Захлёбываясь страстью, я продолжал. Негромкие томные стоны партнёрши меня только ещё больше возбуждали, доводя до потери контроля. Касания нежной кожи, под которой перекатывались удивительно сильные мускулы, и змеиная гибкость девушки доводили меня до исступлённого неистовства.
Третий финиш оказался фееричным, ярким и синхронным. После него мы упали на шёлк простыней без сил и лежали несколько минут, жадно ловя воздух, а потом всё началось снова.
Когда мы, обессиленные, в очередной раз упали на кровать, я провёл пальцем по спине партнёрши и ощутил несколько крохотных, почти уже заживших шрамов. И впервые задумался о том, с кем из своих немногочисленных знакомых блондинок оказался в постели. В начале мне показалось, что это Линда, но тогда откуда шрамы?
В этот момент моя партнёрша решила продолжить, оседлала меня, и в падающем с улицы свете фонарей я, наконец-то, увидел лицо.
— Кали?
Вот уж кого я ожидал увидеть меньше всего, так это её, неприступную и вечно занятую богиню смерти, которая в своё время решила мою судьбу, сунув в карман брошюрку для свежаков Улья.
— Тс-с,– прижала палец к губам блондинка.
И мы продолжили. А выяснение, как так вышло, я предпочёл оставить на завтра.
Партнёрша устроила натуральное родео, объездив моего жеребца ещё раз. Потом молча упала рядом, ласково поглаживая меня кончиками изящных пальцев, будто бы убаюкивая меня.
Я без остатка отдался ощущениям от ласки, лёжа бездумно и лениво блаженствуя от нежных касаний к своей коже, чувствуя себя при этом дворовым псом, натерпевшимся от перипетий бродячей жизни, которому внезапно и незаслуженно перепало ласки от случайно встреченной девочки. И не просто девочки, а той, от которой подобное никак не ожидалось. Простые удовольствия — они такие… Самые понятные и самые приятные. Особенно, если ты долго был их лишён. И чем дольше, тем оглушительней будет эффект.
Потом я задремал, а затем и провалился в крепкий сон…
Сколько времени прошло, сказать сложно, но проснулся я только утром от непонятных пьяных криков, в обнимку с подушкой. В полной уверенности, что в постели я не один. И очень удивился, когда понял, что это не так.
Постучавшись, вошла сонная, босая и лохматая Арманд в смешной ночной рубашке с рюшечками.
— Сокол мой, нам там калитку какой-то мужик сломал… Кричит, чтобы ты выходил.
— Надо бы лицо этому мужику сломать.
— Он крепко выпивший. Не бей его сильно, пожалуйста.
— Разберёмся! — пообещал я, глотнув живуна и окончательно придя в себя.
Выяснение того, куда делась Кали, пришлось на некоторое время отложить. Натянув штаны и майку-тельняшку, и завязав шнурки на армейских ботинках, я вышел в промозглую серость под моросящий дождь. И тут же схлопотал поставленный прямой в челюсть.
Эпилог
Женщина так устроена, что подсознательно ищет самого сильного. И ей не важно, что с такими «сильным» может быть смертельно опасно, что он, возможно, не зарабатывает достаточно, чтобы поднять потомство, что он непроходимо глуп, и прочее, прочее, прочее. Если альфа-самец наглый, сильный и громкий, то это звонок женскому подсознанию мимо всех фильтров разума. Как же! Ведь дети от такого скорей всего будут так же сильны. Именно такие чаще всего оказываются в центре как женского, так и мужского внимания.
Как мне рассказывала одна из моих знакомых, имевшая очень бурную и красочную биографию — только к тридцати она научилась думать головой, а не инстинктами при выборе мужчины.
Гантеля — лидер ватаги из семи трейсеров, — отвечал буквально всем параметрам «альфы». Он имел наглость припереться к нам ранним утром и был громогласен, в чём я успел убедиться, когда он вызывал меня на кулачный бой. Он был силён, как бык, так как, не дождавшись сонного меня, выбил ногой сварную калитку в воротах. Был дьявольски настойчив, перебудив всех соседей. И, наконец, Гантеля был непроходимо туп. Потому что с момента, когда он проник в чужую собственность без приглашения, немым свидетельством чему была выбитая калитка, я был вправе привалить его наглухо, не вступая в дальнейшие разговоры.
