— Пожалуй… — согласился Вадим Георгиевич.
Часы на ваттбраслете показывали десять вечера.
Проникающий через вентиляцию сквозняк окутал помещение холодом. Все зашуршали руками, потирая их друг об дружку в попытке согреться.
Сержант и Домкрат дежурили на ступенях возле люка. Вадим Георгиевич разглядывал потрепанные книжки, разбросанные на полках, и некоторые из них показывал Тихону, советуя почитать.
Надя сидела на краю койки и о чем-то тихо беседовала с расположившимся рядом Йованом.
Лейгур отстраненно от всех бродил по убежищу. Время от времени он подходил к полкам, брал банку консервы и читал ее содержимое, едва заметно шевеля губами, после чего молча клал на полку и проделывал ту же операцию со следующей.
Матвей убрал остатки хирургической нити и бинтов в собственный мешок и подошел к Арине, так и не сдвинувшейся с места.
— Тебе нужно переодеться. — Он протянул ей одну из своих запасных шерстяных кофт.
Арина подняла на него покрасневшие глаза.
— Пойдем, вон за той полкой тебя никто не увидит.
Она молча кивнула и взяла его за руку.
Вдвоем они зашли за накрытой брезентом полкой, оказавшись в самом дальнем углу убежища. Матвей отдал ей потрепанную кофту.
— Можешь отвернуться?
— Конечно.
Он услышал как она стала переодеваться. Собирателя сковало чувство неловкости, но скорее по причине того, что он не знал, с чего начать разговор с ней.
Вдруг Арина заговорила первая:
— Это моя вина.
Матвей осторожно подглядел через плечо убедившись, что она переоделась.
— Датчик, я отключила его, — продолжала она тихо, словно боясь быть подслушанной. — У меня за день накопилось несколько идей, как можно было бы увеличить радиус сигнала, но на ходу возиться с устройством очень трудно. Вот я и ждала, когда мы, наконец, сделаем привал и у меня будет время…
— Арина. — Матвей подошел к ней и поправил рукав. Свитер оказался великоват. — Даже если бы датчик был включен, ты ничего не смогла бы поделать.
— Нет, это неправда, — возразила она. — Мы узнали бы о нападении чуть раньше и подготовились бы лучше. Я чувствую, что я виновата в гибели Ясира. Ведь все могло случиться иначе, если бы я только…
Голос ее дрогнул. Она не решилась договорить.
Матвей обнял ее.
— Теперь я понимаю, что ты чувствуешь, — ответила она, прижимаясь к его груди.
— О чем ты?
— Из-за того случая в Канаде, из-за Паши. — Арина посмотрела ему в глаза. — Это невозможно, Матвей. Мне хочется исчезнуть.
Последние сказанные ей слова вызвали отклик в памяти Матвея неприятное воспоминание. Это было два года назад. Он возвращался после случившейся в Ванкувере трагедии обратно на Восток. Уже завтра судно достигнет экваториального пояса, придется прятаться от летунов, но…
Ночью он решает выйти на палубу. Вокруг ни души, все мирно спят, и только плеск воды нарушает безмолвную тишину.
В ту минуту его не покидала такая же мысль, которую прямо сейчас изъедала изнутри его названую сестру. Он хотел провалиться, исчезнуть, избавить этот мир от себя. И все, что для этого требуется — просто перелезть через фальшборт и прыгнуть.
Ноги сами повели его к ограждению. Руки коснулись ледяных прутьев из стали. Он перекинул ногу и встал на краю, готовясь спрыгнуть.
Перед взором, подобно жуткому видению, лицо матери Паши. Ей только предстоит узнать о случившейся трагедии.
Матвей ослабляет хватку, тело начинает клонить вниз, но неожиданно он вспоминает Арину. Ее милую улыбку, ее пятнышки сажи после очередной работы в мастерской. В конце концов, он вспоминает обещание, данное ее отцу Курту Крюгеру:
«Ты проследи, чтобы Арина в неприятности всякие не лезла, а то ты ведь её знаешь…»
И эта клятва умирающему дает ему сил отказаться от посетившей его затем и вернуться в койку.
Вернуться так, будто ничего и не произошло.
— Не говори так. — Он крепко сжал ее худые плечи и строго произнес: — Еще раз повторю, здесь нет ни капли твоей вины. Даже не смей корить себя за это. Пообещай мне.
