Что такое это самоуважение, спросите вы меня. А я отвечу — это умение чётко осознавать свои потребности, эмоции и жизненные ценности. Без личной этики, пережитой в реальном опыте, такую систему никак не выстроить. Сытый голодного не поймёт. Не сможет не сидевший на ферме муров понять, как это — томиться в рабстве. Оказаться зависимым от прихотей другого человека — удовольствие сомнительное.
Понятно, что личная этика со временем или под воздействием нового опыта меняется. То, что казалось бриллиантом в юности, к сорока превращается в стекло. Стекло — это хорошо, даже отлично и полезно, но не бриллиант и даже не горный хрусталь. Однако некоторые ценности остаются неизменными на протяжении всей жизни.
Размышления и самоанализ не помешали мне собраться и пойти разыскивать Джулию. У сурового кавказца спортивного вида, говорившего по-русски грамотней меня и игравшего тут роль метрдотеля, справился, где размещают свежих женщин в Приморском. К моему удивлению, тот не стал интересоваться, зачем мне это, и задавать иных неуместных вопросов, а просто молча написал на бумажке адрес.
Стаб Приморский не возник стихийно, а был спланирован. Тут чётко прослеживалась рука инженера, занимавшегося скрупулёзным планированием.
По прихоти течений на изначально морской стабильный кластер нанесло огромное количество песка, тут образовалась сначала мель, а потом и коса, уходящая далеко в море. Только потом какие-то ушлые ребята приглядели для себя это никому не нужное место. Натащили с цементного завода, регулярно прилетавшего на соседний кластер, нужных строительных материалов и превратили песчаную косу в подобие линкора, только выполненного из железобетона.
Попасть в укреплённое со стороны берега поселение иммунных можно было по трёхкилометровому автомобильному мосту. Понятное дело, все новоприбывшие проходили обычную для стабов проверку, а до этого перемещались под прицелом морской артиллерии.
Со стороны моря располагались причалы и невысокие стены. Так что тут не создавалось впечатление замкнутого пространства, как это было, например, в том же Зимнем. Но, хоть тут и было заметно теплей, всё равно условия были далеки от курортных.
Периметров стен, делящих поселение на зоны, не было, но многие здания тут были построены так, чтобы в случае нападения стать узлами обороны.
Женское общежитие обнаружилось быстро благодаря логичным и простым названиям улиц. Те, что шли вдоль по вытянутому в сторону моря поселению, были чётными, а все поперечные — нечётными.
Искомое здание оказалось именно таким — напоминавшим скорей бункер или долговременную огневую точку. Построенное из монолитного железобетона, оно мрачно смотрело на меня узкими бойницами окон. Нижние три этажа были устроены как блиндаж. Толстые стены, мощные перекрытия, двери, которые не вышибить и прямым танковым тараном. Всё для того, чтобы можно было ликвидировать прорыв врага или пересидеть нашествие орды заражённых.
То, что Джулия живёт в этом общежитии, мне любезно сообщила вахтёрша. Естественно, в цитадель женского целомудрия она меня пропускать отказалась, но за споран согласилась передать моей старой знакомой весточку, что Орк, тот самый кваз, ждёт её в шашлычной на пересечении Первой улицы и этой.
Оказалось, Джулия работает. Помню, что при нашем знакомстве чуть не засмеялся, после её заявления: «Я работаю учителем алгебры». Алгебры! Но нет, это была не оговорка и не языковой барьер. Брюнетка действительно сказала то, что хотела сказать, а в её мире и стране было нормальным отделять алгебру от всей остальной математики.
Однако здесь она хоть и устроилась педагогом, но теперь преподавала языки. Как это ни странно, но очень многие желали изучить либо русский, либо английский. И тем и другим Джулия владела одинаково хорошо. Русским чуть похуже, но, видимо, тех, кого она учила, это устраивало.
Шашлычная «У Барсука» была типичным заведением общепита для Улья. Несколько больших и массивных общих столов занимали львиную долю внутреннего пространства. Стулья предлагались такие же. Всё настолько тяжёлое, что идея использовать мебель в драке не придёт в голову никому.
