Вздрагивая от каждого шороха, они обыскали посёлок на предмет оружия и нашли себе охотничье ружьё двенадцатого калибра и небольшой запас патронов к нему… С помощью меча Джулия сумела зарубить нескольких бегунов и добыть спораны. Приготовили споровый раствор.
Решили сидеть на месте и ждать моего возвращения. Каждый день Улей преподносил двум школьницам и одной учительнице уроки выживания. Экзаменом для них стал внезапно появившийся кислый туман. Пришлось убираться с кластера. Хорошо, что вторая девушка — Сара, которую я запомнил, как латиноамериканку, оказалась достаточно сообразительной и обладала всеми необходимыми навыками, чтобы найти и вести проходимый автомобиль.
Я слушал сбивчивый голос и понимал — это история небольшой команды выживших, которая достойна стать образцом взаимоподдержки и стойкости в тяжёлое время. Подавляющее количество людей знакомых мне по прежней жизни до Улья едва ли смогли бы собраться и действовать в настолько эффективно экстремальной ситуации.
Школьная учительница и две ученицы старших классов, одна из которых была серьёзно ранена, сумели неделями выживать, исследовать окрестности, искать припасы и пытаться найти других выживших. У них получилось обнаружить и воспользоваться ресурсами магазинов, сделать запас продуктов и предметов первой необходимости. Они вооружились и смогли добыть себе машину. Если бы не слаженные действия девушек и транспорт, эта история завершилась бы не успев начаться.
Но взаимная поддержка и умение работать в команде не спасёт от кисляка.
Троим американкам повезло дважды. Первый раз, когда они не наткнулись на развитых заражённых, убегая от перезагрузки, второй раз — благодаря своевременной встрече с группой трейсеров.
Рейдеры, хоть и показались им странными и даже пугающими, но на деле оказались вполне нормальными мужиками, позволившим им отправиться с ними до стаба Приморский.
За время путешествия Сара сошлась с одним из трейсеров Спартанцем и как только добрались в Приморский эти двое сыграли свадьбу. Джулия и Линда получили от местных властей общежитие и работу.
Учительница стала преподавать в местной школе, а Линда, не сумевшая пристроится на должности делопроизводителя из-за плохого знания языка, была переведена для работы в местную столовую.
В Приморском работа оплачивалась трудоднями. Выходило не так много, как хотелось бы, но Линда не жаловалась, на всё необходимое хватало. Вскоре она даже познакомилась с, начавшим за ней ухаживать, стронгом.
Девушке он тоже понравился. Подтянутый, симпатичный, аккуратный и щедрый. Начали встречаться. Ходили в кино, театр, ели мороженое. Однажды он пригласил её к себе. Линда пришла, но, кроме её знакомого на квартире почему-то оказалось ещё четверо заранее разгорячённых алкоголем мужчин. Ее насиловали пять часов, а когда она пошла заявить о преступлении, её саму обвинили в проституции, так как один из Безупречных, так назывался отряд, отмазал своих тем, что подстроил факт оплаты за услуги интимного характера. Линда получила наказание по уборке общественных туалетов. Под конец своего рассказа она снова не смогла сдержать слёзы.
Мои скулы затвердели… Мы живём в мире победившего постапокалипсиса, и некоторые теряют человеческие черты, другие их сохраняют, но Улей меняет всех.
— Думала, стронги — рыцари без страха и упрёка? — усмехнулся Фидель, тихо пыхтевший весь рассказ сигарой, — Не… Отморозки конченые. Часто похуже, чем муры. Одно хорошо, и те и другие неплохо справляются со взаимным истреблением…
— Фидель, отпусти девушку, — попросил я, — Сам видишь, не из твоего контингента она.
— Всё они… Из того контингента, — возразил мне владелец борделя, — Годик — другой поработает, сама уходить из заведения не захочет.
Я и не ожидал, что этот владелец кукольного театра так легко расстанется с новой марионеткой.
— Давай договоримся, — допил я остывший кофе, — Сколько ты заплатил за Линду? Давай я компенсирую.
Фидель рассмеялся, будто услышал шутку.
