Ознакомительная версия.
– Престиж. А может быть, буржуазные предрассудки.
Я спокойно воспринимал его «тыканье». Диктатор мне определённо понравился.
– Ну, выкладывай с чем приехал, – наконец, сказал он.
Мой рассказ занял минут пять. Я ничего не утаивал. Глупо это, все равно докладную записку буду писать по своему разумению.
– Значит, ты – наш проверяющий? – спросил диктатор.
– Вряд ли. Если бы президент имел какую-то практическую цель, меня бы, журналиста, не послали.
– Тогда что?
– Полагаю, он хотел сделать какую-то прикидку на будущее. Мы – первая пост-социалистическая страна в мире, как раньше были первой социалистической. Коммунистические или коммунарские настроения в обществе очень сильны. Возможен и социалистический реванш.
– И что из этого следует?
– Я думаю, он прикидывает: возможен ли какой-то симбиоз между капиталистической экономикой и такими коммунами, как ваша. Ведь если есть кибуцы в сугубо капиталистическом Израиле, почему бы не быть чему-то похожему и у нас.
– В Израиле не так. Там многое замешано на религиозной основе. Это я тебе, как армянский еврей или еврейский армянин говорю.
Я рассмеялся:
– Так все же вы кто: армянин или еврей?
– Это как считать: по маме или по папе. А можно по дедушкам и бабушкам. Тогда ещё и грузин, и азербайджанец.
– А это правда, что вы – олигарх?
– Бывший олигарх. Построил школу и дом культуры в своём родном селе, а все остальные деньги, большую часть, вложил сюда, в коммуну.
– И что вас на это подвигло?
– Честолюбие. Когда-то понял, что учёный из меня никакой, так, жалкий кандидатишка, а вот деньги я делать умею. Ну, и решил их вложить в новое дело, чтобы остаться в истории.
– Но как вам разрешили здесь создать коммуну?
– Так никто и не разрешал. Я хитрый. Сначала договорился с Совмином, что здесь, на острове, построю небольшой технополис на свои деньги, пусть только выделят землю. Это очень удобно, остров и так был закрыт от посторонних глаз целых полвека. Чтобы ты больше не спрашивал – мы тут работаем на оборонку.
– Я догадался. А дальше что?
– А дальше работал с людьми. Ядро коллектива изначально знало о моих наполеоновских замыслах по созданию коммуны, для других это было приятной неожиданностью, третьи, самые амбициозные, сразу уехали. Но амбициозные для коммуны только вредны.
– Почему? Амбициозные – самые талантливые.
– Чепуха, они не умеют работать в коллективе. Под себя гребут. Даже, если и не о деньгах заботятся, то о своём реноме.
– И дальше?
– Дальше все просто. Провозгласили коммуну, приняли устав, а я передал все своё состояние коммуне. Меня избрали Диктатором на семь лет. Ещё два с половиной года я им буду. В Уставе записано, что у нас в коммуне двоевластие. Они могут наложить вето на любое моё решение, а я – на их решение. Правда, у меня есть некоторое преимущество – я могу распустить Совет и назначить новые выборы, а они меня не могут уволить до конца моих полномочий. Пока живём достаточно мирно, хотя и обмениваемся взаимными вето.
– Вы – рисковый человек.
– Ничуть. Коммуну уже нельзя уничтожить. Где в конституции страны записано, что коллективная собственность в России запрещена?
– Вас могут попытаться задавить финансово.
– Ещё не родился тот человек, который может съесть армянского еврея или грузинского азербайджанца – выбирай, что тебе больше нравится.
Диктатор встал из-за стола, подошёл к стеллажам и откуда-то вытащил бутылку.
– Давай выпьем по рюмке. Благо, повод у нас есть.
– Какой же?
– Твоя свадьба, чудак.
– Уже доложили?
– От Льва Тиграновича Давидяна на острове никаких тайн нет. А если честно, то Варя позвонила и пригласила на свадьбу. Так что вечером ждите гостей. Будет разговор о твоём трудоустройстве в коммуне. А пока иди, готовься. Сегодня у тебя последний нерабочий день на острове.
Мы выпили.
– Ну, и имечко у вас, – сказал я прочувственно. – И Лев, и Тигр, и библейский Давид, победитель Голиафа.
– Завидуешь чёрной завистью?
– Вам что-нибудь про меня президент говорил, Лев Тигранович?
– Если бы что-то и говорил, то тебе бы я ничего не сказал. Иди, молодая жена ждёт.
Варя меня удивила. Я ожидал, что она хлопочет у плиты, готовясь к нашей свадьбе, а она в очередной раз прибирала гостиницу.
– У нас не принято готовить стол к свадьбе. – Ответила она на мой немой вопрос. – В столовую коммуны уже наверняка поступило распоряжение. Готовят что-то вкусненькое. Ещё и ребята натащат из своих личных припасов по такому случаю. А наше дело – принимать подарки и поздравления.
– А народу-то сколько будет?
– Не знаю. Может быть, сто, а может быть и триста. Или пятьсот. Кто меня хорошо знает, тот и придёт. Тебя-то ещё не знает почти никто, ты уж извини.
– И ты так спокойно об этом говоришь? – поразился я.
– А чего волноваться? Это же коммуна. Кому интересна наша свадьба, тот и придёт. Ты бы лучше взял метлу и прибрал на улице. Там, где шатры поставят.
– Шатры? – я уже полностью обалдел. – Какие шатры?
– А где ты посадишь триста или пятьсот человек? Не в гостинице же. Да не волнуйся ты. В коммуне все давно отработано. Не ты первый, кто здесь женится, и не ты последний. Возможно, и временную эстраду соберут.
– Эстраду… – прошептал я, почти теряя сознание.
– Господи, да пойми же ты, – начала, как вчера, хохотать Варвара. – В коммуне все централизованно. Какая для коммуны разница – придёт сегодня вечером в поселковую столовую две тысячи человек или пятьсот из них будут ужинать здесь? Сколько нужно еды и прочего, столько сюда и доставят. Совет по хозяйственным вопросам наверняка уже все рассчитал, пока ты шёл из центра. И совет по культурной политике, по своей части, тоже. Может быть, и кинопередвижку притащат. Погода-то хорошая, лишь бы дождь сегодня не пошел. Но в дождь под шатрами даже интереснее.
– Варвара, – сказал я строго, – ты должна помнить, что я здесь выполняю поручение президента. Если таким образом хотят повлиять на моё отношение к коммуне…
– …то Диктатор тебе бы выдал втихаря пять-десять лимонов из казны коммуны и велел бы написать все, что ему нужно. Тебя пытались подкупить?
– Нет.
– Тогда чего ты волнуешься? Пойми: маленький остров, Пугачева и Киркоров к нам на свадьбу сегодня не приедут, а люди стремятся свою жизнь организовать весело. Считай, что мы такие же гости на нашей свадьбе, как и остальные. Или ты решил, что здесь будут на свадьбе носить подносы, а публика станет кидать на них мятые сотни? Да здесь многие уже забыли, что такое деньги. Ну хочешь, я скажу тамаде, чтобы о нас вообще не упоминали?
– Будет и тамада?
Ознакомительная версия.
