Мэй увернулась, но он задел ее ногу и сбил наземь. Она проехалась спиной по колючей проволоке ограждения, и Джастин внутренне сжался, увидев кровавые пятна на ее одежде. Оба упали, покатились прочь от проволоки, каждый пытался ударить и убить. Джастин снова вздрогнул – Юджин задел ее плечо. Толпа радостно взревела.
Если ранения Мэй и беспокоили, по ней было не видно. Она вскочила в мгновение ока. Юджин попытался повторить трюк, однако Мэй оказалась быстрее – и ударила его не ножом, а ногой с невероятной, колоссальной силой. Она сделала это легко, почти грациозно – вот только при ее росте и сложении такой удар был совершенно невозможен. Даже преторианцу такое бы не удалось. Юджин упал на колени, и она снова атаковала. Он неуклюже увернулся от ножа, чудом избежав удара, – хотя она все же задела ему щеку. Джастин заметил, что Мэй целила в шею.
Рауль Менари сделал глубокий вдох: Юджин быстро отер кровь с располосованного лица. Точнее, не отер, а размазал. Он вспотел и тяжело дышал – похоже, находился на пределе. Мэй не выглядела усталой, судя по выражению лица и стойке, она была полностью сконцентрирована на бое. Все ее силы уходили туда без остатка. Темное сверкание вокруг нее сгустилось, и Джастин увидел, что Мэй изменилась. Взгляд стал тверже, движения быстрее, удары – сильнее.
Они снова кружили друг вокруг друга, теперь Мэй делала ложные выпады, пытаясь найти брешь в его защите, чтобы он ошибся и сделал неверное ответное движение. Он дышал все тяжелее – а она оставалась полной сил и энергии.
Джастин попытался разглядеть облако чар над Юджином – и ничего не увидел.
«Богиня покинула его, – пояснил Магнус. – Она поняла, что парень проиграет, и не стала настаивать – ее власть здесь еще недостаточно прочна».
«А кто она?» – строго спросил Джастин. Но вороны, конечно, не ответили – они никогда не называли богов по именам.
Юджин тем временем отчаялся и опять пошел на Мэй грудью. Та ответила контратакой. Она увернулась от выпада и нанесла сокрушающий удар по груди обоими ножами, разрезав и одежду, и тело. Джастин услышал вопль боли, а потом Мэй быстрым ударом ноги выбила из правой руки противника нож. Тот улетел ему далеко за спину – уже не достать, ведь тогда она нападет на него со спины или с бока.
Юджин устал, он истекал кровью. Парень успел переложить нож в правую руку, и Мэй обрушилась на него. Наверное, никто не видел темного пламени, что бушевало вокруг нее. Но, судя по выражению лиц зрителей, некоторые понимали, что человек не может двигаться с такой скоростью. Она била руками и ногами, повалила Юджина на пол, и тот не смог подняться. Он смотрел на Мэй снизу вверх, и на лице его читался кромешный ужас. Она и впрямь выглядела устрашающе: кровожадная и торжествующая одновременно. Словно из глаз Мэй смотрел кто-то другой.
В кино обычно такие поединки оканчиваются милостивым жестом победителя. Мэй бы посмотрела на Рауля и, занеся над его сыном нож, произнесла бы какую-нибудь пафосную речь. Вроде того, что она не опустится до их поведения, что убивать плохо и все такое прочее. Однако Джастин понял, что киношный хеппи-энд им не светит. Мэй убьет Юджина. Потому что хочет убить его. Джастин видел жажду убийства в ее глазах. Она вырвала из руки Юджина нож и прижала свой к его горлу, готовясь перерезать шею. Но застыла в последний момент – потому что сквозь крики и гул прорезался отвратительный, пронзительный, ранящий слух звук.
Все разом прекратили орать и повернулись в сторону источника звука. Мэй застыла с ножом в руке, но когда Юджин попытался приподняться, она ударила его по лицу и прижала лезвие к артерии на шее. Он больше не шевелился, а она принялась свирепо осматриваться – искала, кто это решился прервать поединок.
Посмотрев туда же, куда и все, Джастин уставился на проход между трибунами, в котором стояли они и Рауль Менари. Звук издавал эго, зажатый в руке мужчины, которого Джастин ранее не видел. Судя по внешности, он был из плебеев. Лицо его оставалось бесстрастным. Рауль, дрожа от ярости, сделал два шага вперед.
