еще в детстве откопал в социальной цифровой библиотеке древние книги — текстовые, без аугвидео, и целыми днями читал их взахлеб. Иногда он пересказывал их друзьям. Ада запомнила одну историю, про карликов, которые несли вещь невероятной ценности, чтобы ее уничтожить. Хотя вроде бы задумка удалась и закончилось все хорошо, почему-то эта сказка оставляла после себя печаль. Да и сам Джай сочинял истории, даже начал что-то записывать, но в пятнадцать лет попробовал синт. Когда Ада уходила на Лотерею, он каким-то чудом был еще жив, но историй больше не рассказывал — да что там, двух слов связать не мог. От него остались только кости, обтянутые покрытой язвами кожей — на синт он менял половину базового пайка.
А вот Индира не интересовалась ни синтом, ни экспресс-радостями: она ходила в школу каждый день, словно дети прежних времен, и прошла все курсы из арсенала автоучителя по несколько раз. У Индиры была цель — она стремилась на Марс. Она верила, что там сможет работать по профессии и родить детей, и готова была бороться за это. С ее светлым умом, талантом находить с людьми общий язык и состраданием ко всем живым существам она мечтала стать биоматериалом — потому что иначе обречена была остаться биомусором.
Никто из друзей детства не хотел и не мог ничего сделать, чтобы исправить планету, на которой они родились; что ж, значит, этим займется Ада. Она — прирожденный боец и привыкла драться. Она дралась за возможность донести до дома базовый паек, за слабую Индиру, за то, чтобы вывернуться из загребущих лап — да, длинные ноги и высокая грудь в контейнерах скорее проклятие, чем благословение. И за будущее своей планеты, за право на человеческую жизнь для таких же, как она, девчонок и ребят из контейнеров Ада тоже намеревалась драться.
В двенадцать лет она твердо решила, что станет одной из «Землян». Клеймо террористки не пугало ее – со времен Маркса, Иисуса и Че люди знали, что те, у кого есть власть и деньги, не отдадут это все за здорово живешь, а за право быть людьми надо сражаться, не считаясь с жертвами. Бабушка Ады говорила: «Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц», и хотя яйца и яичницу Ада видела только в аугфильмах, она прекрасно понимала, о чем речь.
Глобальных корпораций было семь, и Ада ненавидела их все. «Тотал Алго», кормившую балласт плохо переработанными водорослями. «Тру Эстейт», поселившую его в ржавые контейнеры. «БестФарм», снабжавшую его вакцинами и лекарствами так, что мало кто доживал до сорока. «Ворд Энержи», благодаря которой на весь квартал работал всего один уличный фонарь. «ФриДом», программировавшую социальные браслеты — тюрьму, которая всегда с тобой. «Глобал Сейф», чьи дроны и барьеры защищали тех, кто на всем этом наживался, от гнева таких людей, как Ада. Но больше всех — «Детей человечества», которые заманивали на Марс лучших представителей этого самого человечества и так отнимали у Земли последнюю надежду.
«Землян» Ада искала по граффити, по смутным намекам в чатах, по гуляющим в контейнерах слухам. Когда ей стукнуло пятнадцать, на улице с ней заговорила девчонка чуть старше ее самой и спросила, всерьез ли она хочет вступить в антикорпоративное сопротивление. Ада ответила, что серьезнее некуда и она на все готова. Через пару дней ее отловили в подворотне и накинули на голову воняющий мазутом пакет. Голос из темноты представился служащим корп-полиции и стал требовать рассказать все, что ей известно о «Землянах». Потом ее били и выкручивали руки. Ада ни одного корп-полицейского в жизни не видела, но догадывалась, что действуют они не совсем так. Да и били несильно, для испуга скорее — за базовый паек тут дрались куда ожесточеннее. Так что проверку Ада прошла легко, и скоро с ней связался уже настоящий лидер настоящей ячейки «Землян». Его звали Кришан, и его лицо украшал огромный лишай — критическое падение иммунитета было типичным осложнением после некоторых В-вирусов. С этим не живут до сорока пяти, но Кришан держался на чистой ненависти. В юности он учился программированию и успел проработать во «ФриДом» год, пока корпорация не решила, что искусственный интеллект пишет код быстрее и дешевле, чем люди.
Потом полтора года не происходило ничего. Аде пару раз поручали проверить таких же новичков, какой была она сама, и этим все ограничилось. Раз в месяц Кришан собирал ячейку — десяток человек, по большей части школьников — в заброшенном контейнере возле свалки и читал лекции — в основном о том, что и без него все давно знали. Кришан рассказывал, как корпорации использовали воцарившийся после Третьей мировой войны хаос. Из страха проиграть в конкурентной борьбе они уничтожили свободный рынок и распределили основные сферы между семью игроками. В итоге восемьдесят пять процентов человечества оказались выброшены из экономики и превращены в балласт. После Третьей мировой упразднили государства — раньше каждая страна худо-бедно защищала интересы своих граждан, а теперь планета поделена на пять конгломератов, управляемых Корпоративными советами. Прежде власть принадлежала тем, кто представлял людей, теперь — только тем, у кого водятся деньги.
Впрочем, рассказывал Кришан и такое, о чем в контейнерах ходили только смутные слухи. Азия всегда был нищей, потому тут балласту полагался только базовый паек, чтобы не помереть с голоду. А вот в Европейском конгломерате каждый гражданин имел право на виртуальную капсулу за счет «ФриДом»; они получали соцбаллы за игровые уровни, пока их нервная система выгорала за считанные годы. Америка же была вотчиной «Глобал Сейф», и там любой желающий мог заработать баллы в играх на выживание — не виртуальных, в реальности. Впрочем, корпорации контролировали не весь Земной шар – часть Африки и север Азии не были подсоединены к Сети, и что там творилось, не знал никто.
Однажды Ада собралась с духом и спросила Кришана, что ему известно о проекте «Последний берег» – он поднял ее на смех. Сказал, это сказочка для утешения балласта, придуманная самими же корпами. Не надо быть дип-хакером, чтобы понять: слухи о «Последнем береге» вбрасываются в Сеть корпоративными автописателями. В его поисках столько же смысла, сколько в молитвах Марксу, Иисусу и Че.
Вот только в каких действиях смысл есть, Кришан не рассказывал – говорил, нет пока указаний от вышестоящих ячеек. Целый год они занималась только переливанием из пустого в порожнее и редкой вербовкой новичков. Ада изнывала от жажды действия и стала уже прикидывать, как бы ей
