— Красавчик! — выдаю я, его лицо покрыто кровавыми царапинами. Мой маникюр не подвел.
— Заткнись. — шипит лидер, побалтывая мною в воздухе, и вдруг почти аккуратно ставит на ноги.
— Вам мало тренировок? — подключается к нему Фор.
— Значит, вы не против дополнительных, — утверждает Эрик. — Привести себя в порядок и через пять минут на улице.
— Как думаете что он придумает? — переживает Трис. Предстоящее наказание пугает неизвестностью.
Мы умываемся в питьевом фонтанчике.
— Я думаю он нас удивит, — тянусь губами к воде и долгожданная прохлада хлынула в горло, жадно глотаю живительную влагу.
— Мы должны справиться любой ценой, — отрезает Крис. — Все, подтерли сопли и вперед.
На улицу вываливаемся самые последние, там уже Фор «караулит» наших оппонентов, оглядываемся, но командира нету. Фу, свезло. Да хрен там!
— Идем, — сухо бросает инструктор, скрываясь за углом, и мы гуськом следуем за ним. Но снова ничего. Верчу головой, пытаясь высмотреть что-нибудь подозрительное, пока сверху не шлепаются две веревки. В недоумении поднимаю голову.
— Ну оху***о! — не сдерживаюсь я.
По отвесной стене подобно двум змеям, они тянутся в высоту всего семиэтажного здания и исчезают в мутной пелене вечерних сумерек.
— Мы должны залезть туда? — доходит до остальных.
Фор о чем-то тихо переговорив с Трис, командует: «На старт!» — и парни бросаются вперед.
Ожидание утомительно. Каждый переживает свои мысли молча, лишь нервно переглядываясь. В принципе задание выполнимо, но не когда все тело болит от многочасовой тренировки и эпохальной драки.
— Следующие, — тишину разрезает шипящая в руке инструктора рация.
— Пошли, — кивает он девчонкам.
Я наблюдаю как две фигурки постепенно уменьшаются, по мере приближения к финишу на высоте. Ждать приходится долго. Нервно вздрагиваю каждый раз, когда одну или другую веревку начинает сильно мотать, боясь услышать глухой удар тела об землю.
Мне страшно.
— Эшли. Давай, — голос Фора возвращает меня к реальности. Ну, с Богом!
— На абордаж! — рявкаю я.
Цепляюсь ладонями за жесткую веревку, упираюсь ногами в стену, лезу… Продвигаюсь дюйм за дюймом, меня начинает болтать от ветра. Ощущения не из приятных! Почти стемнело. Вдобавок накрапывает дождик и облака набегают и окутывают здание. Это еще больше подчеркивает страшную пустоту под ногами. А ладони скользят, стена перед глазами все убегает вверх. Веревка, оставшаяся наверху, казалась бесконечной, она сливалась в ниточку. Вниз смотреть не хотелось. При одной мысли об этом руки немели и перебирать ими стоило усилий воли.
— Вперед, вперед, — подбадриваю себя. Но это «вперед» давалось с трудом. А через несколько метров стена кончилась. Хватаюсь за край. Подтягиваюсь, упираясь мысами ботинок.
Да я ниндзя!
И чуть не срываюсь, когда ко мне из полумрака шагает одинокая фигура Эрика.
— Возможно, я недооценил тебя, — замечает он. — Ты неплохо справилась. — и резким выпадом хватает меня за кисть.
Вот бл*! У меня каждый волосок встал дыбом, а сердце колотится как отбойный молоток.
— Неужто скинешь? — Как можно спокойнее спрашиваю я.
Молчит. Просто смотрит на меня. Его глаза кажутся черными в тусклой полутьме, а губы сжаты в тонкую линию.
— Меньше неофитов, меньше проблем, — голос звучит так буднично, будто он каждый день одного новенького отправляет к праотцам. Интересно, он это искренне? Глаза как колючки, а где-то там внизу живота поскуливает ощущение приближающегося п*здеца.
Стараюсь в глаза смотреть прямо, не виляя, пропихивая тошный ком назад в желудок. Лицо Эрика расплывается в дьявольской улыбке, а голова слегка наклоняется в сторону. Воздух с каждой секундой становится тяжелее, скоро все решится…
Его пальцы давят так сильно, что ладони непроизвольно разжимаются и моя судьба оказывается в полной власти лидера.
