутой даты и через некоторое время кивнул.
– После этого крысы уходили, а через шесть часов образовывалась дыра. Упреждая следующий вопрос: от контейнера ничего не оставалось. После первого случая Никита там яму в полметра выкопал.
– А прогнать крысу он не пробовал? – поинтересовался степенный научник в круглых очках. – Насколько я знаю, все мутанты чтут эмиоников. Или к вашему другу это не относится?
– Иерархия сохраняется только у мутантов условно естественного зонового происхождения, – пояснил Тополев. – Крысы относятся к тварям, выведенным искусственно. Как удалось выяснить после допроса преступника по кличке Шрам, они реагировали на мысленные команды, озвученные одновременно со свистом. К Шраму случайно попал ультразвуковой свисток. Наши сотрудники изучили его, но он мало чем отличается от отпугивателя собак.
– Это какие же рулады он насвистывал?
– Все гораздо сложнее и вместе с тем проще, – сказал Тополев. – Шраму достаточно было просто свистеть и формулировать мысленно необходимую ему команду, крысы воспринимали ее и выполняли.
– По последним данным, большая часть мутантов глухи, – заметил научник с окладистой черной бородой, достигающей чуть ли не середины груди. Ворон мельком подумал, что галстук при наличии подобного украшения тот мог бы и не надевать: все равно не видно.
– И именно потому, что звуковые волны заменяют им какие-то другие, – развел руками Тополев. – Господа-товарищи ученые, если я сейчас использую понятие психоволна, вы же меня заклюете.
– Крысы – мутанты искусственного происхождения, – напомнил Шувалов. – Насколько мы знаем, Сестринский вывел их для приблизительно тех же нужд, что и немцы – овчарок. Вполне возможно, слух они и не утратили, потому вполне способны улавливать свист и вместе с тем весьма подвержены психическому влиянию Зоны.
– Вполне логичным кажется предположить следующий механизм: защита от любого зонового воздействия, снимающаяся только при подаче ультразвукового сигнала. В этот момент крысы сверхчувствительны и сверхвосприимчивы, потому с легкостью улавливают мысленные приказы. То есть вводим понятие психоволн? – уточнил Тополев.
– Бог с ними, с психическими волнами, – махнул на него рукой Шувалов.
– А еще крысы ненавидят эмиоников и всех, связанных с ними. То есть Гранин на самом деле сильно рисковал, – заметил Ворон. – И это тоже еще не все. Господин Нечаев обнаружил многочисленных жертв экспериментов… очень похоже, что Сестринского. Но о них Владлен Станиславович расскажет лучше меня. А я, к сожалению, вынужден откланяться.
Когда Ворон поднялся из-за стола, Нечаев одарил его долгим неопределяемым взглядом. Так и не удалось понять, злился ли он, испытывал ли недовольство, или, наоборот, воспринимал разглашение своей «маленькой тайны» совершенно спокойно.
Денис вылетел из столовой следом за ним.
– Это еще что за тайны Ставридского двора?
– Мадридского, – поправил Ворон и рассмеялся.
– А я как назвал? – Денис заморгал, но затем продолжил с не меньшим пылом: – Какого черта ты не уведомил меня?
– Я рассказал, – напомнил Ворон.
– Вскользь и не упоминая Сестринского! Ты же сам не хотел лезть к нему?!
– Не хотел, – согласился Ворон. – Так вышло.
– Ты снова рискуешь.
«Больше, чем когда-либо», – подумал Ворон и кивнул, но промолчал.
– Без меня…
– С тобой, – возразил он. – Не просто так я позвал Выдру. А ты, если будешь здесь стоять и строить заботливого родителя, пропустишь все важное.
– Да не важно мне это твое важное, – скороговоркой проговорил Денис. Если он по-настоящему волновался, то начинал слегка путать слова и использовать жуткие фразы. Когда Ворон видел напарника в подобном состоянии, он разрывался между желаниями треснуть того по голове чем-нибудь тяжелым, напоить до беспамятства или обнять и трясти, пока из головы не выйдет вся дурь. – Нечаеву меня следовало звать, а не тебя. Кого он там обнаружил! Палату шизофреников, еще вчера бегавших по Зоне, словно дети в парке. Это ж смешно. Но только если в том не замешан Сестринский.
– Шизофреников, очень быстро снова становящихся нормальными людьми. И у всех татуировки, как у Дима, только исчезающие. Нечаев решил, будто это новая формула…
– Бред. – Денис произнес это с таким выражением, что Ворону стало не по себе. – Вовсе не новая формула испытывается, а люди. Я ведь не ошибусь, если предположу, будто все они… ну, не лица без определенного места жительства?
