Но Медведь ответил:
— Уже нет…
16. Медведь
Медведю не спалось. Шаманские ритуалы, сумасшедшие русские физики, тайники с оружием, заражённые, концентрационный лагерь, муры, внешники, тяжелый рабский труд… Всё это пёстрым калейдоскопом крутилось в его сознании, выдавая причудливые мысли, начинавшие гонять одна другую под сводом черепной коробки, выдавая абсолютно отбитые и дикие кульминации, стоило ему только закрыть глаза. Удивительно, но паразит Улья сократил требуемое количество часов для сна примерно с восьми до четырёх — пяти, однако за это время его мозг не успевал остыть и перезагрузиться.
Он получил пусть и слабый, но всё же дар ментата. Это означало, что теперь по своему желанию он мог видеть, когда люди говорят истину, а когда лгут. В сущности, ничего плохого в этом не было, но оказалось, что люди большую часть времени открывают свои рты, чтобы засорить эфир очередной порцией обмана.
Орк и Вождь, которого он знал со своего ещё мира, оказались в доску своим и без гнили. Вместе они стояли под прицелом армейского карабина, и индеец не дрогнул. Когда было нужно, он вступил в бой за него. Ни одна мышца на его лице не дрогнула. Медведь по-настоящему был благодарен этому мужчине с большой буквы «М». В компании Вождя и Орка он и сам ощущал себя другим. Смелей, сильней, ловчей, мудрей, хитрей.
Одним словом… Настоящие. У Медведя на такое глаз был намётан благодаря богатому опыту общения с пациентами ещё тогда, в прошлой жизни, когда он был уважаемым всеми психотерапевтом. А теперь с Даром мог отличать правду от обмана с большой вероятностью, когда сам этого хотел, что тоже не добавляло душевного равновесия.
В этом трудно было признаться даже себе, но он попросту боялся спать. И страхи эти были какими-то неоформленными. Бояться в Улье не стыдно и даже полезно это делать, чтобы не терять осторожность. Однако это не мешало высыпаться ни Вождю, ни тем более Орку, производившему впечатление человека, отлитого из монолитного куска чугуна.
Вот и сейчас, пока не обошел этаж по периметру, не проверил все двери и не приготовил пулемёт, автомат, гранату, два пистолета — Глок и Сталкер, нож и боеприпасы, не смог улечься. Всё оружие было под рукой, периметр проверен, его сон охраняет Вождь, но Морфей не забирает в своё царство.
Вновь пришли мысли, не дававшие мозгу успокоиться и заснуть. Даже если он проваливался от накопившегося утомления в какую-то липкую дремоту, приходили ужасные видения, заставлявшие его дёргаться, вскакивать и шарить вокруг себя в поисках оружия.
Он чувствовал, что после провала с мистером Брауном авторитет его серьёзно пошатнулся. Что такое авторитет в мире, где жизнь идёт по цене патрона? Тут нет судов, полиции, адвокатов и денег. Единственная валюта это уважение. Ну и спораны ещё.
Так ли это страшит его? Да пожалуй, что нет. Не страшит. Он-то себе цену знал. К тому же его никто ни в чём не обвинял. Однако он чувствовал острую необходимость оправдаться в глазах своих товарищей. Не любят — ну и ладно. Так пусть хотя бы уважают. Хотя… Нелюбовь в Улье — она такая… Однажды можно просто проснуться с перерезанным от уха до уха горлом, захлёбываясь собственной кровью.
Медведь никогда не был пьяницей и не чувствовал необходимости разгружать свою нервную систему с помощью алкоголя. Но сейчас… Сейчас он бы хорошо так выпил. Да что там «выпил»! Надрался бы до поросячьего визга и полной невменяемости.
Медведь был единственным, кто имел хоть мало-мальски медицинское образование… Психотерапевт — это не хирург, но общее представление о предмете имеет. А потому весь вечер, начиная с приезда Орка и Вождя, Медведь шил страшные рваные раны Сани и занимался осмотром привезённых раненых.
Сейчас ему, по всей логике, валиться бы от усталости с ног. Он и чувствовал себя соответствующим образом, но перевозбуждённая психика не давала заснуть.
И всё-таки надо было мерзавца Брауна пристрелить. Так сказать, во избежание, но кто мог знать?
Когда они только познакомились этот бывший политик очень ему понравился. Это произошло на работах в концентрационном лагере. Мистер Браун много говорил про то, что в новом мире нужно наладить старую жизнь по старым законам… Только лучше. И, чёрт возьми, это звучало прекрасно. Жить в новом мире, в своём стабе, по старым законам, среди себе подобных.