— Боишься? — издевательски тянет он.
— Тебя все боятся, — выдавливаю я, косясь на свою конечность, зажатую в огромной лапище.
Рывок, и он втягивает меня на крышу. Аллилуйя, без крови разошлись. Заваливаюсь на спину, раскинув руки, и вглядываюсь в темную бездну над головой, на невероятно крупные, ярко выделяющиеся на темном небосклоне, звезды. И улыбаюсь…
Улыбаюсь, а он все смотрит, изучает.
Сильный удар двери об стену и громкие, радостные голоса девчонок и две пары рук подхватывают, утаскивая в помещение.
— Вы как? — с трудом переведя дух, спрашиваю я. Они морщатся, но кивают мне:
— Нормально. А ты?
«Чуть не описалась со страху, а в остальном — просто супер», — думаю я с нервным смешком.
— Все в порядке. Ведь мы бесстрашные.
— А бесстрашные никогда не сдаются! — заканчивают Трис с Кристиной хором.
====== «Глава 3» ======
День посещений — единственная возможность для переходников, увидеть своих родных до конца инициации. Гвалт множества голосов разносится по бесконечным, серым помещениям «Ямы», но только в нашей спальне сегодня тихо. Мы собираемся молча. Все знают, что можно весь день вглядываться в лица пришедших, но так и не увидеть родного.
Расчесываюсь и собираю свои длинные, темные волосы в аккуратный, высокий хвост на затылке и оглядываю себя в зеркало. Большие карие глаза оттеняет синева на скуле и челюсти, нос припух, а бровь разбита. Это результат зачетного боя с Уиллом. Вчера Фор был единственным судьей поединка и, возможно, поэтому я не оказалась в медицинском корпусе. Бой остановился после моих нескольких неудачных попыток встать на ноги, после отличного нокдауна. Мне повезло что Эрик в то время присутствовал на занятиях урожденных лихачей и меня не пришлось окончательно вырубать. Уилл чувствует себя немного неловко, за то, что я вся в синяках, но правила есть правила.
Облокотившись на перила, высматриваю собравшихся в «Яме» пришедших людей. Их одежды разных цветов фракций — синие, белые, черные и даже мелькает серый цвет — Отречения. Сердце предательски грохочет в груди, — оранжевой одежды там нет.
Джордж не пришел.
Ему не позволили проводить меня на Церемонию Выбора, так как он не является моим родственником, но я надеялась что разрешат меня навестить.
С самого детства я была одна… Росла в патронажной, большой семье Дружелюбия с шестью детьми. Нет, все относились к сиротам с теплотой и заботой, но я не чувствовала себя на своем месте. Я так же как и остальные целыми днями работала на износ, но не получала взамен никакого морального удовлетворения. Дружелюбные казались мне — ненормальными, а потом я затеяла небольшую потасовку с мальчишками и отправилась в комнату наказаний, где мне вкололи первый раз сыворотку умиротворения. После нескольких попаданий в ненавистное мной помещение я стала вести себя сдержанней и выпускала свою необузданную энергию бегая по бескрайним полям. Только так я ощущала себя свободной. К шестнадцати годам я окончательно решила что не смогу быть дружелюбной, я любила этих людей, но для себя желала иной жизни. Все чаще наблюдая в школе за детьми из других фракций, поняла, что меня восхищает — Бесстрашие!
В них было что-то опасное, первобытное, их асоциальное поведение и беспечная свобода. Я никогда не была свободной. Не была вольна в выборе занятий, не могла сделать неформальную прическу или одеться по своему вкусу. Но сейчас, стоя среди бесстрашных я понимаю, что мне не хватает частички прошлой жизни. Не хватает запаха травы, спелых яблок и ненавистного ранее бренчания струн банджо.
Я скучаю…
— Там нет никого из Дружелюбия, — тихий голос Фора, звучит сочувствующе.
— Да. Ко мне никто не пришел, — излишне резко отвечаю ему.
— Все в порядке?
— Конечно! — беспечно дернув плечом, отвечаю я ему. — Все в порядке.
Фор просто кивает и отходит к Беатрис и ее маме, а я ухожу в темный лабиринт сплетенных между собой ходов.
На мостике над пропастью сидит Альберт, его плечи опущены, а сам он кажется подавленным.
