— Сделайте что-нибудь! — кричу я солдатам. Один из них, который ближе, берет мушкет, но я не смотрю. Я бегу к Генри. Эйприл хватает мою руку, и мы почти падаем.
Мужчина, держащий Генри, поднимает дубинку над головой Элиота. На мгновение я представляю, как она опускается, но прежде чем мужчина успевает двинуться, Элиот протыкает его сердце.
Мужчина падает назад, схватившись за грудь.
Я подныриваю, но Эйприл обхватывает меня руками, и я могу увидеть, что даже если бы прорвалась, то не успела бы предотвратить это.
Генри ударяется о землю, сильно.
Его маска падает на тротуар, и на ней появляется отвратительная трещина. Солдат, наконец, стреляет в воздух, а Элиот уже преследует второго нападающего.
— Следуйте за ним, — кричит Элиот солдатам.
Элис смотрит на мертвого мужчину. Ее шок — лучшее доказательство заботы Уилла. Даже в Верхнем городе мы видим смерть каждый божий день. В тишине мы слышим треск пламени, распространяющегося по первому этажу здания. Надеюсь, что внутри никого нет.
— Они разбили мою сияющую маску, мисс Аравия Уорт, — говорит Генри и поднимает руки. Он говорит ровно, потому я могу сказать, что ему не так уж больно. Когда я его поднимаю, удивляюсь какой он легкий.
— Элиоту не стоило преследовать их. Они могут быть не одни, — говорит Эйприл.
— У Элиота клинок, — заверяю я ее.
— Там тонкое лезвие, — возражает она в ответ. — Может быть, Элиот думал бы более ясно, если бы не отвлекался на тебя и Уильяма, — она дарит мне многозначительный взгляд.
Генри дергается, и я почти роняю его. Его вера, что я сохраню его в безопасности, до боли неуместна. Он крепче цепляется за мою шею.
— Забирай их домой и держи там, — говорит Эйприл Уиллу. — Сегодня день насилия.
— Кто тебя ударил, Эйприл? — я тянусь к ней рукой, которой не прижимаю к себе Генри.
— Безумец, — говорит она. — Который не без причины ненавидит моего брата. И моего дядю, — она вздыхает. — Элиот — единственный, за кого стоит бороться, он наша надежда, но иногда он все только усложняет.
— Расскажешь мне об этом позже? — спрашиваю я. Она кивает. Уилл подходит ближе. Я передаю ему Генри и незамедлительно теряю его тепло. Слишком холодно оставаться одной, а я всех оттолкнула.
Элиот быстро возвращается к нам, его стражи не отстают.
— Он ушел в подполье. Если повстанческая группа начнет активно использовать катакомбы, мой дядя потеряет контроль над городом. — Его руки сжаты в кулаки. Думаю, он боится, что Преподобные Мятежники работают быстрее, чем он. Он потирает свои пальцы, успокаивая себя, и кладет руку мне на плечо. — Нам нужно идти. — Его голос мягкий, и на мгновение я думаю, что он понимает, как сложно будет уйти.
— Мы не можем просто уйти, — говорю я.
— Почему? У тебя есть другая маска, чтобы дать мальчику? — спрашивает Элиот. — Нет? Тогда мы ничего больше не можем сделать. Уильяму нужно забрать детей в безопасное место.
— Мы можем отвезти их домой, — говорит Эйприл.
— Будет безопаснее, если мы будем одни, — бормочет Уилл и тянется за моей рукой. Мое сердце практически останавливается. Я заслужила еще несколько часов с ним. Заслужила знать, на что это похоже — целовать его, прежде чем наш мир сгинет в огне. Снова.
— Прости меня, Уилл, — я сдвигаю маску на бок и становлюсь на носочки, чтобы поцеловать его в щеку.
Он прижимает меня ближе, но вместо того, чтобы обнять меня, он шепчет:
— Я долго работал в Клубе Распущеность. Я знаю вещи, людей. Может, я смогу помочь тебе. Это будет лучше, чем ввязываться в дальнейшее с ними.
Я качаю головой. Не могу позволить, чтобы он рисковал собой. Он единственный, кто присмотрит за Генри и Элис. Я обнимаю обоих детей.
— Будьте хорошими, — говорю я. — Слушайте брата.
Они кивают.
— Вы будете в безопасности, — я говорю это больше для того, чтобы убедить саму себя. Уилл поднимает Генри и берет за руку Элис.
— И раньше я думала, что он неотразим, — говорит Эйприл мечтающим голосом. Мы наблюдаем за их отдаляющимися силуэтами, и я понимаю, что задержала дыхание.
Они забыли мяч Генри. Осторожно оставляю его на полу паровой кареты, замусоренном брошюрами. Я поднимаю одну.
— Тут говорится, что вода в нижнем городе отравлена.
— Еще одна попытка напугать людей, — говорит Элиот. — Мятежники.
Дым от горящих зданий режет глаза. Я удерживаю ногами резиновый мяч Генри. Вчера мир выглядел более безопасным. Может, не для меня и моей семьи, но для всех остальных.