Браун смеялся и говорил: «Что бы русские не пытались строить, у них получается Гулаг»! Медведь улыбался, кивал, но прекрасно знал, что это не так. Многие муры, которые их охраняли, действительно были уроженцами с территории бывшего Союза Советских Социалистических Республик, но они были лишь исполнителями. В трудовом лагере «Треблинка — 2» всем заправляли внешники, а именно — шведы, которых все почему-то называли датчанами, но это никак не влияло на то, что они были в своем мире-доноре европейцами и оставались ими в Улье.
Но мистер Браун был чертовски красноречив. Его слушало большинство англоязычного населения лагеря. По отдельности они были славными и добрыми людьми, но стоило им собраться в количестве больше пяти, Медведь никак не мог отделаться от желания назвать их простым и ёмким словом «биомасса».
Они… Они помнили, как они в своих прошлых мирах-донорах были веселы, сыты и праздны. А мистер Браун обещал всем именно это. Как только они окрепнут и выйдут из Треблинки, найдут друг друга, потом сыщут стаб, назовут его «Вашингтон» и заживут, как раньше. Цены будут низкими, еды столько, сколько сможешь съесть, и развлечения… Развлечений будет много. Столько, что хватит на всех.
Театр, кино, спорт. Каждый сможет выбрать всё, что только захочет. А ещё обязательно будет букмекерская контора, принимающая ставки. Азартным джентльменам будет, чем заняться. Все смогут развлекаться и зарабатывать на развлечениях. Ну и алкоголь, само собой…
Дьявол! Как выпить хочется. Так или иначе, любая речь мистера Брауна сводилась именно к этому мессаджу, а люди… Что люди? Всем хотелось просто жить. Желательно в тепле и сытости. Потому Мистера Брауна слушали и верили ему. Людям приятно верить во что-то хорошее в обозримом будущем.
Медведь же знал, как обстоят дела за колючей проволокой Треблинки. Нет, не был он опытным рейдером, но Орк им был. И вот со слов крёстного он знал, как непросто закрепиться на стабе. Буквально надо цепляться за такую землю зубами, чтобы удержаться на ней. Иначе тебя сметут. Если не заражённые, так атомиты. Если не атомиты, так муры. Если не муры, так… Мало ли опасностей в Улье?
Медведь имел беседу с мистером Брауном и убедил его после восстания заключённых идти в стаб Зимний.
Да, это русский стаб, и законы у них диктаторские, но стены высокие и крепкие. Если отсутствие стен не так страшно — в конце концов все люди имеют по две руки, стены можно и построить, то вот отсутствие законов пугало куда как больше. Чего Медведю не хотелось, так это жить по законам джунглей. Лучше уж хоть какие-то законы, чем полное их отсутствие. Мистер Браун послушал его. И изменил свои планы. Паства, окормлённая бывшим политиком, пошла с ними в Зимний. Орк, конечно, не хотел на такое подписываться, но Медведь умеет договариваться и добиваться того, что считает верным и правильным. Решение помочь большому количеству гражданских людей правильное и богоугодное дело. Так он считал до сих пор.
Но всё пошло не по плану. От него не зависело ни нападение внешников, ни предательство мистера Брауна. Но совесть продолжала изводить бывшего психотерапевта. Что дальше делать?
А что делать? Мужчина может делать только одно с ошибками — исправлять их. Только от него зависит, как он исправит положение. В его ли это силах? Пока не попробуешь — не узнаешь. Нужно попытаться или погибнуть пытаясь.
Медведь вздохнул, глотнул живуна и начал собирать своё тщательно разложенное и приготовленное к ночи оружие. Направление, в котором увезли тех, за кого он чувствовал ответственность, он запомнил.
17. Новый Дар
В Улье время делится на бодрствование и сон. Поэтому всё, что произошло до того, как поспал, для меня — день предыдущий. Вчера я упал на кожаный диван и сразу провалился в сон, усталость взяла своё. Однако здорового отдыха не вышло. Пробудился уже спустя час или около того от ощущения холодного склизкого кома, перекатывающегося где-то в области желудка. В горле пересохло. Так о себе заявляло споровое голодание. Глотнув живуна и поправив споровый баланс, понял, что ещё нужно сходить до ветру. Вернувшись в кабинет, когда-то принадлежавший местному боссу, я снова упал на диван, но спать больше не хотелось.
