Он понимал, что теперь торопиться уже не имеет смысла. Потому что все самое страшное, что могло произойти, или уже произошло, или по каким-то причинам все-таки не случилось. И в любом случае он уже никак не сможет повлиять на исход.
Но не торопиться он не мог.
Поэтому, с размаху ударив коня по крупу ладонью, Ларс рванулся в ночь.
Снег между тем перестал, а ветер, напротив, только усилился. Небо медленно светлело и очищалось от туч, и теперь пространство вокруг просматривалось без труда. Никаких путевых камней или силков по близости видно не было, так что Ларс мог наполнить энергией стигмы уставшего коня, не рискуя вызвать на свою голову тучу ненужных проблем.
К полудню он добрался до пролеска, известного как Камышовский могильник. Вот уже много лет в эти места, заболоченные большую часть года, приходили подыхать раненые и ослабленные одержимые твари. Что за неведомая сила влекла их сюда, никто не знал. Но место считалось гиблым и проклятым, так что вынужденные путники после проезда через него даже расчищали коням копыта от скверной земли, прежде чем ехать дальше.
Обычно здесь каркало только вечно голодное воронье. Но сейчас сквозь шум ветра и скрип старых стволов от могильника доносилось тоскливое подвывание и стон.
Поколебавшись, Ларс пустил коня в объезд — умирающие звери непредсказуемы, а у него не было ни желания, ни времени утихомиривать их мечом.
Миновав пролесок, он спустился к устью реки Камышовки и по ветхому мосту осторожно перебрался на другой берег.
Отсюда до Вилона оставалось уже рукой подать.
Поддав коню под бока, он помчал вперед по нехотя оттаявшей под неласковым солнцем тропе.
Вскоре ему по пути стали попадаться туши одержимых тварей и обломки машин — выломанные клешни, опоры, раздавленные корпусы.
На перекрестке он увидел сожженные дочерна телеги, запряженные обожженными насмерть лошадьми, и больше двух десятков человеческих тел, среди которых особенно выделялись два совсем крошечных.
Была ли это отставшая группа горожан, или, наоборот, первые из числа попытавшихся уехать прочь, предположить было невозможно.
Не останавливаясь, Ларс промчал мимо, по направлению к городу.
И, наконец, его взгляду открылись городские стены, над которыми с громким карканьем носились вороньи стаи.
Перед стенами рваным ранами зияли огромные земляные воронки. В проломах стен виднелись разрушенные обожженные дома и мертвые тела стражников на рыночной площади.
А еще — огромная серая туша гигантского волка.
Ларс остановился.
Сердце в груди будто расширилось до запредельных размеров и больше не помещалось под ребрами. Холодный воздух обжигал гортань и не давал надышаться.
Наконец, Ларс тронул коня, и тот неспешным шагом въехал в мертвый город.
А прямо напротив въезда, на лобном месте, сверкал шпиль, сорванный с ратуши и воткнутый наискосок в деревянный эшафот.
На верхнем конце двухметрового шпиля висело насаженное на него тело мальчика — босого, в черных охотничьих штанах и белой рубахе. Руки его были связаны. Пустые глазницы смотрели вдаль — туда, где был его отец вместо того, чтобы быть здесь.
Ларс остановил коня.
Спешился, поднялся на эшафот и, ухватившись руками за шпиль, с глухим рычанием вырвал его из деревянного настила. С телом собственного сына на конце железного древка Ларс спустился по ступеням вниз и опустил свое страшное знамя на землю.
Потом подошел к юному мертвецу и бережно снял его с железной пики.
Мальчик лежал на земле — совсем белый, будто замерзший в тонкой белой рубашке с огромным кровавым пятном на груди.
Ларс разрезал ножом веревку, которой тот был связан, и присел рядом. Стащил с руки перчатку и вытер капли растаявшего снега с твердого и холодного лица сына. Потом вытер лицо себе.
Несколько минут он сидел, не двигаясь — не потому, что молился, или отдавал дань почтения умершим. Просто он не мог пошевелиться, и все. Пламя в груди медленно угасало, оставляя после себя мертвую пустошь, присыпанную тем самым снегом, остатки которого сейчас холодили ему ладони.