– Да что тут…
Из-за спины мужчины вдруг выступила женщина. Рауль, увидев ее, побледнел. В толпе кто-то ахнул. А Джастин тем временем не знал, радоваться ему или бояться. Женщина – старше, чем он, ей перевалило за сорок, если он не ошибался – оставалась все такой же красивой. Резкие, суровые черты, которые так впечатлили его когда-то. Высокие широкие скулы, унаследованные от корейской бабушки, совсем не характерные для обычной внешности плебеев, темные волосы коротко, асимметрично острижены. Она решительно выступила вперед, люди расступались, и вскоре она уже стояла прямо перед Джастином. Положив руки на узкие бедра, она произнесла низким, с хрипотцой голосом:
– Это и в самом деле ты. Я-то думала, надо мной решили подшутить.
– Ну, здравствуй, Каллиста.
Он изо всех сил делал хорошую мину при плохой игре. Старался выглядеть беззаботно посреди окровавленной арены.
– Я был бы рад, если бы это оказалось шуткой. Можешь мне поверить.
Ее губы скривились в усмешке, и она окинула его долгим серьезным взглядом.
– Развяжите его. Не хватало нам только проблем с Внутренней безопасностью. Вы умудрились похитить одного из сотрудников, идиоты! – гаркнула она.
Рауль протолкался к ней и заорал:
– Нет! Я требую мести! Мести за Надю!
Каллиста прищурилась и мрачно уставилась на него:
– Рауль, мне очень жаль, что так все обернулось. То, что случилось с Надей, случилось по воле Амаранты. Уверяю тебя, в отсутствии твоей дочери есть высший смысл. Неужели ты хочешь воспротивиться воле богини?
Значит, Амаранта. Джастин долго не слышал этого имени. Культ ее возник после Упадка, она была чем-то вроде собирательного образа других богинь. И поклоняющихся ей насчитывалось не слишком много. До недавнего времени.
Рауль поворчал, но подчинился Каллисте. И приказал двоим громилам вытащить Юджина с арены. Все позабыли о них с Мэй из-за эффектного выхода Каллисты и теперь с удивлением обнаружили, что Мэй и ее жертва пребывают ровно в том же положении: Юджин лежит распростертый на полу, с ножом у горла. Мэй не шевелилась, пока один из здоровяков не попытался оторвать ее от поверженного противника. Мэй плавно приподнялась, встала, развернулась к громиле – и тот тотчас улетел на колючую проволоку ограждения. Парень жалостно взвыл, но никто не обратил на него внимания, потому что Мэй ударила другого верзилу в челюсть и для верности наподдала ногой – а у бедолаги захрустели ребра. Джастин услышал, как защелкали взведенные пистолеты, а Рауль заорал, требуя подкреплений.
– Стоять! – приказала Каллиста.
Она-то быстро поняла, что к чему.
– Не двигаться! А ты!..
И она перевела полный гнева взгляд на Джастина.
– Да как ты посмел привести сюда такую, как она?!
– Я к вам, между прочим, никого не приводил! Это все они!
Каллиста ткнула пальцем в направлении арены:
– Ты за ней и иди.
Мэй между тем вернулась в прежнее положение: наклонилась над Юджином и приставила нож к его горлу. Она водила вокруг себя свирепым взглядом, явно не желая расставаться с добычей. Чары висели над ней плотным облаком, глаза пылали. Джастин секунду поколебался и пошел вперед. Проскользнул в узкий ход между колючей проволокой и вышел на пустое пространство арены. Мэй напряженно следила за ним взглядом. Но не двигалась.
«Не прикасайся к ней, – предостерег Гораций. – Бой окончен. Она скоро придет в себя».
Джастин опустился на колени – к счастью, Юджин был еще жив.
– Мэй. Нам пора, – сказал он. – Ты победила, нас отсюда выпустят.
Мэй даже не моргнула. Интересно, она его слышит? Дышала преторианка быстро-быстро, а взгляд оставался диковатым и хищным.
– Мэй, – сказал он еще громче. – Давай, поднимайся. Нам нужно уходить отсюда.
Он положил руку ей на плечо, и она тут же оказалась прямо перед ним. Лезвие уткнулось ему в шею. Слова замерли у него на губах. Лезвие холодило горло.
«А я предупреждал», – пробурчал Гораций.
