в условиях свободного падения так же бесполезны, как червеобразный отросток. Намного практичнее, чтобы вместо них из лодыжек росли кисти, как на руках. А ещё полезно было бы для этих условий увеличить способность тела сгибаться и скручиваться.
Но высокий суд желает знать следующее: нужно ли людям с рождения приспосабливаться к космическим путешествиям? Должны ли полезные качества закладываться на генетическом уровне, чтобы дети рождались с руками вместо ног?
Может быть, да, а может, и нет. Не получится обсуждать радикальные изменения или нечто, чего нельзя с той же лёгкостью сделать хирургическим путём, не затронув при этом щекотливый вопрос о множественности видов человеческого существа.
Так как насчёт человека, приспособленного к жизни в безвоздушном пространстве? Я понятия не имею, каким образом его создать, но он, вероятно, может быть создан. И как он будет выглядеть? Будет ли ощущать своё превосходство над нами? Кем мы для него будем — братьями, кузенами или кем-то ещё? Ясно одно: такие изменения было бы намного легче внести генетически, нежели при помощи скальпеля. И я была уверена, что результат манипуляций окажется не слишком-то похож на человека.
Следующие несколько дней я усиленно раздумывала над этим, прислушиваясь к своим чувствам. И выяснила, что большинство из них, как и говорил Смит, было вызвано предрассудками. Мне с детства внушали, что экспериментировать над людьми неправильно. Но в конце концов я обнаружила, что готова согласиться: пришло время хотя бы задуматься о том, что пора переосмыслить.
Готова, пока меня не заставляют убирать за пупсами.
* * *
Вагон остановился на боковом пути очередной заброшенной станции. Поверх её названия, каким бы оно ни было, кто-то нацарапал на вывеске: "Минамата". Понятия не имею, как далеко мы проехали и в какую сторону.
— Мы всё ещё на территории Деламбрской свалки… ну, почти, — сказал Смит, так что я смогла более-менее сориентироваться. Мы пустились в путь по длинному грязному коридору. Луч фонарика Смита плясал по стенам, прыгая в такт шагам. Будь это в кино, из-под ног у нас разбегались бы крысы и прочие гадкие создания, но крысе понадобился бы нуль-скафандр для выживания в подобном месте; мой скафандр был по-прежнему включён, и я всё ещё прилагала усилия, чтобы не дышать.
— Нет никакой причины не разбрасывать хранящиеся здесь отходы по поверхности вперемежку с прочим мусором, — продолжил Смит. — Думаю, то, что это мерзкое место продолжает существовать, объясняется главным образом психологически. Всё ядовитое, радиоактивное или представляющее биологическую опасность свозят сюда.
Мы подошли к воздушному шлюзу, из таких, какие использовались, когда я была маленькой, и Смит поманил меня внутрь. Он шлёпнул по кнопке, затем показал на пневмосоединение у меня на груди:
— Поверните его против часовой стрелки. Подача кислорода включается автоматически только в безвоздушном пространстве. А там, куда мы идём, газ есть… но вам не захочется им дышать.
Шлюз сработал, и мы вступили в Минамату.
На городских картах Кинг-сити у этого места не было особого названия, просто "хранилище отходов номер два". Это хайнлайновцы назвали его в честь японского города, пережившего первую в Новейшем времени крупную экологическую катастрофу: тамошние предприятия сбрасывали ртуть прямо в воду залива, из-за чего родилось много изуродованных детей. Простите, мамочки! Такова жизнь.
На самом деле лунная Минамата была всего лишь заглублённым резервуаром, огромным цилиндром, лежащим на боку. Я пишу "огромным", потому что туда свободно вошли бы четыре космических корабля размером с "Хайнлайн". Техас ещё больше, и намного, но там не чувствуешь себя жуком в бутылке, потому что стен не видно. А здесь они были видны, поднимались высоко вверх, а цилиндрический свод тонул в ядовитом тумане. Дальний конец от входа был неразличим.
Возможно, здесь и было некое искусственное освещение, но я его не увидела. Да оно и не требовалось. Резервуар был на треть заполнен жидкостью, и она светилась. Где-то красноватым светом, где-то зеленоватым… а кое-где ужасающим, мертвенным голубым. Создатели фильмов ужасов пошли бы на что угодно, лишь бы заполучить такую голубизну.
Входной шлюз находился, как мне показалось, на горизонтальной оси цилиндра. В этом месте он имел скруглённую форму баллона для сжатого газа. В обе стороны от нас уходили уступы трёхметровой ширины, огороженные перилами. Проход направо был закрыт предупреждающим знаком. Я заглянула за него и заметила, что уступ выкрошился в нескольких местах и обрушился. Повернулась обратно, увидела, что Смит уже довольно далеко ушёл влево, и поспешила за ним вдогонку.
Но так и не смогла его догнать. Каждый раз, как я приближалась к нему, мой взгляд снова и снова притягивало светящееся море по правую сторону, плескавшееся в сотнях метров внизу.
Дело в том… что море двигалось!
Поначалу я разглядела только разводы светящихся цветов, напоминающие нефтяную плёнку на воде. Я всегда считала, что всё разноцветное по определению приятно глазу, но Минамата убедила меня в обратном. Я не сразу смогла понять, отчего меня подташнивает. Сам по себе ни один цвет вовсе не казался отвратительным (кроме того самого голубого). Уверена, что на футболке или платье такой водоворот цветов смотрелся бы потрясающе. Правда? Не вижу поводов для возражений. Но в чём же дело? Я замедлила шаг, не отпуская перила, пытаясь понять, что меня так смутило и испугало.
Стена цилиндра шла отвесно вниз от уступа, по которому мы шагали, затем постепенно закруглялась и уходила в флюоресцирующую жидкость. По морю лениво катились волны и тихо плескались о металлические стены резервуара.
Волны, Хилди? Но что могло вызывать волны в этой зловонной жиже?
Наверно, какой-нибудь перемешивающий механизм, подумала я, хотя не смогла бы ответить, зачем он там нужен. Но тут я увидела, как часть морской глади вспучилась на десять или двадцать метров вверх — как высоко, с моей точки обзора трудно было судить. Затем береговая линия причудливо искривилась, словно из сияющей жидкости выкристаллизовались скрюченные артритом пальцы и протянулись к металлическому берегу. А потом я увидела, как нечто подняло голову на дряблой шее и, как мне показалось, посмотрело на меня и алчным жестом вытянуло руку…
Разумеется, всё это происходило очень далеко от нас. Мне запросто могло почудиться.
Смит молча схватил меня за руку и потащил за собой. Больше я уже не оглядывалась на Минаматское море.
* * *
Через некоторое время я увидела ряд округлых зеркал на вертикальной стене слева от нас. Над каждым зеркалом стояла цифра. Я догадалась, что здесь были прорыты туннели, а входы в них запечатаны барьерами нуль-поля.
Смит остановился перед восьмым туннелем, указал на него и
