Лётчика оставили на попечение Ольги. Она погрузила его в глубокий сон и добилась стабилизации показателей.
— Добились чего хотели? — спросила она, не глядя мне в глаза, когда я выходил из помещения.
Я посмотрел на неё, выдержав паузу.
— Да, — ответил я. — Если вдруг тебе интересно — это было не зря.
— Что ж… — вздохнула она и отвернулась.
Когда мы с Алисой сели в машину, она как бы невзначай положила руку мне на колено.
Я посмотрел на окно палаты, которую мы использовали. Разумеется, плотно занавешенное. Где-то там была Ольга.
Хотелось отключить мозг. Почувствовать себя живым.
В конце концов, чем происходящее сейчас так уж отличалось от того там, в машине, возле палатки?
Я закрыл глаза, позволив её руке двигаться выше.
А потом перед глазами вдруг возникла картинка: Ваня и Никита играются в комнате. Он ведь всегда хотел брата… впрочем, действительно ли это то, чем кажется? Или просто два ребёнка интуитивно стараются держаться друг друга, когда вокруг, в большом взрослом мире происходит катастрофа. Так ли близки они окажутся потом, когда всё стабилизируется, и надо будет просто жить, день за днём? Не будет ли Ваня обвинять меня в том, что я нашёл замену маме?..
Я этого никогда не узнаю, если мы не остановимся прямо сейчас.
Ещё пара сантиметров — и будет поздно…
Я открыл глаза. Глубоко вздохнул, потом улыбнулся, глядя Алисе в глаза.
— Ты очень красивая, — сказал я.
Она медленно убрала руку.
— Но не сейчас, да? — улыбнулась она в ответ.
— Это будет… неправильно.
— Хорошо. Я умею ждать, — ответила она и добавила: — Поехали уж. Обрадуем парней, да?
— Да уж, — кивнул я. — Притащим полные штаны радости…
Директор снова побаловал меня кофе. Перепало и Алисе, которая в этот раз присутствовала на совещании, причём с полным на том основанием, должен признать.
— Не понимаю. Ну, оборудование. Что в нём такого особенно ценного? — Фёдор всплеснул руками. — У нас небось с десяток такого по бункерам припрятано, разве нет?
— Боюсь, что нет, — ответил я.
— Производство полупроводников — известное узкое место мировой экономики, — сказал Пётр. — То есть, прежней мировой экономики. Я имею ввиду чипы по самым современным техпроцессам, которые используются в смартфонах и персональных компьютерах. Собственно, когда всё началось — в мире было всего две фабрики, которые могли делать актуальные чипы — одна в Южной Корее, вторая на Тайване.
— Вон оно даже как!.. — Фёдор почесал подбородок.
— А производят станки для производства таких чипов вообще всего в одном месте, — вставил я. — В Голландии.
— Производили, — поправил директор.
— Верно. Производили…
— Тогда вопрос: если таких фабрик было всего две в мире, откуда такое оборудование оказалось у нас? Как-то сомнительно, что из Южной Кореи или Тайваня… — сказал Саныч.
— Говорят, у китайских компаний получилось воспроизвести рентгеновский литограф, — ответил Пётр. — Тогда это многое объясняет.
— И чтобы китайцы вот так запросто поделились таким оборудованием? — Я с сомнением поднял бровь.
— Хорошо, — кивнул Пётр. — Да, не всё выглядит гладко на первый взгляд. Но давайте рассмотрим такую гипотезу: на высшем уровне руководство стран понимает, к чему всё идёт. Допустим, известна даже примерная дата дня «Ч». О чём они могут договориться?
— О военном альянсе, — ответил я.
— Едва ли — это могло спровоцировать ускорение событий. А вот подготовка к тому миру, который предположительно мог быть после — это вполне в духе наших отношений. Мы могли договориться о трансфере технологий, — ответил директор. — У нас ведь до последнего времени было, что предложить на обмен: современные авиационные двигатели. Авиакомпозиты. Атомная энергетика… да много всего! При этом слабое место — электронная промышленность. Как считаете, могла ли состояться такая сделка?
Мы с Фёдором переглянулись.