Помимо, длинных столов тут были и небольшие столики. Будь я один, не стал бы особо голову ломать и упал бы за один из них, но я ждал Джулию. Вроде в Приморском женского населения было больше, чем в среднем по палате, но всё равно недостаточно, но, чтобы подвыпившие рейдеры не перевозбудились от вида женщины, я предпочёл снять кабинет и заказал себе пять порций шашлыка.
Запахи в воздухе стояли такие, что у меня немедленно рот наполнился слюной. Я успел съесть несколько порций и немного осоловел от переедания, когда в мой кабинет заглянула знакомая девушка.
— Орк! — взвизгнула она на всё заведение, — Откуда ты здесь⁈
— Оттуда, — неопределённо ответил я, — Как сама?
Обнялись. Заказал мяса и для учительницы. Попытки начать беседу пресёк сразу. Продолжили общение только после того, как она наелась, и нам принесли большой пузатый чайник с душистым чёрным чаем.
— Хорошо, что ты появился, — вяло улыбнулась собеседница, — Как ты нас нашёл?
— Я не искал, — честно признался я, — Так уж получилось, что после того, как сбежал от пиковых, направился в Зимний через Приморский.
Она потухла ещё больше.
— Не искал…
— Нет, — согласился я, — Не искал. Потому что знаю, что в Улье это почти безнадёжная затея. Но я думал о вас…
— Думал? — кинула четвёртый кусок сахара в небольшую чашку Джулия и застучала ложкой.
Неопределённо пожал плечами в ответ.
— Если ты искал не нас, как же ты узнал…
Она осеклась.
— Где ты живёшь? — прервал я затянувшуюся паузу.
— Да…
— Сегодня утром встретился с Линдой. Она и сказала.
Девушка вскинулась, в уголках её рта залегли скорбные складки.
— Ты уже знаешь?
— Что её выкупили в бордель? — уточнил я, — Конечно, я пытался её перекупить у владельца.
Собеседница склонила голову над чашкой, на белоснежную скатерть закапало.
— Ну… Юля…
Она громко шмыгнула носом.
— Хватит сырость разводить, Юляха! — придавил я голосом.
— Извини! — Джулия растёрла слёзы по щекам ладонями, — Просто… Просто они всё, что осталось у меня от дома.
— Давай думать, что дальше делать.
— А что тут думать? — легкомысленно спросила она, — Ты сколько предложил?
Я ответил, понизив голос:
— Чернуху…
— Чёрную жемчужину?
Я приложил палец к губам и кивнул в ответ.
— Значит, дело не в жадности, — прозорливо заключила учительница, — А в чём-то ещё.
— В чём-то ещё, — пришлось согласиться мне, — Думаю, это личное.
Посидели молча несколько минут, прихлёбывая душистый чай.
— У тебя есть транспорт, чтобы нам незаметно покинуть стаб?
— Да, есть очень хороший и вместительный внедорожник…
— Тогда я попробую освободить Линду, — заявила мне она, — Встанешь, где я скажу, а мы выйдем из караван-сарая и спрячемся в машине. Потом ты вывезешь нас из стаба.
Оставалось только развести руками в ответ.
— Юль, караванщики, хоть и встали на отдых, но на машину один—два караульных имеется, да и сам Приморский гарантирует неприкосновенность товаров. Караван-сарай имеет собственную охрану из числа местной службы безопасности…
— Народной дружины…
— Что?
— Местная служба безопасности называется «народная дружина», — просветила меня учительница, — Они носят на рукаве красные повязки или нашивки с литерами: «МД».
— А… Ну тогда вопрос решённый, — кивнул я с наигранной суровостью, — Можем идти штурмовать укреплённый объект вдвоём.
— Не «можем», а «могу», — снова поправила она, — И не «штурмовать», а «выкрасть человека».
— Киднепинг? — невесело хмыкнул я.
Разговор получался странным и не очень внятным, словно я разговаривал с тяжело психически больным человеком. Однако Джулия загорелась идей и никак не могла уняться:
— Нет, в нашем случае освобождение подруги, ни в чём не виноватой девочки, которую подставили.