Арина пристыженно увела взгляд в сторону.
Он слегка тряхнул ее и заставил обратить на себя внимание.
— Арина, пообещай мне.
— Хорошо, — тихо ответила она.
— Ты должна быть сильной, сестренка. Особенно сейчас, понимаешь?
Она тихонько кивнула.
— Эй, глядите, что нашел исландец! — послышался веселый голос Йована.
Все начали стягиваться к дальней стене убежища.
Матвей еще раз взглянул на Арину.
— Сильной, — вновь повторил он и отошел от нее.
Ему захотелось подбодрить ее, и он не придумал ничего лучше кроме как сказать:
— А тебе идет серый цвет.
— Вот как? — она попыталась выдавить из себя улыбку, разглядывая новый свитер.
— Были бы только волосы на месте…
— Даже не начинай.
Матвей погладил ее по голове, ощутив приятное покалывание щетины на ладони.
— Матвей, Арин, где вы там? Идите сюда! — не унимался Йован.
— Ладно, пошли уже посмотрим чего они там откопали.
— До сих пор не могу поверить, что это твой дом. Точнее, его часть, — прошептала на ходу Арина.
— Я тоже, Арина, я тоже.
Как только они вышли к остальным, Матвей заметил, как Йован торжественно положил на единственный в убежище столик ящик с коричневыми бутылками.
— Поосторожнее! — воскликнул на него Вадим Георгиевич. — Это тебе не глыбы со льдом!
— Матвей, гляди! — Йован достал одну из бутылок и передал ее собирателю. — Лейгур нашел все это там, в шкафу, которой в стене.
Матвей стал разглядывать бутылку. Этикетка потускнела, разобрать написанное на ней за исключением парочки букв не представлялось возможным. Он откупорил крышку, поднес горлышко к ноздрям и услышал сладковатый древесный запах.
— Так чего это, а? — спросил с любопытством Йован, разглядывая другую бутылку. — Эх, мне бы такую в коллекцию на мой Полярный переполох!
— Это виски, — ответил Матвей и протянул бутылку остальным, принявшимся по очереди вдыхать пьянящий аромат. — Одна такая обеспечит ваттами как минимум на следующие три месяца, если знаешь кому продать.
Когда очередь дошла до Вадима Георгиевича, он, вдохнув запах, сказал:
— Да, отец у тебя точно знал, что понадобиться в бункере для коротанья деньков на случай ядерной войны.
— Какой войны? — поинтересовался Тихон.
— Книжек по истории больше читай, — отмахнулся от пацана старик и обратился к собирателю. — Матвей, все же ты хозяин и владелец этого добра. Не будешь ли ты против, если?..
— Валяйте, — ответил он.
— Тут еще есть куда налить. — Йован достал из того самого шкафа четыре алюминиевые кружки и заметил, как Вадим Георгиевич уже потянул пересохшие губы к горлышку. — Эй, дедуля, чего ты как животное из горла пить собрался. Мы люди или кто?
— Верно говоришь. — Он с усилием заставил себя положить бутылку на стол. — Сержант, достань наши кружки из мешков и закусить чем-нибудь. Мне нужно кое-что сказать.
— Всем разливать? — уточнил Йован.
— Да, — подтвердил Вадим Георгиевич.
— Я не буду, начальник, — ответил сержант, брезгливо посматривая на бутылку.
— Будешь. Это приказ. Выпьешь немного, не убудет.
— А мне можно? — спросил Тихон, поглядывая на разливаемую по стаканам коричневую жидкость.
— Так тебе же Братство твое запрещает?
— Ну оно далеко…
Вадим Георгиевич захихикал.
— Ха-ха, далеко… ну чего, нальем нашему несовершеннолетнему? А черт с тобой! Йован, наливай ему, но совсем с ноготок.
Арина посмотрела на Матвея.
— А мне, Матвей? Могу я…
Собиратель заметил, как на него взглянула Надя, будто припоминая их последний разговор.
— Тебе решать, Арин. Пей, если хочешь.
Она едва заметно кивнула и пошла за своей кружкой.
— Сегодня всем не то что можно, нужно! — заявил Йован, наливая Домкрату, заинтересованный взгляд которого не сходил с таинственной жидкости. — Конец света, все дела, можно и пригубить немного. Попробую наконец что-то помимо этой дрянной картофельной бурды.
