Песнь первая
Никто уже не помнил, с чего началась вражда двух королевских домов, которая продолжалась более ста лет с редкостным ожесточением. Войны вспыхивали так часто, что к ним привыкли, как привыкают к плохой погоде. Сколько копий было сломано и доспехов порублено, никто не считал. Борьба велась с переменным успехом, и обычно каждая схватка кончалась тем, что и победившая сторона, и побежденная расползались по домам зализывать раны и готовиться к новой битве, столь же бессмысленной, как предыдущая. Эти два королевства были настолько малы, что легко могли стать добычей хищника покрупнее. Но борьба карликов забавляла соседей, и они снисходительно наблюдали за ней, не соблазняясь разоренными землями вконец обессиленных драчунов. Короткие передышки наступали, когда менялся глава одной из враждующих династий. Король умирал, на престол садился его наследник, считавший своим долгом поддержать семейную традицию, и, едва обескровленное войско успевало прийти в себя, объявлял новую войну. Чего на сделаешь ради чести рода!
Впрочем, это лишь предыстория к нашему рассказу.
* * *
Королю Эжену исполнилось семнадцать лет. Отца он совсем не помнил — тот скончался от ран, когда сыну было два года. Но еще ребенком усвоил Эжен внушенную опекунами мысль, что должен отомстить королю-соседу. Правда, теперь на троне сидел племянник того, с кем когда-то воевал отец, но это не имело значения. Не ему, безусому юнцу, менять вековые порядки. И поэтому, достигнув совершеннолетия, юный король поступил именно так, как предписывалось обычаем. Многочисленные предки, сложившие головы на поле брани, могли быть довольны достойным своим отпрыском. Эжен объявил войну королю Бернару и во главе войска перешел границу его владений.
Король Бернар был вдвое старше своего воинственного соседа. За пятнадцать мирных лет, миновавших с начала его правления, он успел обзавестись женой и дочерью, овдоветь и утешиться, привыкнуть к делам, далеким от военных, и начисто забыть о династической вражде. Поэтому к войне он отнесся совсем не так, как относились его предшественники, знавшие толк в традициях. Нападение соседа король посчитал преступлением и отправился на битву с твердым намерением раз и навсегда положить конец кровавому обычаю. Но прежде он пожелал избавить от возможных случайностей военного времени маленькую дочь и послал ее вместе с нянькой в охотничий домик, скрытый в лесной чаще от посторонних глаз.
* * *
Свой лагерь Эжен разбил на равнине, где за последние сто лет произошло немало решающих сражений. Он не стал продвигаться в глубь страны, но поджидал противника на открытом месте, чтобы помериться силами в честном бою. Засады были противны его натуре. Он считал, что, прибегнув к ним, покроет позором свое имя. Победа того не стоит.
Итак, оставив свои войска в поле, Эжен решил прогуляться верхом по окрестностям. Не слушая благоразумных советов, беспечный, как дитя, в полном одиночестве он отправился в путь. Пыльная дорога тянулась между холмами, затем свернула к реке и, оборвавшись возле брода, «вынырнула» на другом берегу, поманила в лесные заросли. Юноша тронул поводья, и зеленый шатер сомкнулся над его головой… Лес был глухой и мрачный, в нем легко могла укрыться огромная армия, но король не думал об опасности, а судьба благоволила к нему: ни одна стрела не вылетела из кустов, не пробила его доспехи.
Заехав довольно далеко, он уже подумывал, что пора возвращаться: солнце клонилось к закату, а на равнину хотелось выбраться засветло. Но тут его лошадь встала, чутко поводя ушами. Прислушавшись, Эжен различил насторожившие ее звуки: где-то совсем рядом тихо плакал ребенок. Юноша соскочил с седла и раздвинул густые заросли, стеной подступавшие к дороге. У подножия старого дуба, сжавшись в комочек от холода и страха, сидела девочка лет десяти в пышном розовом платьице, изрядно помятом и испачканном, но подтверждающем ее знатное происхождение. С зареванным личиком, растерянная и несчастная, она была трогательна и прелестна. И Эжен, не колеблясь ни минуты, взял ее под свое покровительство. Присел рядом, провел ладонью по спутанным волосам… Вскрикнув, она отшатнулась, но мягкий голос незнакомца, так неожиданно оказавшегося рядом, успокоил ее.
— Не надо плакать, — ласково сказал Эжен, укутывая ее своим плащом. — Ты, наверное, заблудилась?
Девочка кивнула, размазывая слезы по щекам, но мокрое личико уже прояснилось. Она потянулась к юноше, почувствовав в нем спасителя и защитника, обеими руками ухватилась за его ладонь.
— Ты не оставишь меня одну, правда? — шепнула наивно и доверчиво и призналась, потупив глазки: — Я так боюсь…
— Волков или разбойников? — спросил он, раздумывая, как поступить в столь щекотливом деле.
— Нет… — она энергично замотала головой и произнесла с пугливой серьезностью: — Короля Эжена…
Юноша вздрогнул от этих бесхитростных слов.
— Неужели он так страшен, что им пугают детей? — сказал тихо, впервые усомнившись в том, что был прав, начиная эту войну. — Как тебя зовут? — оборвав затянувшееся молчание, спросил маленькую незнакомку.
— Элиана, — откликнулась девочка и первый раз улыбнулась.
— Как ты попала сюда? — принимая решение, он хотел знать все.
— Отец приказал няньке отвести меня в охотничий домик — подальше от войны, — отвечала она, глядя испуганно в его посуровевшее лицо.
— Твой отец… Кто он? — Эжен задал вопрос без умысла, не догадываясь, с кем свела его судьба. Тем неожиданнее прозвучало для него ненавистное имя:
— Король Бернар, — солнечное затмение потрясло бы его меньше. А Элиана, не давая прийти в себя, уже спрашивала с тревогой и сомнением, заметив тень в его глазах: — А ты? Скажи, кто ты?
Эжен опомнился. Улыбнулся девочке побелевшими губами:
— Твой верный рыцарь, моя принцесса, — серьезно сказал он. — Когда я рядом, ты можешь никого не бояться.
— Даже короля Эжена? — в детском голосе еще звучал страх.
— Даже его, — мягко ответил Эжен.
— Ты отвезешь меня к отцу? — не выпуская руки юноши, с надеждой спросила принцесса.
Он кивнул:
— Мы поедем туда, где встретим его непременно.
Легко, как пушинку, поднял на руки и понес к дороге, усадил на лошадь впереди себя. Она прижалась к нему доверчиво и вскоре задремала, согретая плащом, склонившись головкой на грудь своего спасителя. Юноша пустил коня шагом, боясь потревожить девочку и глядя на нее с досадой и нежностью…
К лагерю он вернулся уже за полночь. Незаметно миновав часовых, отнес спящую Элиану в свою палатку. Уложил поудобнее, несколько мгновений вглядывался в усталое детское личико, потом тихо повернулся и вышел на воздух.
