(1 июля 2004 года), 165 минут
Шаг 3: определить свой возраст в текущем году, а также возраст членов семьи и друзей
Джексон Майер (это я, только на два года моложе): 17 лет
Кевин Майер: 42 года
Адам Силверман: 16 лет
Холли Флинн: 17 лет
Кортни Майер: нет в живых
Шаг 4: разработать легенду для себя или притвориться кем-то другим
(можно изменить при необходимости).
Я (тот который моложе) должен находиться в Испании до декабря. Так как вероятность нашей случайной встречи очень мала, я притворюсь, что я — это я в семнадцать лет. Потребуется только в случае общения с кем-то из знакомых.
Шаг 5: вспомнить базовую информацию о текущем годе
(происходящие события, развитие техники и т. п.)
Упоминание того, что Джон и Кейт поссорятся и это приведет к прекращению съемок сериала «Джон и Кейт плюс восемь» может вызвать всеобщую панику. Спрятать мобильный телефон и никому его не показывать.
Я снова перебрал в уме все произошедшие со мной события, стараясь как-то упорядочить их. Совершив прыжок из две тысячи девятого года, я оказался в две тысячи седьмом. Было около шести утра девятого сентября. Сейчас уже почти девять вечера, но мои попытки вернуться в будущее продолжались не менее трех дней. Пока я нахожусь в другом месте, время на основной базе течет очень медленно. А вот ощущение смертельной болезни (гриппа или еще чего-то подобного) я испытываю впервые. И плохо мне только в этом году — возможно, потому что я в ужасе от того, что застрял здесь. Вот такая у меня карма! Или меня довели до этого многочисленные перемещения во времени, от которых у меня плавится мозг?
— Джексон Майер! Неужели это ты! — Женский голос над ухом вырвал меня из заторможенного состояния.
Подняв глаза, я увидел мою любимую школьную учительницу испанского.
— Мисс Рамзи, как поживаете?
— Отлично! Но я считала, что ты пробудешь в Испании весь семестр?
В этот момент мне пришлось напомнить себе, кем я сейчас являюсь.
В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ мне семнадцать лет и я ученик выпускного класса, который должен был весь этот семестр провести в Испании, но в будний день вечером оказался в ресторане на Манхэттене в одиночестве.
— Я вернулся раньше.
Она села на диванчик напротив меня:
— Глазам не верю, как сильно ты повзрослел всего за одно лето!
Я нервно рассмеялся:
— В стране святого Мигеля быстро становишься мужчиной.
Мисс Рамзи расхохоталась, и ее очки с толстыми стеклами сползли на кончик носа:
— Надеюсь, тебе удалось перепробовать все испанское вино?
— Конечно, я выпивал по бутылке в день.
Она снова рассмеялась:
— Не обманывай меня. Итак… когда я снова увижу тебя в школе?
Я знал, что одна эта идея заставит меня скривиться от отвращения, поэтому постарался контролировать выражение лица. Я ни за какие коврижки больше не вернусь в школу!
— Даже не знаю. Я обдумываю, не сдать ли мне сразу все экзамены. Что-то я устал от школьной обстановки, — ответил я. Официантка поставила передо мной еду, и, взяв вилку, я воткнул ее в стебель спаржи. — Честно говоря, я поставил отцу ультиматум: государственная школа или экзамены на диплом об образовании. И он склоняется ко второму варианту.
— Государственная школа — это не так уж плохо. Я посещала одну из них, и посмотри, что из этого вышло.
— Так я отцу и сказал, — сообщил я и перевел взгляд на тарелку с едой.
— Ты выглядишь немного грустным. С тобой все в порядке?
Я кивнул:
— Это всего лишь разница во времени. Я вернулся всего несколько часов назад, и для меня сейчас еще два часа ночи.
Это было недалеко от правды: если говорить о времени, я не спал уже почти двое суток. Но на новой основной базе прошло всего лишь несколько часов.
Как же меня угораздило сюда попасть!
