с левой стороны груди.
Нуль-скафандр сделал всё, что мог. Перед моим встревоженным взором индикатор, показывавший, сколько минут мне осталось жить, круто спикировал вниз. Казалось, он так и не остановится, и, чёрт побери, осталось до нуля совсем чуток. Но одновременно с падением показаний всё моё тело обдула охлаждающая воздушная струя. Хотя бы миновала угроза поджариться.
Я наконец сообразила, что произошло. Почти минуту я ощущала частые резкие удары по металлическим трубам, к которым прижималась, и металлической скобе у меня под ногами. Потом я увидела, как в трубу попала пуля — я заключила, что она, другому больше нечему было быть. На металле осталась тусклая отметина. Кто-то стоял на вершине мусорной кучи и наугад палил вниз. Скорее всего, вслепую, так как и мне не было видно стрелка. Но пули рикошетили и одна из них в конце концов достала меня.
Я не могла позволить себе быть подстреленной снова. Схватила отрезок трубы и устремилась к коридору. Не думаю, что причинила бы существенный вред толстым скафандрам, но прицельным ударом по гермошлему могла бы разбить забрало. По крайней мере не сдамся без борьбы. Это Уинстон научил меня идти до конца.
Выскочив в коридор, я снова почувствовала, будто наступила на "четвёртую ступень" трёхступенчатой лестницы. Я выскочила с трубой наперевес, будто игрок с битой, готовая всем расколошматить забрала. А никого там не оказалось.
Я увидела удалявшиеся спины солдат, окружённые ореолами света от ламп в их гермошлемах. Вояки резво направлялись к выходу.
Я никогда не узнаю точно, почему, но, вероятнее всего, их позвали на поверхность в помощь тем, кто искал меня там. Откуда им было знать, что парни наверху мусорной кучи стояли всего лишь в нескольких метрах надо мной? В любом случае, останься они где стояли, я прожила бы ещё от силы девяносто секунд. Так что я выждала секунд десять, чтобы солдаты уж точно не заметили, как я двигаюсь, и потянулась за адаптером для шланга ШС.
Но его не оказалось.
Я буквально обезумела. Как же глупо было бы погибнуть так — подобраться совсем близко к источнику спасения, а потом задохнуться на расстоянии вытянутой руки от тонны сжатого кислорода! Я ударила кулаком по резервуару, достала фонарь и посветила на пол вокруг себя. Но была уверена, что адаптер забрали солдаты. Я бы на их месте так и поступила.
А они — нет. Адаптер валялся здесь же рядом, у опорной плиты ШС. Возможно, кто-то из стражей сшиб его своей жирной задницей, когда решил посидеть на резервуаре. Трясущимися пальцами я вставила адаптер себе в грудь, присоединила воздушный шланг и резко повернула выпускной вентиль.
Слова — мой хлеб. Я отношусь к ним с почтением и всегда стремлюсь подобрать наиболее подходящее из них. Но после долгих поисков слова, верно описывающего ощущение от первого глотка прохладного воздуха, я пришла к выводу, что такого слова ещё не придумали. Представьте себе величайшее наслаждение, что вы когда-либо испытывали, и опишите его тем словом, какое в голову придёт. Оргазм — всего лишь бледное подобие пережитого мной тогда.
* * *
Почему же солдаты не забрали адаптер? Ответ, когда я его впоследствии узнала, оказался простым и типичным для Великого Сбоя. Стражи не знали, что адаптер мне нужен.
Полицейским и солдатам, захватившим райцентр Хайнлайн, особо ничего ни о чём не рассказывали. Их не готовили к возможности встретить вооружённое сопротивление. Они почти ничего не знали ни о природе, ни об ограничениях технологии нуль-скафандров. И совершенно точно им не сказали, что штурмующих групп будет две и задачи их будут пересекаться настолько, что одна группа создаст условия для уничтожения другой. Всё это нанесло сокрушительный урон их тактике. Многие люди выжили благодаря этой путанице, в том числе и я. Мне хотелось бы приписать заслугу сохранения своей жизни исключительно себе — ведь не всегда же я делала глупости, — но всё дело было в том, что у меня был Уинстон и мне очень везло, а причиной везения по большей части были неосведомлённость противника и бездарное командование.
Я смутно догадалась кое о чём из этого к тому времени, как дошла от ШС до ответвления коридора, которое, как я надеялась, должно было вывести к другому выходу на поверхность. Я не знала, какая мне от этого польза, но полагала, что это стоило иметь в виду.
Оказавшись снова наверху, я ещё раз позвонила в "Вымя", и там снова было занято. Я была начеку, постоянно оглядывалась, не приближаются ли откуда-нибудь плохие парни. Я надеялась, что все они столпились наверху мусорной кучи и, вероятно, скоро покатятся оттуда, ломая ноги, головы и другие важные части тела. Вот была бы здесь Калли… уж она бы напустила на них порчу.
Калли? А чем чёрт не шутит. Я долго копалась в памяти, отыскивая её номер, но это ни к чему не привело. Не было даже занято. Просто мёртвая тишина.
И тут я вспомнила о коде высшей срочности. Почему же он раньше не пришёл мне в голову? Думаю, из-за того, что Уолтер долго и тщательно внушал мне: этим кодом вообще не следует пользоваться, он существует просто как недостижимый уровень неотложного приоритета. Заголовок статьи, оправдывающей использование кода высшей срочности, должен быть таким кричащим, что 72-й кегль шрифта в сравнении с ним покажется нонпарелью [81]. Плюс к тому я никогда не расценивала происходившее со мной как статью.
По правде сказать, я не возлагала на этот код слишком больших ожиданий. Но мой обычный код для звонка в "Вымя", в прежние времена легко позволявший пробиться сквозь любой мыслимый информационный затор прямиком в офис Уолтера, уже несколько раз не сработал. Было занято и занято. И я всё-таки воспользовалась высшим кодом. Уолтер тут же ответил:
— Не говори мне, где ты, Хилди. Отключайся и беги оттуда, где стоишь, так далеко, как только сможешь. Потом перезвони.
— Уолтер! — вскрикнула я, но звонок уже прервался.
Было бы здорово написать, что я немедленно поступила так, как было велено, не теряла времени даром и продолжала проявлять решимость и отвагу, не покидавшие меня с самого первого выстрела. Под отвагой я понимаю то, что до того момента я не плакала. Но теперь разрыдалась, беспомощно, как дитя.
Не пытайтесь плакать в нуль-скафандре, когда он у вас появится. Поскольку вы не дышите, у вас начнётся что-то вроде лёгочных спазмов. Достаточно сильных, чтобы вышибить барабанные перепонки. К тому же рыдания вносят разлад в работу регулирующих механизмов, из-за