— Орк, ты нормальный парень и Дар у тебя полезный, но… Вот в чём дело, я обещал её увезти отсюда, и не должна она сюда вернуться ближайшие несколько лет. Это один из пунктов моего договора. Сам понимать должен, слово в Улье должно быть твёрже гранита… Иначе… Кто со мной завтра дело захочет иметь?
Я понимал Фиделя. Он тут крутит какую-то полулегальную схему, чтобы совместить приятное с полезным. У него бизнес такой. Надо откуда-то брать этих самых жриц любви. Да и кто выживает в Улье? В основном мужчины. Женщин тут значительно меньше, даже в тех местах, где спасением свежих занимаются целенаправленно. В Треблинке, например, женская часть лагеря составляла по площади лишь четверть от мужского. Да и те, кто спасаются из женщин, редко под стандарты красоты подходят. Конечно, рано или поздно Улей омолодит всех, но каждый раз это лотерея. А Линда, вот она — голубоглазая натуральная блондинка с внешностью скандинавской модели…
— Даю тебе своё слово, она тут не появится больше, — пообещал я, — Можешь вывезти её за пределы стаба сам. А мне отдашь потом. Пятьдесят споранов?
— Пятьдесят? — улыбнулся Фидель, — Это не серьёзно. Ты обидеть меня хочешь?
— Сто, — пошёл я на повышение, — Нет? Назови свою цену.
— Я за неё заплатил двести…
— Двести? Хорошо, подождёшь тут? — ухватился я за возможность, — Я возьму такси и через пятнадцать минут принесу.
— Нет, — качнул головой Фидель, — За двести я продавать её не стану. Получается,, зря ехал, суетился и напрягал свою старую задницу. Вот двести пятьдесят выглядит справедливой ценой.
— Двести пятьдесят споранов, и по рукам? — я протянул ладонь для рукопожатия.
Пилоты и лысина этого карикатурного Карабаса Барабаса хитро блеснули, он не пошевелился.
— Кто говорил о споранах? Гороха, Орк, гороха. Мы же людьми торгуем, а не резиновыми игрушками.
Он снова показал прокуренные жёлтые зубы в улыбке, а мне просто до зубовного скрежета захотелось дать Фиделю в морду. В той жизни, что была у Ильи Казанского, даже не возникло бы такого желания, а если бы возникло, наверняка оно не было таким сильным. Но Илья Казанский остался в своём родном мире, а я тут. И я — больше не он. Я Орк. То, что претерпела метаморфозу не только физиология, но и, по всей видимости, личность, понял когда впервые внутри меня закипела чёрная ярость. Мне было недостаточно просто дать в рожу этому упырю. Всё мое существо желало его сокрушить, растоптать, уничтожить. И желание это было такой силы и интенсивности, что картинка в моих глазах на миг пошатнулась.
Не знаю, как удержался, но я вдохнул, выдохнул и сказал:
— Это цена чёрной жемчужины…
— Так, а я тебе что в обмен предлагаю? — ответил Фидель, тыча окурком сигары в пепельницу, — Настоящую драгоценность. Тебя цена устраивает или нет?
33. Приморский
Мне показалось, что я ослышался, но нет. Этот деляга с меня на полном серьёзе пытался срубить цену жемчуга за вчерашнюю школьницу. Да… Не стоит она того! Не может просто стоить… Вот что она такого может уметь полезного, чтобы окупить стоимость чернухи? Наверняка все её таланты лежат в области танцулек, прыжков с помпонами и выкрикивании мотивирующих речовок для игроков в штатовскую версию регби, которое сами янки отчего-то любят называть американским футболом. Игра, где пассы почему-то делают руками, называют футболом. Парадокс…
Наверняка чирлидерша только и видела, что уроки в школе да встречи со своим бойфрендом… или как там у них это сейчас называется? Да и что, в сущности, могла такого видеть или узнать семнадцатилетняя попрыгунья?
Я мысленно выругался, дыхание перехватило от накатившего чувства стыда за собственные мысли. Фидель от души развлекался, наблюдая за моими душевными терзаниями. Отелло замер с закаменевшими скулами. В воздухе между нами троими разлилось напряжение, грозившее начать вот-вот, искрить.
Ладно… К чему эти кривлянья? Я хорошо знаю себя.
— Хорошо… — медленно кивнул я, — Двести пятьдесят гороха.
