Я не хотел этого, но ощущал, как меня начинает неодолимо охватывать боевой раж. От голоса генерала, звучащего прямо в ушах, невозможно было спрятаться и ему нельзя было противиться. Он коварно проникал прямо в душу, подхлестывал древние воинские инстинкты, заложенные в генах, выпускал наружу дремлющего во мне зверя.
Скорее всего, воодушевление объяснялось действием газа, который наверняка поступал сейчас в капсулы — похожего на тот, которым я надышался много лет назад на политической демонстрации в центре Сиднея, наполнившись распирающей сердце слезливой любовью по отношению к властям. Но я уже не способен был на тот момент критически осмысливать происходящее.
— Одна минута до запуска!
«Быстрей бы уже» — плотно сжав зубы, подумал я. Вибрация капсулы становилась все сильнее. Прикрыв глаза и откинув голову назад, я отдался на волю судьбе.
§ 14
Вначале был сильный толчок, грохот и чудовищное давление — такое, будто великан со всей силы сплющивает меня в кулаке. Костюм автоматически впрыснул мне в кровь нечто, призванное помочь пережить перегрузку. Но все же глаза едва не вылезли из орбит, а голова закружилась как при сотрясении. Это продолжалось несколько секунд. Затем последовал мощнейший удар о скалу, который даже самые отчаянные авиаторы не назвали бы словом «приземление». Поначалу сложно было понять жив я или мертв. В ушах оглушительно звенело, в глазах помутнело, изображение ходило ходуном, к горлу плотно подступал комок рвоты, хотя я не ел уже очень давно.
«Никогда больше», — мысленно поклялся я, ощущая, как из ушей, а возможно и из носа, идет кровь. Крепления, удерживающие меня у стенки капсулы, автоматически отстегнулись, а крышка капсулы — откинулась. Громко завыла сирена, а спина почувствовала легкое покалывание электрического тока — эти меры были призваны привести в чувство тех, кто потерял сознание во время высадки.
Автоматические гранатометы выпустили во все стороны с дюжину дымовых шашек, создавая в зоне высадки обширную защитную завесу. Скрипнув сервоприводами, наружу первыми вылезли четверо «Автоботов». Медленно приходя в себя, я мог видеть, как бойцы, все еще шатаясь от потери координации, неуклюже выскакивают наружу следом за роботами. Кто-то наверняка в этот момент блевал. К счастью, изобретатели продуманно предусмотрели в костюмах функцию быстрого откачивания блевотины из шлема.
Один или два легионера остались сидеть на месте — либо полученный при приземлении шок оказался слишком серьезным, либо они были мертвы. Но мешкать было нельзя. Евразийцы могли накрыть место приземления огнем артиллерии в любой момент. Все, кто к тому времени не успеют выбраться из капсулы, обречены.
— А-ну вперед! — с трудом поднявшись, крикнул я свирепо, грубо растормошив ближайшего ко мне бойца. — Быстро вперед!
Часто дыша сквозь мембраны шлема, тяжело ступая по металлическому полу контейнера, я устремился навстречу свету и грохоту, который был одновременно смертью и спасением. На ходу нажал на кнопку на правом рукаве, активировав магнитную защиту. Левой рукой вытянул в полуметре перед собой высокий металлический щит с прорезью для глаз, прикрывающий меня от шеи до щиколоток, правой — просунул в прорезь дуло своей винтовки, уперев приклад в плечо.
— Давай, давай, давай! — кричал я, нетерпеливо толкая идущего передо мной бойца.
Пошатываясь и борясь с двоением в глазах, я наконец выбрался из раскалившейся от скорости десантной капсулы, покоящейся среди заснеженных скал. В лицо мне дунул морозный гималайский ветер с примесью едкого дыма, и, возможно, отравляющих газов. Пейзаж, открывшийся с выступа, где я оказался, завораживал. Но полюбоваться им мне не дали.