— Вот и зима пришла... — проговорил, наконец, Ларс, поднимая глаза вверх, к холодному синему небу.
А в небе с жадным карканьем кружили вороньи стаи, будто той пищи, что дал этот город, им все равно было мало и они не насытились.
Глава 1
Черное грозовое небо Иркаллы снова и снова вспыхивало молниями.
Гиганты продолжали стоять на отдалении. Агрессии они не проявляли, но и уходить явно не собирались. И стигматики, обернувшись друг к другу спинами, тоже замерли в выжидающей позе, готовые в любой момент защищаться.
Черное грозовое небо с треском раскроила ослепительная голубая молния.
— Что нам делать?! — истерично воскликнула Птица, вздрогнув всем телом от удара грома. — Они же нас убьют... Они нас убьют!..
— Заткните ей рот чем-нибудь, или я оторву эту крикливую голову, — злобно прошипел Аншар. — Слышь, тринадцатый?
Но никакого ответа не последовало.
Дарий встревоженно окликнул его, но Эш продолжал молчать.
Он стоял, вперив стеклянный взгляд в никуда , как если бы превратился в статую, и совершенно не реагировал ни на происходящее вокруг, ни на голоса товарищей.
— Эш, ты меня слышишь? — уже с испугом воскликнул Дар, вглядываясь другу в лицо.
— Он там живой вообще? — озадаченно спросил Аншар.
— Сейчас за такие вопросы ты у меня неживым станешь! — разозлился Дарий. — За гигантами лучше следи! Так, сердцебиение есть, дыхание есть...
— Это похоже на состояние глубокого религиозного созерцания, — сказал Червь, скосив на Эша глаза.
Дарий смахнул ладонью пух с ресниц. Взглянул на гигантов, расположившихся кольцом вокруг них.
— Ну, если так... — проговорил он. — То я, кажется, знаю, кого он сейчас созерцает.
— А нам-то как быть? — спросил Гидра.
Червь поднял голову вверх.
— Смотрите-ка — небо светлеет.
И в этот момент над их головами в вышине вспыхнула ослепительно яркая звезда.
Гиганты очнулись. С легкостью, неожиданной для таких огромных созданий, они отскочили в стороны, ощерившись в небо. Их шкуры засияли от энергии.
— Единый! — выдохнул Дарий, с ужасом глядя на падающую сверху машину, на лету трансформирующуюся из огромного стального шара в массивного робота.
— В сторону все! — проревел Аншар, и, подхватив остолбеневшего Эша на плечо, ринулся прочь от разрушенной стелы, прямо навстречу гигантам — не потому, что начал им доверять, а просто бежать больше было некуда.
Следом за ним метнулись все остальные, разгоняя по телам энергию стигм.
Удар от приземления робота заставил землю вздрогнуть. Белый пух смело от машины волной, и он закружил в воздухе клубами, как настоящая пурга.
— Вот мы и встретились снова. Да, господин? — блеснул зубами в широком хищном оскале Аншар, сбрасывая себе под ноги тело Эша. — Держитесь, парни, сейчас будет весело!..
Гиганты бросились в сторону робота, тяжелые шкуры на их телах заколыхались матерыми складками.
А между тем в небе одна за одной вспыхнули еще три звезды.
Вот только Эш всего этого не видел, потому что его сознание находилось совсем в другом месте.
***
— Значит, ты — мой создатель, — проговорил Эш, всматриваясь в светлое лицо своего собеседника. — Прекрасно. И что это означает для меня? Что теперь ты, следом за Единым, будешь пытаться дергать за веревочки и сделать из меня свою марионетку?
— А разве это в принципе возможно? — усмехнулся тот. — Сделать из тебя марионетку? Ты ведь все делаешь наперекор, разве нет?
Эш хмыкнул, сдерживая улыбку.
— Что ж, похоже, ты и правда меня немного знаешь.
— Присядь, — уже жестче сказал создатель, кивнув на кресло напротив.
Эш прошел по белой комнате, вслушиваясь в тишину под ногами — никаких звуков от прикосновения подошв к полу не раздавалось. Как будто шел не живой человек, а призрак.
Неприятное чувство прохладным ветром дохнуло ему в затылок.