Охрана залезает в карету, глядя на Элиота, будто он величайший герой на земле. Несколько миль мы едем в тишине.
Как только Эйприл начинает говорить, я спрашиваю о Красной Смерти.
— Не могу поверить, что ты пошла домой с Уиллом, — говорит она, смеясь. — Каждая женщина в клубе пытается добраться до него. И все прошло напрасно, да? Или ты нарушила свою клятву?
— Я не... — начинаю я, но затем замолкаю. Она с надеждой посматривает то на меня, то на Элиота, и затем я понимаю, что она пытается заверить его. Она думает, что его волнует, что я делала или чего не делала с Уиллом.
— Конечно, ты не...
— Заткнись, Эйприл, — говорит Элиот. Возможно, ему не все равно.
Теперь он раздражает ее, поэтому она дразнит его. — Ты знаешь способ, которым они могли...
Элиот делает гневный жест.
— Ничего не было, — говорю я.
— Ничего? Ты была с ним две ночи.
— Генри был болен.
Я представляю лица детей, невинные во сне, но затем отталкиваю картинку подальше. Мать в тюрьме, а отец скрывается. Опасно беспокоиться за многих людей.
— У Аравии хорошо, получается спать с мужчинами без... ничего, — мрачно говорит Элиот, осматривая город.
Его голос напряженный, а на лбу залегли морщины, которых я никогда раньше не замечала…
— Тебя в битве не ранили? — спрашиваю я.
— Конечно, нет.
Мы минуем здание за зданием. Дома с одеялами и покрывалами, закрывающими окна. Мне тоже больно.
Мы все осматриваем город, стараясь ничего не чувствовать.
— Я не знала, что ты так хорошо владеешь мечом, — говорю я, чтобы разорвать тишину. В отдалении я могу увидеть другое горящее здание.
Он сделает пренебрежительный жест.
— Они были нетренированные, неуклюжие.
— Когда мы жили во дворце, он заставлял стражей соревноваться с ним, — говорит Эйприл. — А потом принц заставил его прекратить, потому что он убил их слишком много.
— Я помню это несколько иначе, — мягко говорит Элиот.
Один из стражей застывает. Элиот качает головой, и страж отводит взгляд, краснея.
Начинает моросить дождь. Я сильнее кутаюсь в пальто Уилла, надеясь, что он не замерзнет без него. Мне абсурдно приятно иметь что-то из его вещей.
Мы подъезжаем к перекрестку, и я понимаю, что именно тут я впервые увидела мужчин в темных плащах, скользящих в тени. Телега не преграждает нам путь на этот раз. Нет молодой матери, которая отказалась от своего ребенка. Вместо этого Эйприл игнорирует холодный ветер, а Элиот делает все от него зависящее, чтобы укрыть меня от него.
Покрытие крыши дома молодой женщины оторвано и обнажает мрачные жилые помещения внутри.
Я понимаю, что домой мы не едем. Мы направляемся в Клуб Разврата. Мысль о том, чтобы прийти в пустые апартаменты, пугает меня, но Уилл предупреждал не соваться в клуб. Я должна им сказать. Но почему-то этого не делаю.
Когда мы попадаем в район клуба, Элиот наклоняется и говорит Эйприл:
— Тут мы разделимся. Ты заберешь охрану, как мы и договаривались раньше.
Эйприл хочет сказать нет. Я вижу это по наклону ее головы. Но голос Элиота жалостливый. Для него это почти извинение.
Мы выбираемся из кареты, и Эйприл дарит нам один долгий взгляд, прежде чем направиться к заднем входу в клуб. Паровая карета Элиота припаркована в конце аллеи.
— Ты должен идти с моей сестрой, — говорит он стражу. — Ей нужна защита. Мы встретимся снова через несколько часов.
Страж, который был с нами в карете кивает и уходит, но с Клуба Распущенности выходят двое других. Я узнаю одного из них — он следил за моим отцом.
— Верные принцу, — бормочет Элиот.
— Сэр, вы не можете... — начинает страж.
Но Элиот уходит. Он толкает меня в карету, ругаясь, потому что двигатель остыл, и, когда он пытается завести ее, двигатель издает странный скрежет.
Теперь охрана собралась на тротуаре.
— Сэр, вы должны пойти с нами, — начинает один из охранников. И еще несколько их них приближаются. Двое снимают с плеч мушкеты.
— Элиот, они собираются нас убить!
— Нет, не собираются, — под маской его голубые глаза вспыхивают. Он наслаждается сам собой.
Он ударяет по боковой части паровой кареты кулаком, и двигатель приходит в движение с громким ревом.
Солдаты Элиота выходят, чтобы отстоять спор с людьми принца. Элиот улыбается. Один из стражей — тех, что были с нами в паровой карете Эйприл — бьет мужчину, пытающегося остановить нас. И затем мы заворачиваем за угол, и они скрываются из вида.