Едва я показал нос из капсулы, как снег и камни со всех сторон от меня начали дикую пляску. Снаряды мелкокалиберных скорострельных орудий новомосковской наземной обороны оказывали разрушительный эффект, сравнимый разве что с торнадо. Они врезались в землю, плавя лед, испепеляя снег и оставляя на их месте уродливые проплешины. Они молотили по скалам, разбрасывая во все стороны мелкое каменное крошево. И, наконец, они попадали в цель. На моих глазах снаряды прошибли, словно картон, броню легионера, не успевшего активировать свой магнитный щит, которого я вытолкал перед собой. Микровзрывы буквально разорвали его тело на куски.
— Черт возьми! — проорал я.
Множество снарядов, замедленные магнитным полем, врезались в тяжелый щит прямо напротив моей груди, отбросив меня назад. Споткнувшись, я невольно выпустил из руки спасший меня щит. Потеряв опору, осознал, что лечу в пропасть глубиной около сотни футов, прямо на острые камни. Доведенным до автоматизма движением включил реактивный ранец, предотвратив смертоносное падение. Приземление все же выдалось достаточно жестким, чтобы я свалился с ног и наверняка сломал бы их, если бы не амортизирующий падение экзоскелет.
По камням с разных сторон от меня забарабанили снаряды. Я вжался и закопался в заснеженную землю так плотно, как только мог. Рядом со мной один за другим плюхались в сугробы, подтапливая их струей из своих реактивных ранцев, остальные легионеры. Успевая сделать всего по пару шагов после жесткого приземления, они спешили залечь и спрятаться от ураганного огня противника меж камней.
Обернувшись назад, я напряженно следил, как легионеры, катясь кубарем и на ходу врубая ранцы, под шквальным огнем покидают десантную капсулу. Проклятая капсула застыла прямо на краю острого утеса, на виду у противника, вместо того, чтобы уютно упасть в какой-то расселине. Удача в бою — изменчивая штука.
— Быстро рассредоточиться! — кричал я, едва слыша себя. — Все убрались подальше от места высадки!
Затем произошло неминуемое — точно в капсулу угодила серия вражеских ракет с зажигательными снарядами. Злосчастный транспорт исчез в огненном смерче. Оттуда успели в агонии выскочить несколько объятых пламенем силуэтов. Один из них сразу же продырявили снаряды, другим удалось потушить пожар и скрыться. Потом капсула пошатнулась и начала сползать по подтаявшему от жара льду прямиком в пропасть.
Если кто-то остался внутри, на нем можно ставить крест.
— Дерьмо, — проскрежетал зубами я.
§ 15
— Капитан! Мы не там, где должны быть, капитан! — заорал мне на ухо кто-то.
Под забралом шлема кричавшего я разглядел лицо Орфена. Отлично, парень жив.
— Заткнись! — приказал я, сердито хлопнув его по стеклу шлема, а сам сосредоточился на глобальном интерфейсе.
Парень по неопытности паниковал напрасно. Если верить карте, мы находились примерно в восьмистах ярдах по прямой от цели, которая была к северо-востоку от нас. Следовательно, наша капсула плюхнулась плюс-минус там, где и должна была. Пара сотен ярдов погрешности при высадке в таких условиях — это еще большая удача.
В ушах шелестела какофония оперативных переговоров и случайных шумов. Глобальный интерфейс проецировал мне на глаз клочки изображений, которые, по его мнению, должны были помочь мне сориентироваться в ситуации.
Согласно интерактивной тактической карте, 1-ый взвод, высадившийся вместе со мной, копошился около зоны высадки к юго-западу от цели, чуть дальше, чем планировалось. Едва высадившись, мы попали под плотный огонь. Если верить датчикам жизненных показателей, трое бойцов взвода были мертвы и столько же получили ранения, вероятно, не совместимые с полноценным продолжением боя. Остальные восемнадцать сумели рассредоточиться и укрыться от губительного вражеского огня среди камней.
На этом, впрочем, хорошие новости заканчивались.
3-ий взвод, прибывший на другой капсуле, находился строго к западу от цели, но намного дальше, чем мы — в двух тысячах трехстах ярдах, и на семьсот футов ниже по вертикали. Двадцать три из них были живы, а значит, им пришлось в зоне высадки не так жарко, как нам. Но у них уйдет уйма времени, чтобы добраться сюда, а значит, на них рассчитывать не приходится.
