деньги —
очень большие… Из-за этого метания в душе, начала болеть голова.
«Так. Все. Надо принять решение. Как следует еще раз взвесить все «За» и «Против». Всё — домой!».
Взмах руки, подзывающий официанта, счет, чаевые, благодарная улыбка… Обрыв!
Глаза Алекса приросли к фигуре ухоженной девушки лет двадцати двух, только что вошедшей в ресторан с молодым человеком. Все замерло вокруг, тут же оттаяло, и пошло своим чередом.
Девушка была полностью во вкусе Алекса и его душа заныла от давно подавляемой боли одиночества.
«Где же моя половинка бродит до сих пор?» — с сожалением подумал он, надевая пальто с подбитым мехом воротником, и выходя в вечерний город.
* * *
Тихие босые шаги к светлому пятнышку любимой точки дома. Блаженство, разливающееся по телу в предвкушении.
Уффф! Горячая масса массирующей воды, прошлась по телу толстыми, покачивающимися валиками. Кровь загудела от удовольствия, с огромной скоростью бросившись от сердца по расширенным сосудам к разным частям тела.
Алекс положил руки на край ванной, закрыл глаза и расслабился.
В голове возник рисунок мыслей:
Деньги. Девушка.
Деньги.
Что же все же?
Отдать?
Взять!?
Деньги. Девушка. Дееевушка. Де-Ву-Шка…
Алекс резко открыл глаза. Свет в ванной больно приземлился на глазное дно.
«Отдать! Взять! Да какая разница?! Ведь не денег хочется!!!»
Обычно Алекс заглушал в себе эти мысли. Но острота уже кристального одиночества, все чаще прорезала эти заглушки.
«Конечно, еще раз следует признаться себе, что соблазн оставить деньги у себя велик. Но через что придется пройти ради этого?! Какие действия против своего «Я», надо будет совершать? И в итоге, увидев такую пару, как в ресторане, понять: «А счастья-то ты и не добился!».
Перед сном Алекс разложил все драгоценности на кровати и долго, с нежностью ими любовался.
Гений человеческого мастерства, превративший, в общем-то, безликий материал, в формы, заставляющие трепетать центры наслаждения в головах у людей. Иголочками еще покалывали варианты о возможности завладеть этой красотой; но, во-первых, здравый смысл, а во-вторых, уже твердое убеждение, перемешанное с чувством вины и обиды на себя за то, что чуть не поддался искушению, заняло свою позицию в фундаменте решения.
«Завтра утром отнесу все это великолепие Стилейну», — подумал Алекс, убирая драгоценности на место. — «А Фло — то, как обрадуется!»
Тепло внутри от принятого решения, с примесью легкого сожаления, по несостоявшейся жизни богачом, заставило колесики Вселенной сделать незаконченное движение.
Рост приостановился.
Еще издалека стало заметно, что Стилейн угрюм. Он никогда не срывал плохого настроения на подчиненных, но сегодня ему требовалось на это заметное усилие. Когда Алекс подошел к стойке администратора, Стилейн, к его удивлению не задал никаких прямых вопросов, а лишь поздоровался, и продолжил заниматься своими делами. У Алекса тревожно екнуло сердце. Может…
— Мистер Стилейн, все ли у Вас в порядке? Не случилось ли чего с Вашими родными? У Вас такой вид…
Стилейн положил какую-то бумажку в папку, лежащую на стойке.
— Нет, нет, Алекс! Слава Богу, нет! С родными — порядок!
От сердца отлегло, значит все-таки…
— Только у человека, которого я считаю почти родным, случилась неприятность. Да и ты этого человека хорошо знаешь. Это — Флоренция…
Улыбка легким, радостным перышком коснулась губ Алекса. Сейчас он обрадует Стилейна.
— Она прислала мне телеграмму, где сообщила, что вчера у нее в аэропорту украли саквояж с драгоценностями, на сумму почти в шесть миллионов! Конечно, ее состояние в десятки раз превышает эту сумму, и вряд ли пошатнется от этой потери…
Эта последняя фраза еще успела врезаться в чистую страничку восприятия в мозгу Алекса. Больше он ничего не услышал, кроме обрывков фраз, хаотично летающих под куполом сознания. Бледность жидким азотом превратила лицо в мраморную копию, заморозила течение мыслей.
«Просто были любимые вещи… Редкие…». «Дело не в деньгах…». «Подлецы, воры…». «Трудишься, трудишься…».
Удар кулака по стойке, вбивший в нее досаду Стилейна, заставил сердце Алекса сделать титанический адреналиновый толчок. Горячая кровь взорвала и улетучила бледный покров на лице, запылав там, где минуту назад был ледяной холод.
Стилейн, казалось, заметил перемену в поведении Алекса и, оборвав следующую фразу на полуслове, пристально посмотрел на заместителя управляющего.
— Что-то случилось? Нет, у Вас же просто жар, Алекс! Вы весь горите! Ну-ка дайте… — прохладная шершавая ладонь приятно легла на лоб. — Хм, мда… Еще не хватало, чтобы Вы заболели. — Озабоченный взгляд.
— Алекс я Вас прошу полежите, сегодняшний день у себя в комнате, и если к вечеру Вам не станет лучше, я вызову врача.
Дернулись губы. «Откуда такая слабость?».
— Не возражайте! — Стилейн вскинул руку в протестующем жесте. — Или… Вы хотите что-то сказать?
— Н-нет. Каменные губы-жернова с трудом перемалывали слова. — Н-нет, сэр… Ничего. Вы правы, мне надо полежать. Передайте Флоренции, пожалуйста, что я ей сочувствую! — Последняя фраза вырвалась самой собой.
Труд выбора подкашивал ноги. «Ни о чем сейчас не думать, сначала лечь и полежать…».
* * *
Мысли смачными хлесткими, как удары бича, движениями бились в мозгу в геометрии рисунка размышлений, заставляя лежащее на кровати тело слегка подрагивать. Оцепенение, охватившее Алекса, было взлелеяно им, поощрялось полной неподвижностью рук и ног, лишь для того, чтобы осталось место только мыслям:
«Ну вот. Я — богат. Причем богат практически честно!»
Восторг приготовился взлететь в небеса воображения, но рухнул обратно, под тяжестью следующих мыслей.
«Ну что значит практически честно? Либо честно, либо нечестно!».
«То и значит! Одно дело если бы я откровенно врал, отвечая на вопрос, нашел я чемоданчик в номере или нет, и совсем другое дело, когда Флоренция думает, что драгоценности украли в аэропорту!».
«По-твоему, шесть миллионов из-за этого потеряли для Фло свою ценность?» — продолжал вопрошать воображаемый оппонент с белыми крылышками.
«Конечно, нет! Но я даже не предполагал, что у нее столько денег. Стилейн сказал: «… в десятки раз…».
«Но это ее деньги! Зачем ты считаешь чужие деньги?!».
«Да еще неизвестно, как она их приобрела! Может и она их…» — здесь Алекс принудительно оборвал дальнейший ход этой мысли, поняв, что уже впрямую обвиняет Флоренцию, чтобы оправдать себя.
«Таак… Фло не трогаем! Никого не трогаем! Надо разобраться с собой, понять, что это для меня…».
«Размышляем:
З — Забрать.
О — Отдать.
1-З. Я полностью вне подозрений. Стилейн показал мне телеграмму от Фло.
1-О. Деньги не мои, а воровать, наверное, не хорошо!
2-З. Конечно, это с трудом можно назвать воровством… Тем более что Фло совсем не обеднеет от потери шести миллионов.
2-О. Для тебя