Дары… Только Дары не вписываются в игровую логику. Или вписываются? Надо признаться, что геймер из меня тот ещё. Игры я, конечно видел, но из всего многообразия предпочитал шашки, шахматы и карты. Всё остальное не было интересно изначально и просто не увлекало. Всегда предпочитал почитать книгу или посмотреть зрелищное кино.
Руки затекли окончательно, и я попытался открыть глаза. Застонал. Кто-то отпустил запястья и уложил мою многострадальную тушку на землю. Правый бок прострелила боль.
Наконец, получилось открыть глаза. Надо мной склонилось чёрное лицо.
— Орк, ты живой? — спросило лицо по-английски.
— Не дождёшься…
Еле протолкнул я слова через пересохшее горло.
— Есть живун?
— Сейчас…
После минутного копания в рюкзаке он дал мне пластиковую бутылку с мутной жидкостью. Поправив споровый баланс, я спросил:
— Отелло, что происходит? Где мы?
— Тебя подстрелили, — ответил он, — Я сейчас тащу тебя…
Вообще, это объясняло его тяжёлое дыхание и крупные капли пота, стекавшие по лоснящемуся чёрному лицу.
— Зачем тащишь? Куда?
— Ты отрубился…
— Остальные где? — внутри все похолодело.
— Вождь и Медведь отступили, — развеял мои опасения Отелло, — Загнали наших в фуру и дали по газам.
— А ты?
— Я крикнул, чтобы нас не ждали, прикрыл их и тебя пошёл вытаскивать…
— Хорошо, — кивнул я в ответ, — Спасибо. Дай ещё живуна. Попробую сам дальше пойти.
Встать получилось, но с большим трудом. Голова кружилась, а каждый шаг отдавался тупой болью в простреленном в районе печени боку. И это я ещё легко отделался. В моём прежнем мире такое ранение смертельно.
— Врёшь, наверное, — сказал я, когда мы проковыляли километра четыре, — Знаю я вас, эфиопов. Признайся, съесть меня задумал?
— Я из Сомали! — оправдался Отелло.
— Мало того, что людоед, так ещё и пират…
— Да…! Ты…! Чего…! — возмутился мой собеседник, оскорблённый в лучших чувствах.
— Не мельтеши, — посоветовал я, — Шутка это была.
Под ногами пружинил сухой мох, из-за туч, наконец, выглянуло местное светило. Но легче от этого не стало. Превозмогая слабость и жару, я сосредоточился на том, чтобы переставлять конечности. С меня градом катил пот. Тяжёлое, хриплое дыхание Отелло, тащившего мой броник, каску и рюкзак, ясно говорило, что игровые условности на переносимый вес не распространяются. Нести на себе четыре единицы оружия и двести килограмм в рюкзаке не получится.
По положению светила было ясно, что ещё часа два у нас имеются. Надо было где-то устраиваться на ночлег.
— Отелло, я тебе в таком состоянии обуза…
Лицо негра сделалось ещё темней. Или это у меня в глазах потемнело от усталости?
— Я тебя не брошу! — горячо возразил он, — Ты за меня дрался и два раза вытащил. Не проси даже!
Поморщившись, я продолжил:
— Дослушай, не мельтеши. Смотри…
Указал ему на несколько десятков домиков, образовавших единственную улочку. Посёлок стал виден с пригорка, на который мы только забрались.
— Найди нормальную более или менее целую избу, остановимся в ней. Дальше идти не смогу, надо отлежаться мне.
— Хорошо! — устало кивнул Отелло, — Как мне понять, что дом подходит?
Посмотрел на него. Нет, не шутит.
— Смотри, чтобы стёкла были целые. Ну и погреб чтоб был. Если что, там спрячемся.
Мой быстроногий эфиоп… Тьфу! Сомалиец сорвался с места.
— И аккуратней там, — напутствовал я, — Осматривайся с осторожностью. Остерегайся заражённых.
Напарник убежал, а я поковылял по направлению к посёлку. В глазах то и дело темнело. Срочно требовалось принять горизонтальное положение, иначе измученный и измождённый организм просто-напросто отключится. К текущему состоянию прибавлялась усталость, накопленная за последнее время. Надоело всё. Муры, внешники, рейдеры, гнусные рожи заражённых. Даже помогавший мне всё это время негр — и тот ничего, кроме тошноты, не вызывал.
