Встал и с задумчивым видом обошёл сектанта со спины.
— Жаль, что это не поможет нам добраться до Крепости, — с полным досады вздохом пробормотал тот. — Говорил я тебе, брат — давай поедем обычным путём…
— Мне — очень даже поможет, — уточнил Штайн. — А тебе — нет.
Тиберий недоумённо нахмурился, но сказать ничего так и не успел — внешник бесшумно скользнул к нему, обнял за пояс, удерживая на месте. Блеснуло лезвие ножа. Сектант захрипел и забулькал, поднимая руки к вскрытому горлу, откуда толчками выплёскивалась кровь, и медленно осел на пол. Штайн присел рядом и с брезгливым видом вытер нож о полу плаща Тиберия.
— И зачем? — поинтересовалась Шпилька.
— Достал нудеть, — коротко пояснил Штайн и достал из кармана ключ от наручников.
Шпилька вопросительно подняла брови.
— Не глупи, — предупредил он. — Мы всё ещё в Пекле.
Сглупить Шпильке хотелось неимоверно. Но ещё больше хотелось узнать, что происходит в этом театре абсурда. Так что она спокойно протянула руки к внешнику и, дождавшись, когда тот снимет с неё наручники, принялась растирать покрасневшие запястья.
— Хочешь знать, что я задумал? — с улыбкой поинтересовался Штайн.
— Было бы желательно, — настороженно сказала Шпилька.
— Месть, — просто сказал Штайн.
— Кому? Стронгам?
Внешник, не переставая улыбаться, покачал головой.
— Плевал я на твоих стронгов. И на то, что они уничтожили нашу базу — тоже. Это вечная война, ты же знаешь. Вместо старой базы появятся две новых, вместо двух — четыре. Сегодня победа осталась за вами, завтра победим мы, и уже на ваше место придёт кто-то новый. Так что нет, Шпилька, стронги меня не интересуют. А вот к тем мразям, что слили меня, оставив помирать в Стиксе, претензии у меня имеются.
— Ладно, — пожала плечами Шпилька. — Если ты ждёшь от меня разрешения мстить, то считай, что получил его.
— Без разрешения я как-нибудь обойдусь, — улыбка неожиданно слетела с губ внешника. — А вот помощь того, кто умеет копировать чужие Дары, мне бы категорически не помешала.
Шпилька беззвучно расхохоталась.
— С чего ты решил, что я буду тебе помогать?
— А куда ты денешься? Идти-то тебе больше некуда. Сегодня утром на глазах у всей Каменки ты убила Полкана. А потом скрылась, скопировав Дар тамошнего телепорта. И, кстати, сделала ты это на глазах у Жнеца.
Весёлость Шпильки как рукой сняло.
Глава 13
На одной стороне
Терминатор отреагировал на тревогу мгновенно. В течение десяти минут единственная пока стена Саратова ощетинилась стволами крупнокалиберным пулемётов. Расчёты ПВО принялись мониторить небо, памятуя о летающем элитнике, а гражданское население приступило к патрулированию улиц.
Танк был уверен в том, что никакой внешней угрозы для стаба нет. Тревога — обманка, хитрый ход, призванный отвлечь стронгов.
В тот момент, когда Лайма передала ему запахи, беспокойство за крестницу захлестнуло Танка с головой. Пожалуй, впервые в жизни врождённое спокойствие и рассудительность покинули его, уступив место чувствам, которых он сам от себя не ожидал.
Отпустило его только на середине пути к площадке, где стояла строительная техника. А точнее, не отпустило, а окатило — потому что, беспокоясь за Шпильку и запертую в вентиляции Лайму он совсем забыл про оставленного на попечение Бдыща погонщика.
— Галимая ж ты… — выругался Танк, вывернул руль, бросив «Тигра» в поворот с заносом, и понёсся обратно к КПП.
Немного не доехав, снова свернул, на этот раз к кирпичному зданию с решётками на окнах и такой же бронедверью, что и у связистов. Новострой, как и весь надземный Саратов. Это здание в будущем предназначалось для проверок ментатом и временного содержания тех, кто их не прошёл. Весь второй этаж был разделён на комнатушки-камеры, так что логично было бы предположить, что Бдыщ повёл вверенного ему пленника именно сюда.
О том, что что-то пошло не так, Танк догадался ещё на подъезде.