— Лично я думаю, что вполне, — ответил я. — Хорошо. Тогда давайте думать дальше. Раз пендосы тут шарятся, значит, на каком-то уровне была утечка. Так?
— Тогда подобные поставки были бы приоритетной целью… — сказал Пётр. — Тут возможны два варианта: информация той стороне дошла с опозданием. Когда наносить ядерный удар уже было нечем. Или когда они поняли, что промахнулись.
— Значит, у них есть источник информации, — сказал я. — На самом верху.
— Или близко к самому верху, — кивнул Пётр. — Возможно, этим объясняется задержка с получением информации. Она не сразу дошла до источника.
— Любой из вариантов для нас плох как по мне… — вставил Фёдор.
— Согласен, — кивнул директор. — По нам могут ударить бомбой с какой-нибудь шальной уцелевшей подлодки… причём в любой момент!
— Это если они точно определили положение поезда, — заметил я.
— Но диверсанты…
— Могли не успеть передать информацию, — сказал я. — Помнишь, телефон не всегда ловил? Кстати, мы тогда подумали, что, возможно, глушилки работали.
— Получается, у них был приказ на уничтожение такого ценного оборудования? — с удивлением спросил Саныч.
— А вот это не факт, — возразил я. — Они могли просто заминировать его. Чтобы потом использовать этот факт на переговорах. Или оставить взрыв как план «Б» на случай, если вдруг его не удастся вывезти…
— Значит, думаешь, что его действительно собирались вывозить? — спросил директор. — Но… как?
— Думаю, что, если бы дело было только в уничтожении, никто не стал бы городить этот огород с целыми отрядами спецназа, — ответил я. — Вполне может быть, что они сами остались без аналогичных мощностей.
— Судя по новостям, им по идее должно быть не до новых технологий… — заметил Фёдор.
— А вот и нет, — возразил Пётр. — Захват такого оборудования может стать мощным аргументом в борьбе со внутренней оппозицией на остатках страны.
— Тоже верно, — кивнул я.
— Как бы то ни было, у нас тут может быть очень жарко… — заметила молчавшая до этого Алиса.
Пётр внимательно посмотрел на неё.
— Это верно, — сказал он. — Я бы даже сказал, это самая большая из наших проблем на настоящий момент.
— Нужен контакт с властями, — сказал я. — Это единственный выход.
— Согласен, — кивнул Пётр. — При всех рисках лучшее, что мы можем сделать — это избавиться от этого груза как можно скорее. Вопрос только в том, где и как его найти? Причём желательно не привлекая к себе внимание шпионов, диверсантов и вражеской авиации.
— И уголовников, — добавил Фёдор.
— Да, — кивнул директор. — И уголовников…
— Нужно две группы, — предложил я. — Одна вернётся на место боя. Кстати, можно грузовик захватить, чтобы погибших ребят вывезти, если уж на то пошло. Взять запасы на пару дней и ждать, когда командиры будут выяснять, куда подразделение делось.
Я сделал паузу и глотнул кофе.
— А вторую? — спросил Фёдор. — Её куда?
— В Каменногорск, — ответил я. — Всё-таки райцентр. Не пострадавший от удара. Какая-то местная власть должна сохраниться. На них наверняка военная администрация уже вышла. Не могла не выйти — жизнь-то налаживать надо.
— Ну… скажем так, в это время я бы не стал ничего гарантировать, — вздохнул директор. — Но план разумный. Давайте так и сделаем.
В первой группе отправились Саныч, Володя и Костя. Они поехали на одном из фермерских FAWов.
Посовещавшись с Петром, мы с Фёдором решили ехать на УАЗике. По моим расчётам уровень радиационного заражения в том секторе пятна осадков, который задевал дорогу на Каменногорск, уже должен был упасть до относительно безопасных значений. Тем более, что с тех пор выпало много снега — значит, колёса УАЗика даже не будут напрямую соприкасаться с опасной наледью. Но, конечно, с собой мы взяли счётчик Гейгера. Если вдруг мои расчёты окажутся неверны — придётся возвращаться. Хотя, честно скажу, первой поездки на снегоходе мне с лихвой хватило, чтобы навсегда возненавидеть этот вид транспорта.