Похоже, манера перебегать от укрытия к укрытию в Улье развивается сама собой, с одобрением заметил я, наблюдая за тем, как двигается крестник, держа автомат наготове. Перемещался Отелло словно под огнём неприятеля, штурмуя укрепрайон. Эк его проняло-то. Но лучше воспринимать Улей весьма опасным местом, где можно нарваться на кого и когда угодно, чем словить пулю между глаз от почти обратившегося свежего.
Заражённых видно не было, но это не добавляло радости — споранов мало, а моя потребность в живуне после ранения многократно возросла. Кроме того, это могло служить сигналом к тому, что тут завёлся хуторянин. Это по какой-либо причине задержавшиеся на своём кластере заражённые. Хуторянами их рейдеры прозвали за то, что держатся они, по необъяснимой причине, за свой кластер и раз за разом возвращаются на него после перезагрузки, съедают всех, невзирая на родственные связи с ними, а потом не отходят далеко, чтобы вновь вернуться на «свой» кластер и повторить всё сначала. Этот цикл может повторяться бесчисленное количество раз.
Деревенские дома тонули в тишине. Нет ни птиц, ни собак, ни скотины. Не урчат моторы. Только завывающий ветер хлопает одной из калиток.
Я почти доковылял, когда увидел направлявшегося ко мне Отелло.
— Пара ползунов, — отмахнулся он от моего вопросительного взгляда — Больше никого.
Ага… Значит, около трёх недель с перезагрузки кластера прошло. Примерно столько уходит, чтобы медляк деграднул до состояния ползуна и склеил ласты от голода.
— Дом нашел?
— Да!
Этот домик я тоже заприметил ещё с холма. Тут явно жил олигарх местного разлива. В отличие от остальных домов, представлявших собой простецкие деревянные срубы, обшитые досками, тут имелся первый этаж, аккуратно выложенный из силикатного кирпича. Сруб… Сруб начинался со второго.
Несколько сараев, большой огород и гараж за забором из новенького штакетника дополнили впечатление от внутреннего убранства выбранного нами дома. Но внутри оказалось не столько богато, сколько аскетично. Невооружённым глазом было видно, что деньги у хозяина водились, но он не считал нужным необдуманно их тратить.
Кованые решётки и перила, хороший ремонт, мебель дорогая, но её необходимый минимум. Обои на стенах отсутствовали, но ровная штукатурка тщательно и аккуратно выкрашена белой краской. Готов поспорить, что в выдвижном ящике на кухне — одна ложка, одна вилка, а в посуднике одна тарелка. Сам такой. Жил тут мужик. Может, не одинокий, но совершенно точно один. Дети и женщины вносят в жизнь элемент перманентного хаоса.
— Тут остановимся, — решил я, — Отелло, опусти рольставни и поищи аптечку.
Стараясь не мелькать лишний раз в окнах, я прошел в самую просторную и большую комнату этого дома. Расположившись на диване, начал разоблачаться.
Рана оказалась сквозной, но выглядела скверно. Мне выстрелили в спину. Вероятно, кого-то я не до конца добил. С правой стороны живота вырвало кусок мяса с мой кулак. Из раны шла тёмная, почти чёрная кровь. Повреждена печень, понял я. Даже неудивительно, что меня вырубило.
— Отелло…
— Чего? — раздалось с кухни.
— Только холодильник не открывай…
Но предупреждение моё запоздало. Сомалиец уже экстренно освобождал желудок.
20. В поселке
Раздевшись до пояса и уже лёжа на диване, погрузился в то самое сверхвосприятие, когда мог видеть паутину энергетических меридианов. Сейчас они ощущались на самой грани восприятия. Абстрагировавшись от тошнотика Отелло, выгонявшего зловонные миазмы из нашего временного убежища с помощью проветривания, я сделал себе свежую перевязку и сконцентрировался на собственных повреждениях. Каналы, по которым струилась энергия в районе печени, были порваны.
Крестник после того, как я его подлатал, встал на ноги буквально на следующее утро. Так что и свое лечение откладывать не имеет смысла.
