дверь — и ахнула.
Кругом, сколько хватало взгляда, простиралось поле, заросшее высокой золотистой травой. Его рассекала дорога, на которой стоял ярко-красный мобиль с открытым верхом. Саймон выбрался из мобиля и пошел ей навстречу.
— Я знал, что ты останешься верна себе, — он в вирте выглядел точно так же, как по аугсвязи. — Садись в машину. Я покажу тебе мир, который у нас отобрали.
Ада забралась на сидение, покрытое непривычным пластиком — мягким и будто живым на ощупь. Неужели… кожа? А, это же вирт, тут все возможно. Саймон сдвинул какие-то рычаги и положил руки на странную панель в форме колеса. И тут внутри машины будто бы пробудился зверь! С бешеным ревом она рванула с места. Ада взвизгнула и вцепилась в сиденье.
— Так работали бензиновые двигатели, — объяснил Саймон. — Сейчас я покажу тебе настоящую скорость!
Мобиль — нет, автомобиль — разогнался. Золотое поле сменилось алым, потом зеленым, потом они въехали в сосновый лес. Ветер бил в лицо. Воздух полнился ароматами, которых Ада даже не представляла себе. Девушка счастливо засмеялась.
Автомобиль остановился. Саймон вышел, обогнул сияющий корпус, распахнул дверцу Ады и подал ей руку. Она прекрасно могла бы выбраться и сама, но, поколебавшись секунду, положила свою ладонь в его. Прикосновения в вирте ничем не отличались от прикосновений в реальности. Кожа Саймона оказалась прохладной и мягкой.
Они въехали в город, каких Ада не видела даже в аугфильмах. Автомобиль остановился на узкой улочке. Всюду дома из темно-красного камня, переливающиеся всеми цветами вывески, ролики на странных плоских аугвизорах, мобили бессчетного числа видов, а главное — люди! Ада испуганно схватилась за лицо — все они были без респираторов! И тут же засмеялась над собой: это же вирт, здесь нет вирусов. Здесь вообще ничего по-настоящему не опасно.
На горизонте высились башни — могучие, сверкающие на солнце, уходящие в высокое небо. У каждой была своя форма и свой характер.
— Это замки? — спросила Ада.
— Это небоскребы, — на лице Саймона мелькнуло мечтательное выражение. — Они были построены в те времена, когда люди верили, что могут достать до неба. Город называется Нью-Йорк. Когда-то здесь кипела жизнь. Миллионы людей приезжали сюда, чтобы испытать себя. Кто-то терпел поражение и оказывался, как сейчас говорят, балластом. А кто-то основывал финансовые империи, они и располагались в небоскребах. Впрочем, магазинчики и кафе вроде вот этих принадлежали тем, кто не стал ни балластом, ни властителем небоскребов. Здесь было множество предприятий, и все желающие находили работу. Всякий мог рискнуть и попробовать добиться того, чего заслуживает. Вот так, Ада, была устроена жизнь, пока корпорации не захватили над ней контроль.
Ада вздрогнула и украдкой глянула на Саймона. «Агент “Землян” внутри корпорации», – говорил Кришан. Но корп-майор, директор учебного центра… Да быть такого не может! Саймон просто бравирует свободомыслием, пытается произвести впечатление на девушку из контейнера. Хотя, казалось бы, зачем ему? Он же и так может сделать с ней все, что только захочет…
— Все эти люди — они пришли сюда через вирт, как и мы? — спросила Ада.
От уличной толпы рябило в глазах. Почти все носили волосы, да еще разные, и одеты каждый на свой манер, будто здесь нет ни социальных складов, ни единой корпоративной моды. Некоторые шли быстро, целеустремленно глядя перед собой, другие гуляли совсем расслабленно.
— Нет, это вирт-аватары, они добавлены для атмосферы старого Нью-Йорка. Здесь мало кто бывает, как и в других вирт-мемориалах. Неохота вспоминать, какую удивительную планету мы потеряли. Мечтать, что на Марсе-то все будет по-другому, куда приятнее.
— А как выглядит этот город сейчас?
— Я покажу тебе. Надо переключить сервер…
Саймон быстрым движением пальцев развернул голопанель и ввел код. Улица мигом потускнела, реклама погасла, стены домов подернулись копотью. Некоторые окна ощерилась осколками, в других горели зеленые и красные огоньки. Разноцветная толпа исчезла, только пара людей в респираторах ковыляла по противоположной стороне улочки да серый грузовой мобиль полз к перекрестку. Вместо сверкающих небоскребов на горизонте высились царапающие небо руины.
— Туда уже много лет никто не заходит, здания в аварийном состоянии, — объяснил Саймон. — А ведь Нью-Йорк почти не пострадал в Третью мировую… Это все эффективное корпоративное управление.
Саймон стоял, скрестив руки на груди, вирт-ветер развевал его волосы цвета платины. Он смотрел на Аду из-под длинных ресниц и едва заметно улыбался. Худощавый, лицо нервное, точеное, лунно-белое. В фиолетовых глазах — чуть насмешливая нежность. Сейчас он, наверно, перейдет к тому, ради чего затащил ее в вирт… Сердце Ады забилось быстрее.
— Ты в вирте уже три часа. Для первого раза достаточно. Мы же не хотим довести тебя до нервного истощения. Ты, конечно, из тех, кто бросает вызов Системе, — Саймон заговорщически подмигнул, — но пусть это будет не твоя нервная система. Если захочешь, приходи еще. Есть многое, что я могу тебе показать. Смотри, панель выхода вызывается вот так...
С тех пор Саймон часто приглашал ее прогуляться с ним в вирте. Они посещали города, кипящие жизнью, лайнеры, рассекающие океан, фабрики, наполненные десятками тысяч работников. Все это, говорил Саймон, порождения могучего человеческого духа, который теперь покинул нашу цивилизацию.
Саймон будто бы постоянно дразнил Аду антикорпоративной риторикой. Она изводилась, пытаясь понять, что это — хитрая проверка или признание в сообщничестве? Пару раз она уже была близка к тому, чтобы спросить прямо, но страх провалить миссию удерживал ее.
Примерно так же дела обстояли и с сексом. Саймон иногда галантно подавал ей руку, но этим его прикосновения ограничивались. Сперва это вызывало у Ады облегчение, потом — недоумение и наконец — досаду. Все девочки, даже Индира, считали ее любовницей корпа, а между ними так ничего и не было! Она ведь нравится Саймону, этого он скрывать не пытается, напротив, так откровенно, так мечтательно ею любуется... В конце концов Ада не выдержала и сама, первая поцеловала его.
Он осторожно ее отстранил. Они стояли на плотине Итайпу. Мощный поток воды стремительно несся в бездну, оборачивался белоснежной кипящей пеной и рассеивался мириадами брызг. Водяная взвесь переливалась радугой в солнечном свете. В реальности, наверно, рев стоял бы оглушающий, но здесь они спокойно друг друга слышали.
— Какая же ты храбрая девочка, — улыбнулся Саймон, глядя ей в лицо. — Но мы
