– Будет исполнено, уважаемый Анвар, – низко склонилась сверкающая напомаженная макушка.
Немного помолчали.
– Так что ты там предлагал насчет того, чтобы разобраться самим? – подал голос Анвар.
– Как что? Берем этих двоих свиней, говорим с ними по-своему и они нам показывают, откуда брали золото. А потом их там и хороним, а русским говорим, чтобы не беспокоились – мол, сами разобрались.
– А договор?
– А шайтан с ним, с договором!
– Русские начнут войну, – покачал головой Ваха, брезгливо ковыряя вилкой салат. – Их больше. Много правоверных погибнет…
– Их больше, но мы крепче! – запальчиво возразил Рустам, самый молодой из трех горцев. – Сколько лет на Кавказе война, а они ничего не могут с нами сделать. Тут будет то же самое. Одних купим, другие струсят…
А оставшихся – убьем. Почему мы тут имеем право заниматься только золотом и всякой ботвой? Давно пора…
– Это не тебе решать, Рустам. И даже не мне. Хотя поговорить с теми двумя можно.
– А если они ничего не скажут? – спросил осторожный Ваха.
– Ха! – Рустам воткнул нож в кусок жареного мяса так, что во все стороны брызнул сок. – Скажут! Если не захотят – есть жены, дети…
– Фу…
– Рустам прав. Они не могут не сказать, – подытожил Магадиев, думая о чем-то своем; горячность Рустама, напоминавшего его самого в юности, ему более импонировала, чем осторожность Вахи, родившегося в Москве и давно потерявшего духовную связь с родиной. – А с русскими потом как-нибудь договоримся.
* * *
В прихожей затрезвонил зуммер домофона, и Безлатников оторвал взгляд от чертежа, расстеленного на столе поверх большой карты.
– Валь! Открой! – крикнул он в глубину квартиры. – Кто там?
– Алешка пришел с улицы! – ответила Валентина. – Пойду ему дверь тамбура открою…
Загремел в замке металлической двери ключ и шлепанье тапочек удалилось.
Павел снова склонился над бумагами.
На плане было нанесено местоположение золотых приисков, существующих сейчас или когда-либо существовавших в окрестностях Кедровогорска. Хотя понятие «окрестности» в данном случае имело весьма расплывчатые очертания, так как план вмещал в себя триста пятьдесят тысяч квадратных километров, то есть участок суши в без малого две трети территории Франции. И добыть его, кстати, не составило особенного труда…
Оставалось только выбрать самый перспективный из самых близлежащих к Воротам Парадиза, как решено было окрестить «шкуродер», и проложить к нему наиболее удобный маршрут. Дело было вовсе не в том, что Дуванка иссякала. Просто нужно было смотреть шире, а заодно и изучать неожиданно свалившийся на голову мир, богатый и чудесный, но до сих пор остающийся сплошным «белым пятном». Пока еще есть возможность изучать.
Хотя и россыпи Дуванки не бесконечны…
В тамбуре послышался возмущенный голос Валентины.
«Опять, похоже, Лешка как-нибудь набедокурил, – привычно предположил Павел. – Подрался, что ли… Вот оболтус растет…»
В этот момент дверь распахнулась и в комнату просто влетела Валя, прижимающая к груди перепуганного мальчишку. Следом за ними ввалились четверо брюнетов в кожаных куртках-распашонках.
– Звони своему корешу! – подскочил один из них к потерявшему дар речи Безлатникову, приставляя лезвие ножа к его горлу. – Только без шуточек…
* * *
Телефонный звонок вырвал Самохвалова из сладкой полудремы.
Зря он напраслину возводил на Мэри… Деваха оказалась – что надо! Огонь и порох в одном флаконе…
Теперь она мирно посапывала, отвернувшись к стенке, и в полумраке смутно светилось ее молочно-белое сдобное плечико, виднеющееся из-под одеяла.
Умолкнувший было мобильник снова ожил, наигрывая что-то бравурное, совсем не подходящее для расслабленной истомы после бурных любовных утех.
«Ну, как назло… – подумал Владислав, потихоньку, чтобы не разбудить спящую девушку, выбрался из постели, забрал со стола аппарат и вышел с ним на кухню. – Чего там у Макара стряслось?..»
– Что у тебя? – буркнул он в микрофон, плотно затворив за собой дверь и поеживаясь от струящегося из распахнутого окна холодка – солнце давно уже село. – До утра подождать не мог?
– Срочно, шеф! – хрюкнула трубка. – Только что Плющ… Плющенко, то есть, отзвонился.
– Да, – весь подобрался Самохвалов.
– Черные пятнадцать минут назад вошли в подъезд Безлатникова.
– Какого еще… – начал было Владислав, но прикусил язык: на внутреннем жаргоне Безлатникова называли Бегемотом, тогда как Лазарев именовался Мелким; Макар же твердо придерживался инструкций и, похоже, вообще отказался от кличек.
– Бегемота, – бесстрастно пояснил боевик и добавил: – А еще через пять минут туда же вошел сын Безлатникова…
– Ты думаешь…
– Две минуты назад Лазарев вышел из своего подъезда и сел в машину.
«Неужели черные решились…»
– Мак… Александр. Те двое, что пасут хату Лазарева, пусть поднимутся к нему на этаж и контролируют вход. Внутрь пока не входить. Оружие при них?
– Оба упакованы.
– Отлично. Тогда Безлатниковские пусть перехватят Лазарева… Нет. Пусть продолжают наблюдать, а ты сам и человек пять твоих – срочно туда…
– Мы уже там.
– Молоток! Только без меня ничего не предпринимайте – я лечу…
Мэри появилась в прихожей, когда он уже собирался выходить.
– Куда ты?.. – совсем по-детски она протирала глаза, не позаботившись накинуть на себя хоть что-нибудь. – Ты же обещал…
Самохвалов ощутил, что если он пробудет здесь еще минуту…
– Извини, Маш… Бежать нужно. Ты тут оставайся, чувствуй себя как дома… В холодильниках – на кухне и на лоджии – полно еды всякой…
– А если твоя нагрянет?
– Не нагрянет. Она об этом гнездышке ничего не знает. Никто не знает.
– И все-таки я, наверное, пойду…
– Не мели ерунды – ночь на дворе. Я скоро…
* * *
Костя все понял, когда из темной безлатниковской прихожей его грубо втолкнули в ярко освещенную гостиную. Понял все без вариантов. Уж слишком колоритными выглядели гости этого тихого дома.
Павел сидел у стола, уронив руки на колени и потупившись. Рядом поигрывал ножом носатый крепыш в черных джинсах и кожаной куртке.
– Ну и сука же ты, Пашка…
В спину тут же уперлось что-то твердое.
Безлатников медленно поднял голову, и Константин ужаснулся от вида друга: тот разом постарел лет на десять.
– Костя… У них Лешка и Валя… У меня не было выбора…
Вот и все. Доигрались ребята…
– Прости, Паш…
– Это ты меня прости…
– Потом пошушукаетесь! – толкнули Лазарева в спину так, что он пролетел половину комнаты и приземлился на диван. – Если будете хорошими мальчиками. Мальчиками-колокольчиками.