— Сочувствую тебе. Ладно… мне пора на свидание, — мисс Рамзи кивнула в сторону мужчины, который сидел за столом в одиночестве и разглядывал свои зубы в отражении в ложке. — Больше ни за что не буду знакомиться по Интернету.
— Вы всегда можете притвориться, что у вас болит живот… или тошнит.
Она улыбнулась и собралась уходить:
— Береги себя, Джексон.
Я улыбался, пока мисс Рамзи не повернулась ко мне спиной, а потом перевел взгляд на дневник, который по-прежнему лежал передо мной. Погрузившись в подробности моего последнего прыжка в прошлое, я настолько увлекся записями, что даже не заметил, как подошла официантка. Она стояла напротив меня и стучала по полу носком туфли.
— Простите, вы что-то сказали?
— Вам что-то не нравится?
Я посмотрел на тарелку с остывшим лососем. Запах рыбы показался мне отвратительным.
— Нет, все в порядке. Счет, пожалуйста.
Она положила передо мной лист бумаги.
— Упаковать вам с собой?
— Гм… нет, спасибо.
Девушка взяла тарелку и удалилась. Если учесть, что моя голова была забита размышлениями о прыжках во времени, предложение забрать с собой оставшуюся еду имело совсем иной смысл. Похожими глупыми идеями мы с Адамом обычно обменивались, играя в «Героя гитары» и попивая «Краун Ройал». Обычно я выдвигал какую-нибудь мысль, а Адам развивал ее до такой степени, что мой мозг был не в состоянии воспринимать.
Этот вопрос тоже мог бы прозвучать тогда: если я вернусь в две тысячи девятый год и возьму с собой коробку еды из этого кафе, не испортится ли рыба? Или, если переместиться назад, не исчезнет ли она из коробки? Ведь, строго говоря, тогда этой рыбы еще не было? Может ли живое существо отправиться в прошлое до своего рождения?
Затем, если у нас с Адамом была такая возможность, мы проверяли свои догадки.
Мы старались строить планы так, чтобы Холли или мой отец ничего не заподозрили, а это было очень сложно. Холли всегда чувствовала, если я чего-то не договаривал или пытался обвести ее вокруг пальца. Но сейчас я готов был отдать все, чтобы вернуться в то время! Даже если бы мне снова пришлось терпеть ее крики или часами стоять под запертой дверью.
Официантка уже возвращалась. Достав из бумажника кредитную карточку, я положил ее на край стола и принялся перелистывать страницы дневника, пытаясь найти зацепку, которая помогла бы мне составить план дальнейших действий. Хотя бы какой-нибудь. Мои пальцы замерли на странице с надписью «13 января 2003 года» наверху. Забрав кредитку, официантка ушла, а я по-прежнему смотрел на слова, которые сам когда-то написал.
«Мне кажется, отец работает на ЦРУ!»
Достаточно было вспомнить, как глаза отца сверкали гневом и его пальцы сжимали мне горло, и я ощутил сильный прилив адреналина. Я как будто снова вернулся к жизни. Он никогда не говорил, что работает в ЦРУ. Но его поведение в тот момент это подтверждало. О Центральном разведывательном управлении я знал лишь то, что показывают в голливудских фильмах. Тем не менее этого было достаточно. Агент ЦРУ (или бывший агент) должен был следить за мной и Кортни, когда мы шли в школу утром тринадцатого января две тысячи третьего года. Не могу объяснить, почему именно это привлекло мое внимание, но желание увидеть человека, чей голос я тогда слышал из динамика телефона, казалось мне достаточной причиной для прыжка. Честно говоря, большинство моих поступков за последние два дня были вызваны чем угодно, но только не логикой. Я активно болтался во времени (в буквальном смысле этого слова), в поисках чего-то конкретного, за что можно было бы ухватиться. Мне нужны были факты и ответы на мои вопросы. Закрыв глаза, я вспомнил один день четыре года назад.
