Мэдисон чувствует что-то похожее. Я никому бы такого не пожелала. Даже ей.
Я должна всё исправить или хотя бы попытаться. Так или иначе. Таков был мой план. Понятно, что хуже плана не придумаешь, но другого у меня не было.
– Приехали, – сказал водитель. – Вот по этой улице, второй дом с правой стороны. Большое жёлтое здание. Не перепутаешь.
Я вышла из автобуса и раскрыла зонт, мысленно поблагодарив мистера Кэппа. Ливень был такой, что грозил смыть меня с улицы, прежде чем я миную хотя бы первый дом.
Сквозь серые струи трудно было что-либо разглядеть, тем не менее я видела, что этот район не чета нашему. Здесь у людей водились деньги. Мне сразу стало казаться, что соседи следят за мной из каждого окна и шепчутся, осуждая грязные кроссовки и истрёпанное платье. Даже дорожки, ведущие к домам, выглядели роскошно по сравнению с потрескавшимся асфальтом на стоянке трейлеров.
Наконец я вошла во двор дома Мэдисон. Хотя это был не просто дом, а настоящий особняк, как в кино. Высокие греческие колонны, идеально ровно подстриженные кусты и шикарная машина, ожидавшая у парадного входа, чтобы умчать Мэдисон и её родных в те места, куда мне нет хода. Весь мой тщательно продуманный план рухнул в один момент.
Совсем понурившись, я зашлёпала по лужам к входу. Несмотря на грозу, я ещё помедлила несколько минут под дождём в надежде, что меня поразит молния. Но этого не произошло, и я нажала кнопку звонка. Дверь распахнулась практически мгновенно. Я опустила зонтик, прикрыв лицо.
– О боже, входите, входите же! – зазвучал мужской голос по ту сторону зонта. – Видно, наш Господь благоволит уткам – вы только посмотрите, какой дождь!
Я закрыла зонтик и моментально промокла насквозь. Большая рука взяла меня за локоть и повлекла внутрь.
– Батюшки, да вы же простудитесь насмерть, стоя вот так под дождём! – промолвил мужской голос. У него был непривычный тягучий акцент, отчего слова наполнялись какой-то чудесной музыкой. Я смахнула с ресниц воду и посмотрела на хозяина голоса.
У мужчины была аккуратно подстриженная седая бородка, и одет он был в тёмно-синий костюм. Его глаза светились, как янтарь – ярко и тепло. И он улыбнулся мне – так же как улыбался мистер Кэпп.
– Полагаю, вы и есть Люси Блум, – заговорил мужчина, забирая у меня зонтик. – А я доктор Андервуд, папа Мэдди. Мне позвонили из школы и сказали, что вы принесёте для неё домашнее задание. Хорошо, что мою передачу на кабельном отменили и я успел домой вовремя, чтобы вас встретить.
Я молча протянула мокрую папку с заданием. Доктор Андервуд взял её за уголок двумя пальцами. Он посмотрел, как с папки капает, надул губы и отложил её на мраморный столик у стены.
– Она наверняка быстро высохнет. Вы чрезвычайно добры, согласившись прийти к нам, особенно в такой ненастный день. Дать вам полотенце? А может быть, какао?
– Всё хорошо, спасибо, – я покачала головой. – Можно… можно мне повидаться с Мэдисон… то есть с Мэдди?
– Понимаю, – доктор Андервуд погладил бородку и кивнул. – Вы за неё беспокоитесь. Это была нелёгкая неделя для всех нас из-за… гм, состояния Мэдди. А жена и так не спит по ночам, встаёт к малышу.
– К малышу? – Я понятия не имела о том, что в семье Мэдди кто-то недавно родился. Она ни разу не говорила об этом даже двойняшкам Осло в те редкие моменты, когда не сплетничала обо мне.
– Ох, да, – сказал доктор Андервуд. – Маленький негодник в последнее время мучается от колик. Что только мы не делали: и носили на руках, и гладили по спинке. И ничего не помогает. – Он вздохнул и покачал головой, но тут же рассмеялся. – Ну вот, извольте видеть, опять я жалуюсь на свои проблемы. Позвольте проводить вас к Мэдди. Наверняка она будет весьма рада видеть школьную подругу.
Доктор Андервуд повёл меня по лестнице с перилами, отполированными до такого блеска, что страшно было к ним прикасаться. Только бы он не услышал, как бурчит у меня в животе и гулко колотит кровь в ушах! Он был таким милым – таким непохожим на Мэдисон. И уж совершенно точно он не догадывался, что его дочь вряд ли считает меня своей «школьной подругой».
Стоит ей меня увидеть, она поднимет крик, умоляя папочку вышвырнуть из дома Тухлоедину, которая едва не прикончила её. Или будет тыкать в меня пальцем и хохотать, пока я торчу перед нею столбом. Или, что гораздо хуже, Эшли с Греттой уже добрались сюда и только и ждут, чтобы на меня наброситься.
Сердце выскакивало у меня из груди, пока мы поднимались на второй этаж. «Что я здесь делаю? Чего я надеюсь добиться?» Я даже не успела придумать, что буду говорить, как сделала это перед встречей с мистером Кэппом. С каждой новой ступенькой я всё больше убеждалась, что мой план обречён на провал. И что всем будет только лучше, если я сию минуту развернусь и убегу отсюда.
Только я об этом подумала, как мы оказались перед дверью в комнату Мэдисон. Доктор Андервуд ласково положил руку мне на плечо.
– Я зайду за вами через десять минут, – вполголоса сказал он. – Не хочу её слишком утомлять. Сейчас ей лучше, но первые два дня после того… приступа были крайне тяжёлыми.
Я кивнула, вонзая ногти в ладони. Доктор Андервуд улыбнулся и открыл дверь.
Комната Мэдисон словно сошла со страниц глянцевого журнала для подростков. Неяркие занавески в тон обоям; стеклянный стол с огромным ноутбуком; ещё один стол с широким зеркалом, заставленный косметикой, которой хватило бы на целый салон красоты; телевизор с плоским экраном, висевший на стене, как картина в раме; и необъятных размеров кровать с бельём в оборочках и огромным количеством подушечек и плюшевых кошечек.
И посреди всего этого великолепия возлежала Мэдисон, от взгляда которой мог остыть сам Везувий.
– Мэдди, детка! – окликнул доктор Андервуд. – Смотри-ка, кто не побоялся навестить тебя в такой дождь! – доктор Андервуд переводил взгляд с Мэдисон на меня и обратно.
Ни одна из нас не проронила ни слова.
– Ну ладно, – хмыкнул доктор Андервуд. – Вряд ли вы захотите делиться своими девичьими секретами, пока рядом крутится старик вроде меня. Но учти, Мэдди, Люси зашла ненадолго. Скоро я приду за ней.
Он снова улыбнулся, совершенно не замечая арктического холода, воцарившегося в комнате, и закрыл дверь.
Молчание тянулось и тянулось. Она была без
