Достаточно было вспомнить, как глаза отца сверкали гневом и его пальцы сжимали мне горло, и я ощутил сильный прилив адреналина. Я как будто снова вернулся к жизни. Он никогда не говорил, что работает в ЦРУ. Но его поведение в тот момент это подтверждало. О Центральном разведывательном управлении я знал лишь то, что показывают в голливудских фильмах. Тем не менее этого было достаточно. Агент ЦРУ (или бывший агент) должен был следить за мной и Кортни, когда мы шли в школу утром тринадцатого января две тысячи третьего года. Не могу объяснить, почему именно это привлекло мое внимание, но желание увидеть человека, чей голос я тогда слышал из динамика телефона, казалось мне достаточной причиной для прыжка. Честно говоря, большинство моих поступков за последние два дня были вызваны чем угодно, но только не логикой. Я активно болтался во времени (в буквальном смысле этого слова), в поисках чего-то конкретного, за что можно было бы ухватиться. Мне нужны были факты и ответы на мои вопросы. Закрыв глаза, я вспомнил один день четыре года назад.
Понедельник, 13 января 2003 года,
07 часов 35 минут
Солнце снова ослепительно сияло, но на этот раз дул ледяной ветер и у меня тут же замерзли кончики ушей. Я стоял около кафе в нескольких кварталах от своего дома. Дверь открылась, и, словно приглашая меня войти, наружу вырвался поток теплого воздуха. Я нырнул внутрь и тут же схватил утреннюю газету с пустого столика. Убедившись, что я оказался в нужном мне дне, я почувствовал небольшое удовлетворение. Для разнообразия приятно иногда знать, в каком времени очутился.
Я чувствовал поразительную легкость в ногах. Устроившись на стуле, я положил голову на стол. Несколько глубоких вздохов — и я поднял глаза и оглядел зал.
Вот только я не знал, что именно ищу, — в этом заключалась единственная проблема. Разве важно, работает мой отец на ЦРУ или нет? Хотя… если задуматься… это может объяснить, почему в то утро разъяренные парни ворвались в комнату Холли в общежитии? От мысли, что мой отец мог иметь отношение к тому, что случилось с Холли, меня затошнило. Мне совершенно не хотелось винить себя в происшедшем, но и возлагать ответственность на отца тоже было неприятно. И все же, если на минуту начать мыслить логически (или здраво), существовало лишь несколько версий, которые могли объяснить все случившееся. Я заставил себя остаться на месте и обдумать их все вместо того, чтобы, повинуясь импульсу, совершать безумные поступки… Хотя они все равно ничего бы не изменили, ведь я не был на основной базе. Нужно постараться выбросить эту мысль из головы и забыть о ней… хотя бы на время. Я нашел обрывок бумаги и ручку, чтобы письменно изложить все версии, хотя понимал, что, возвращаясь назад, не смогу забрать записи с собой — это было невозможно. Но увидеть собственные мысли на бумаге было бы полезным.
1. Мой отец занимает пост генерального директора фармацевтической компании, втайне владеет приемами нападения и самозащиты и беспокоится о безопасности собственных детей так сильно, что это уже похоже на паранойю. Он нанимает — не знаю точно, кого именно, — но, возможно, перенесшего ранение бывшего агента ЦРУ, который должен везде следовать за детьми. Но как объяснить, что ему самому удавалось следить за нами так осторожно, что мы с Кортни этого не замечали?
2. Мой отец действительно агент ЦРУ, а его работа — это прикрытие. Но в целом он хороший человек, и не его вина, что двое парней с пушками решили угрожать мне — единственному оставшемуся в живых члену его семьи, потому что он не выдал им секретный код, с помощью которого, попади он не в те руки, можно запустить ядерные ракеты по всему миру. Отец забыл предупредить меня, что я должен остерегаться тех парней. Или, возможно, они первые до него добрались… в две тысячи девятом году. Но как я могу выяснить это, не имея возможности вернуться?
3. Мой отец действительно работает на ЦРУ. Он шпион, и ему удалось выяснить, что в две тысячи девятом году я буду путешествовать во времени. И тогда он решил, что я, как и любой связанный со мной человек, представляю угрозу национальной (или всемирной) безопасности и, чтобы уберечь мир от гибели, меня нужно изолировать (или убить).
4. И последняя версия: возможно, он действительно агент ЦРУ и, зная о странных способностях своего сына, осознает, что несколько раз в год ему нужно делать сканирование мозга. И в конечном счете он превратится в лабораторную крысу ученых из государственных организаций. Или его продадут русским шпионам.
Хорошо, согласен — эти мои теории больше похожи на сюжеты из второсортных фильмов, собирающих самую большую кассу летом, но если говорить серьезно… Какой-то агент ЦРУ (или потерявший в бою ногу бывший агент ЦРУ) следил за мной и моей сестрой-близняшкой, когда нам было по двенадцать лет. Так что мои предположения небеспочвенны! И даже если у версий со второй по четвертую менее одного процента вероятности, это исключает возможность поинтересоваться у отца в две тысячи седьмом году, чем он в действительности зарабатывает на жизнь.
Хотя, после того как он чуть не задушил меня, я решил больше не пытаться выяснять у него что-то наедине.
С трудом переставляя ноги, я подошел к прилавку, чтобы заказать кофе. Нужно придумать, как проследить за тем парнем, которого отец нанял шпионить за мной и Кортни.
— Большую чашку обычного кофе.
Мужчина за стойкой кивнул и взял деньги, а я принялся ждать.
— Маленькую чашку горячего шоколада с обезжиренным молоком и взбитыми сливками, — раздался голос у меня за спиной.
Услышав его, я тут же поднял голову, схватил протянутый мне кофе и резко обернулся. Как только она заговорила, я уже знал, что моим планам выследить практически неуловимого агента Фримана не суждено осуществиться. Не в этот раз, когда мне отчаянно захотелось снова поговорить с сестрой.
Но как это сделать? Заманить ее куда-нибудь так, чтобы агент Фриман не увидел меня? А что, если у меня получится, но он все же последует за нами? Тогда мне повезет, и я увижу его, а поскольку все события здесь никак не повлияют на будущее… Какая разница, увидит ли он меня? Главное, что я смогу какое-то время побыть с Кортни наедине!
И тут меня осенило: отец ведь когда-то придумал для нас совершенно дурацкий пароль! Мы с Кортни закатывали глаза при каждом упоминании о нем, и в старшей школе заявили, что от него нужно отказаться. «Ни при каких условиях нельзя следовать за человеком, если он не знает пароль!» — твердил отец ежедневно с того момента, как мы с Кортни начали ходить в детский сад.
