с тобой в краю иллюзий. Здесь легко ощутить что угодно, поверить в то, во что хочется верить… Ты знаешь, что почти половина граждан Европейского конгломерата не покидает свои жилые отсеки годами? Среди тех, кому сейчас тридцать, только каждый пятый когда-либо заводил отношения вне вирта. И таких становится меньше с каждым годом.
— У нас тоже немногие решаются на близость с другим человеком. Проверки на А-вирусы дороги, средства защиты тоже, так что секс запросто может оказаться смертным приговором.
— Не смерти должен бояться человек, он должен бояться никогда не начать жить. Знаешь, кто это сказал? Римский император Марк Аврелий, — Саймон любовался ее лицом в россыпи бриллиантовых брызг. — Я хотел бы встретить тебя в реальности, Ада. Там мы сможем поговорить обо всем… и не только поговорить, если захочешь. Ты приедешь ко мне в Лондон?
— Конечно! — ее сердце забилось где-то у самого горла. Центральный сервер «Детей человечества находился в Лондоне! — Но как я могу к тебе попасть?
— Я обо всем позаботился. Вашу группу направят в Лондон. Мы скоро встретимся во плоти, моя Ада. И тогда ты получишь ответы на вопросы, которых не задаешь, обещаю.
В Лондонском учебном центре Саймон сразу позвал Аду к себе. Чудеса его роскошной корпоративной квартиры не произвели на нее никакого впечатления по сравнению с ним самим. В вирте он ничуть себя не приукрашивал, и в реальности оказался так же головокружительно красив.
Саймон пытался показать Аде голоэкран, с которого можно было заказать десятки совершенно натуральных блюд, душ без таймера — мойся сколько хочешь, хоть час, хоть весь день — и еще разные удивительные штуки, но она не хотела больше ждать, не корпоративное богатство для нее было важно теперь. Она попросила показать ей спальню и, едва войдя, повалила Саймона на упругую панель. Пьянея от собственной дерзости, запустила пальцы в его прекрасные светлые волосы, гладила его бесконечно красивое лицо.
— Сколько же в тебе жажды жизни, моя храбрая девочка… — его улыбка была теперь совсем мягкой, без капли яда. — Может, мы созданы друг для друга? Однако спешить некуда, ты не должна…
Она крепко поцеловала его в губы, чтобы заставить замолчать. Тогда он перекатился и оказался сверху. Не размыкая объятий, они стягивали друг с друга одежду, пока не остались обнаженными, словно люди древности. И то, что произошло между ними, отличалось от рассказов девиц из экспресс-радости так же, как величественный Нью-Йорк прошлого — от нынешних серых развалин.
Когда Ада, ставшая женщиной, смогла наконец оторваться от своего мужчины, он принес два бокала с темным искрящимся напитком и кубиками льда.
— Это называется «кола», — сказал Саймон. — Еще один символ прошлого, которое навсегда утрачено. Я восстановил рецепт и заказал проект и постройку особого пищевого цеха, чтобы пить ее… и вот угостить тебя.
И тогда Ада собралась с духом. То, что она собиралась сказать, потребовало большей храбрости, чем драка с целой стаей отчаявшихся Ашников.
— Расскажи мне о себе, — попросила она.
— Конечно, моя радость… Что тебя интересует?
Вкус колы напомнил атмосферу Нью-Йорка из вирт-мемориала: неоновая реклама, шумная толпа, головокружительный запах паров бензина. Свобода, возможности, бешеный ритм города.
— Правду говорят, что ты родился в контейнере?
— Правду.
— Как же ты заделался корпом, да еще майором?
Саймон сел на спальной панели, обхватив колени руками.
— Как мальчик из контейнера может стать корпом? — спросил он будто бы сам себя. — Говорят разное. Многие надеются, что можно выбиться в люди, если достичь выдающихся оценок в учебе. Не верь этому, Ада: науки развивают не тот тип ума, который нужен, чтобы добиться успеха. Говорят, надо кому-нибудь высокопоставленному понравиться и вовремя упасть в подходящую койку. И этому не верь: юное тело, которое можно использовать как угодно, стоит пару долларов или шоколадный батончик, не больше.
— Но что же сделал ты?
Саймон отпил колу из бокала.
— Когда я был в твоем возрасте, я не стремился стать корпом. Я ненавидел корпов за все, что они отняли у нас, и мечтал уничтожить их всех. Я хотел не вырваться из балласта сам, а чтобы все люди перестали быть балластом и снова сделались людьми. И тогда я разыскал «Землян» и стал одним из них. Не вздрагивай, Ада. Здесь нет камер, и микрофоны наших браслетов заблокированы. Это стоило мне годового корпоративного бонуса, но здесь мы действительно наедине.
— Так ты… — Ада задохнулась от волнения. — Ты?..
— Да. Я тот, о ком говорил тебе Кришан. Он передал, что нашел по-настоящему достойную исполнительницу для нашего замысла. Девушку, которая не дрогнет, не испугается и не отступит. Я не верил, пока тебя не увидел. Но прежде, чем ты решишься…
— Я уже решилась!
— Сперва ты должна дослушать мою историю. Узнать, что я сделал, чтобы мы оказались в этой точке. Я хочу, чтобы между нами не осталось никаких тайн. Ада, возможно, узнав всю правду, ты захочешь выйти из этого дела — и будешь в своем праве. Тогда я или отправлю тебя на Марс, или устрою еврогражданство — как захочешь. Потому что для того, чтобы уничтожить центральный сервер «Детей человечества», придется идти на очень жесткие меры.
— Я не отступлю. Расскажи мне, через что ты прошел. Я хочу тебя понимать.
Саймон усмехнулся:
— Как ты, полагаю, уже знаешь, одного только вступления в ячейку «Землян» недостаточно, чтобы свергнуть власть корпораций. С «Землянами» толком и не борются, потому что по существу они ничего не могут. Игры в конспирацию, вербовка новых членов, таких же бессмысленных, как и старые…
— И бесконечные разговоры, — подхватила Ада.
— Да. И тогда я понял: чтобы добиться наших целей, надо действовать, а чтобы действовать, надо иметь такую возможность. Что толку собираться в старом контейнере и часами распинаться о своей ненависти к корпам, если ты рабски зависишь от базового пайка? Достаточно на три дня прекратить его выдачу — и весь квартал можно брать голыми руками, не потратив ни единого лазерного заряда. Что могут безоружные бедняки в дешевом алготексе против корпораций с их дронами, барьерами и всепроникающими программами? Ничего. Они бесполезны, — Саймон сцепил руки в замок. — И я пожертвовал ими. Я вычислил всех «Землян» в квартале и передал список корпоративной полиции.
— Потому что уничтожить корпорацию
