Ознакомительная версия.
– Годится! – прокричали охотящиеся. – Мы будет свидетелями!
В общем, так или иначе, а охота обещала завершиться грандиозной попойкой – как бывало всегда.
Но прошли первые минуты, беглец оказался более хитрым, чем предполагалось – затаился где-то в глубинах лабиринта – и охотники мало-помалу успокоились. Ушло первоначальное острое возбуждение, остались азарт и спокойствие, и методичность поиска. Тщательного, целенаправленного, настойчивого и упорного. Проходимые ответвления и тупики минировались миниатюрными бомбами, которые не могут причинить ни малейшего вреда броне охотничьих костюмов, однако легко растерзают незащищенную человеческую плоть. Для верности пройденные коридоры отмечались пятнами флюоресцирующей аэрозольной краски.
После нескольких десятков минут рутинной работы: проверить ответвление, переворошить выскакивающим из сапога кинжалом груду тряпок на полу, пальнуть очередью в скопление ящиков и картонных коробок в дальнем углу (выстрел в подземной тишине замкнутого пространства звучал достаточно резко и с глушителем), затем разбросать горсточку противопехотных микромин (не больше дробинки), мазнуть аэрозольным баллончиком по стене – и вперёд. Так вот, спустя первые несколько десятков минут потянуло поболтать. И, разумеется, о предыдущих охотах.
– А ты помнишь, как всё начиналось?
– Ещё бы! Хотя в самом начале я не участвовал, мне рассказывал отец. Как останавливали "запорожцы", строго предупреждали водил о необходимости срочного перехода на иномарки, а затем расстреливали.
– И правильно! Давно объявлено: нет нищете!
– А эти, гуманисты из зарубежных стран? Почему-то не обратились к правительству с просьбой забрать всех наших "голодных, униженных и оскорблённых", а позволили делать с ними всё, что угодно.
– Небось, после семнадцатого года всех принимали – и поэтов, и писателей, и философов, – язвительно произнёс молодой предприниматель, собственной головой создавший мощную финансово-промышленную империю.
– Да. Наконец-то у нас сохранилась преемственность истории: мы с тобой помним всё, что происходило в нашей стране. И нам за неё не стыдно! – с гордостью произнёс второй, сын известного скотопромышленника, которому принадлежали и бойни, и мясокомбинаты, и сеть торгующих мясопродуктами магазинов.
– А как горели городские кварталы бедноты!
– И правильно! В нашей стране не должно быть нищих! Она достаточно богата, чтобы хватило на всех! Если они бедные – значит, ничего не умеют и не хотят делать.
– С этим никто не спорит, – согласился промышленник. – Стоп! Что-то шевелится, – он направил луч нашлемного фонарика в угол.
– Это крыса, – разочарованно произнёс второй, опуская ствол автомата.
Но там оказалась не одна крыса: она лишь попыталась укрыться от света за лежащим ничком человеком, отличить которого от груды мусора было практически невозможно.
– Вставай! – произнёс один, и два луча фонаря ударили в лицо лежащему. Тот крепко зажмурил глаза и вцепился в землю.
– Вставай! – удар сапогом в бок заставил человека охнуть и скрючиться.
– Оставь его, – строго сказал второй. – Ты же видишь, что не встанет. Упорный. Придётся стрелять так.
И две автоматные очереди пронзили тело.
Возвращались молча. За выигранное пиво можно не беспокоиться: миниатюрные видеокамеры позволяли остающимся на поверхности следить за охотниками в режиме реального времени.
Первые шаги после убийства прошли в молчании. Затем один сказал:
– Маловато искали. Говорят, это был последний нищий. Как теперь будем проводить свободное время?
– Ничего! – подмигнул второй. – Я недавно уменьшил рабочим зарплату на двадцать процентов. Скоро опять начнём охотиться!
Я позвонил ей. Мне очень трудно было набрать номер. Не потому, что номер оказался слишком сложным или у меня проблемы с пальцами.
Я не знал, что ей скажу.
Правду? Но как признаться в том, что влюбился с первого взгляда? Что никогда не видел никого красивее неё? Что у меня перехватывает дыхание от одной мысли о ней?
Промолчать? А зачем тогда звонить?
Говорить какую-нибудь ерунду? Это ещё хуже, чем просто молчать.
И всё же…
Я позвонил ей. Тоненькая бледно-сиреневая ниточка выскользнула из моего мобильника и понеслась отыскивать её аппарат. Нашла. Сигналы вызова заглушались стуком моего сердца.
Она ответила. Обрадовалась – я понял это по тому, что ниточка, выходящая из моего аппарата, стала чуть толще. И это пришло с её стороны.
Мы говорили тогда очень долго, хотя я уже не помню о чем – может быть, о нашей самой первой встрече, когда мы только и успели, что обменяться номерами мобильных телефонов.
Потом она извинилась и прервала разговор. Но ниточка осталась. Я смотрел на неё и знал, что всегда смогу отыскать её по этой нити. Она стала для меня путеводной, как нить Ариадны.
После первого разговора мы часто разговорили. О чём? Да обо всем! О чём можно говорить по новенькому мобильному телефону? Правильно, в первую очередь о самом телефоне, о том, какие марки и модели круче, какие навороты в них имеются и что со всеми ними можно сделать.
Нить, соединяющая наши аппараты, становилась всё толще и прочнее. Куда бы я ни пошел, нить тянулась следом. Выходя из моего мобильника и входя в её.
Сначала я думал, что нить – свойство исключительно моего аппарата, что так сделано специально, на заводе. Все-таки новая модель!
Но когда присмотрелся к окружающему, заметил, что нить выходит не только из моего мобильника! Оказалось, все мобильники соединены подобными нитями.
Теперь, когда я шёл по улице, я видел не только свою нить, но и нити других мобильных телефонов. Как я раньше не замечал их! Они плелись в пространстве разноцветной сеткой, не мешая друг другу, поблёскивая, словно лёгкие летние паутинки.
Если хорошенько присмотреться, то всё окружающее затянуто разноцветными нитями: зелёными, белыми, синими, красными, чёрными, неопределенного цвета. Тоненькими и прочными, словно стальная проволока, и мягкими, словно поролоновая мочалка. Встречались тончайшие золотые нити, светящиеся изнутри, и строгие серебряные. Я не знаю, что означает цвет нитей, но полагаю, что обязательно должен что-то означать. Ведь почему-то они разноцветные!
Некоторые нити были очень рыхлыми, почти незаметными, и легко развеивались набегающим ветерком, а некоторые сами истаивали в воздухе.
А один раз я увидел два мобильника, соединенные колючей проволокой, с острыми, острее чем бритва, колючками.
Из одних мобильных телефонов выходили целые пучки нитей, из других – две-три. Были и такие, из которых тянулась всего одна нить. Нити плелись, переплетались, запутывались.
Ознакомительная версия.