Дверь в здание была распахнута настежь, из неё, наполовину вывалившись наружу, высовывалось тело в камуфляжной куртке. На стене правее виднелись свежие выщербины и сколы от пуль и едва подсохшие брызги крови, среди которых всё той же кровью были намалёваны несколько перевёрнутых крестов вокруг кривой пентаграммы. Понять, кому кровь принадлежала, не составило труда — на парковке перед зданием замерли ещё несколько человек. И, судя по неестественным позам и вываленным на асфальт внутренностям, живых среди них не было.
Танк, остановив «Тигра» в метре от крайнего тела, вышел из машины и, взяв наизготовку свой «Выхлоп», направился к зданию. Предосторожность была скорее привычкой, чем необходимостью — внутри никого не было. Килдинги освободили погонщика и ушли, предварительно заставив охранявших его бойцов самостоятельно вспороть себе животы. Оставили автограф на стене и были таковы.
В здании царила разруха. Танк обошёл четыре комнаты на первом этаже, прошёлся по камерам на втором — никого. Забрав погонщика, килдинги просто ушли, не удосужившись даже оставить парочку взрывоопасных «подарков». Только намалевали на стене свои каракули и канули в лету.
Танк хорошо понимал, что это всё означает. Кровавые каракули были предупреждением: не преследуй, не нападай. Сектанты забрали своё — погонщика, — и то, что считали своим — Шпильку. Воевать со стронгами, если те смирятся с произошедшим, они не станут.
Но они совершенно не знали Танка. Подобная снисходительность могла вызвать в нём любые эмоции, кроме смирения. А тот факт, что дело касалось похищения его крестницы, сужал спектр этих эмоций до одной, выразить которую можно было одной короткой, но ёмкой фразой:
— Урою гадов!
Но до того, как тревога успокоится, сделать Танк всё равно ничего не мог. Сжимая в руках бесполезный в данный момент «Выхлоп», Танк уселся на асфальт неподалёку от трупов и принялся ждать.
В таком виде его и застала группа гражданских ополченцев в количестве трёх человек. Двое, совсем ещё молодые парни-близнецы, побледнели и попытались взять Танка на мушку, но «укороты» в их руках тряслись так, что успехом данное мероприятие не увенчалось. Танк приготовился было научить зелёную молодёжь узнавать начальство в лицо, но третий ополченец, в отличие от близняшек-«желторотиков», верхушку стронгов знал.
— Танк? — удивился он, схватил «укорот» одного из близнецов за ствол и с силой надавил вниз. — Что за хренотень тут творится?
Танк показал на пентаграмму.
— Ловить, думаю, уже поздно. Ушли, пока мы тут боевую тревогу отрабатывали.
Словно подтверждая его слова, сирена, ставшая уже привычной, смолкла.
— Как ушли?
— А Стикс их знает, — выплюнул Танк и добавил. — Грёбаные охотники за Дарами.
— Да уж, — почесал подбородок ополченец. — И что теперь делать?
— Пикап змеёнышей помнишь, где стоит? — вопросом на вопрос ответил Танк и, дождавшись утвердительного кивка, добавил. — Под ним вентиляционный короб их базы. В нём застряла собака. Пикап теперь без колёс, так что выбраться без нашей помощи она не сможет. Вытащи её. А эти птенцы пусть найдут мне хоть одного живого связиста. Надо доложить Жнецу.
О том, что и у главы стронгов есть что сказать, Танк пока что не мог и предположить.
* * *
Шпильке хотелось придушить Штайна. Выцарапать ему глаза, переломать всё, что только можно — грёбаный внешник опять влез в её жизнь, и если в прошлогодней части марлезонского балета ей удалось его обставить, то во втором раунде победа явно осталась за ним.
И она попыталась, но Штайн был готов к подобному. После короткой, но яростной борьбы перехватил её руки, вывернул, силой усадил обратно на пол. А затем сам уселся напротив раскрасневшейся и пытающейся отдышаться Шпильки. Нахмурился, сцепил пальцы перед собой и глубоко вздохнул.
— Давай-ка начистоту, Шпилька. Будь моя воля, я бы просто выследил тебя и грохнул. В крайнем случае, перекипел бы и свалил в туман, и ты бы даже не узнала, что я выжил. Но Братья Стикса, подобравшие меня вскоре после уничтожения базы, решили иначе. Пока я загибался от спорового голодания, они забрали мои исследования. Изучили их и только после этого дали мне шанс. Так что не думай, что информацию о тебе я отдал им в качестве мести. Эти исследования были всей моей жизнью, никакая месть не стоит их потери.