Любой рейдер, протянувший в Улье месяц — опасен, как ядовитая змея. За это время почти каждый успевает проститься с остаткам иллюзий и избавиться от налёта цивилизованности, потому как вся жизнь в этом мире подталкивает свежака к убийствам заражённых, которые на начальных стадиях почти неотличимы от людей. Плюс к этому, в течение месяца практически все, за редким исключением, получают первый Дар Улья — способность, к тому же сверхъестественную. У иммунных Дары бывают самые разные: как исключительно полезные, так и откровенно бестолковые.
Какой Дар у Гантели был припасён в рукаве, я не знал. Однако, натянув штаны и завязав шнурки на армейских ботинках, вышел к нему в промозглую серость под моросящий дождь прямо в майке. Тут же схлопотал поставленный прямой в челюсть. От пушечного удара любого другого свалило бы с копыт, но кваз — это уже не совсем человек. Подействовало отрезвляюще — всю сонливость как рукой сняло. Не успел я сгруппироваться, как получил ещё раз в скулу и… Снова остался на ногах, что незамедлительно прокомментировал Гантеля.
— Крепкий ля…
— Твою дивизию, — рявкнул я. — Что случилось?
— Что случилось? — рассвирепел Гантеля и снова пробил мне в бубен. — Да я тебя…
На этот раз полностью проснувшийся и изрядно злой я принял удар на жёсткий блок и пробил в душу. Знаете, есть такой удар… Когда резко и без замаха пробиваешь в центр грудной клетки. Обычно после такого у всех непонятливых снимаются любые вопросы, но в этот раз оппонент попался крепкий. Ему не хватило, и я с удовольствием добавил.
Гантеля не пользовался Дарами и не хватался за тесак или пистолет, потому и я ответил ему тем же. Старый добрый мордобой в пять утра! Взбодрит лучше чашки кофе! Мы дрались минуты две, от силы — три.
— Эээ… Заканчивайте там! — заорала одна из соседок, которых я так и не запомнил по именам.
Но всё было уже кончено.
— Да, — согласился я тихо. — Гантеля, что не так? Какая муха тебя укусила? Чего ты?
Валявшийся на земле исключительно крепкий физически черноволосый кудрявый мужик грязно выматерился, плюнул кровью и начал подниматься с явным намерением продолжить потасовку.
— Слушай, — хмыкнул я. — Я с тобой до вечера так могу развлекаться, но хотелось бы разобраться…
— Гнида ты, Орк, — сообщил мне гантеля. — Какая ж ты гнида…
— Опа, — удивился я. — Серьёзно? Чего это?
— А с того, что Кали того…
— В смысле «того»? — похолодело у меня в груди от дурного предчувствия.
— Тю-тю…
— Я тебе сейчас ещё вломлю, — ласково пообещал я. — Если ты выражаться ясней не начнёшь.
Гантеля, словно издеваясь надо мной, с кряхтением добрался до лавочки и взгромоздил на неё свой зад. С независимым видом похлопал себя по карманам, выудил помятую пачку сигарет, щёлкнул зажигалкой и закурил.
— Мы с парнями устроили отвальную перед новым рейдом, — начал он. — Вернулись, проспались, собираемся на выезд, а Кали нет. Я к ней в комнату, а на постели два письма…
Гантеля выпустил вонючее облачко дыма от дешёвой сигареты. Вот что заставляет курильщиков травиться дешёвыми гадкими сигаретами здесь? Где можно в лёгкую достать вообще любые?
— Я тебе сейчас этот окурок в задницу запихаю, — пригрозил я изрядно подрастерявшему боевой дух мужику. — Говори внятно. Что за письма?
Он снова начал хлопать себя по карманам камуфляжной куртки, наконец, извлёк мятый лист бумаги, развернул его и зачитал:
— «Дорогой Гантеля, ребята. Извините, но в следующий рейд я с вами не пойду, мне нужно уехать из Зимнего в силу личных причин. Надолго. Возможно, навсегда. Всех обняла. Ваша Кали.»
Мы замолчали. Избитый рейдер молча курил, а я, заправляя в штаны майку, размышлял. Уехала? Надолго? Возможно, навсегда? Что за… Почему? Два дня назад мы провели вместе чудесную ночь, и вот на тебе!
