хотела сказать что-то, но нужные слова не шли ей на язык.
- Я просто задам пару вопросов вашему сыну, - сказал Сол, сглотнув. - Не беспокойтесь.
Она обеспокоенно смотрела на него, чувствуя обман.
- Это несчастный случай, - снова повторили в комнате.
- У вас хороший адвокат, - мягко сказал Сол.
Она заторможенно кивнула и подняла руку, но Сол отвернулся и стал подниматься на второй этаж.
Парень сидел на кровати, слепо уставясь в телеком.
- Репортаж с места событий?
- Что вам нужно? Идите вниз.
- Ты не особенно приветливо встречаешь гостей.
- Вам показать выход? - он осклабился в омерзительно наглой усмешке. - Изволите пройти?
Его приятное чистое лицо исказилось в гримасе отвращения. Но в нем не было ни грамма испуга.
- Ну и как тебе русалочка? Настоящая диковинка, правда?
- Ой, - он поморщился. - Не ловите меня на живца.
- Не обольщаюсь. Твой отец уже прыгнул на крючок сам.
- А вы бы не прыгнули ради детей?
Он понял, что допустил промах. Подбородок дрогнул, руки беспокойно зашарили по одеялу, схватили телеком. Он поднялся, вертя его в руках, и, заметив взгляд Сола, бросил телеком на стол, спрятал руки за спиной.
Сол намеренно отвернулся, встав боком, сделал вид, что рассеянно разглядывает комнату.
- А ты единственный ребенок?
- Еще сестра.
- Где она?
- У тетки. Ей пять лет. Тоже допросите?
Комната как комната. Подростковая. Из окна вид на задний двор. Опавшие листья. Песчаная дорожка. Шезлонг. Ветер переворачивает страницы раскрытого журнала. Интересно, где ее держали? Видимо, в подвале. Боялась ли она? Понимала ли, что умирает? Чувствовала ли боль?
- Это не допрос.
Он был совсем не похож на отца и по иронии судьбы скорее напоминал Добермана. Глядя парню в глаза и удерживая его взгляд, Сол приблизился к столу, быстрым движением руки опустил телеком в карман.
- Вы не имеете права! - вскинулся парень, но Сол предостерегающе поднял руку.
- Я представитель дипломатического корпуса, не забывай. Дело на особом контроле.
- Вы не имеете права изымать имущество.
- Не имею, - согласился Сол. - Но подростки такие рассеянные. Без конца теряют вещи. Надеюсь, ты все лучшие моменты успел заснять?
- Там ничего нет.
- Тогда тебе не о чем волноваться.
Надо отдать мальчишке должное, лицо у него побелело, но прочитать по нему нельзя было решительно ничего.
Когда Сол спустился, Роберт курил на крыльце. Соседи делали вид, что невзначай решили выпить чаю на веранде.
- Ну что, тебя можно поздравить с первым делом.
Роберт нервно выдохнул дым, и Сол только сейчас заметил, что пальто уступило место коричневой куртке.
- Вы были правы.
- Насчет чего?
Роберт смотрел через забор на соседей, где женщина звенела чашками. Ее муж вынес из дома подушки и пледы. На лице Роберта застыло какое-то новое выражение, смесь тоски и удивления.
- Ну что ты, Роберт.
- Просто я думал... Насчет конгломерата... Это были такие глупости, - он поискал взглядом место для окурка и, не найдя, продолжал вертеть его в пальцах.
- Это нормально, - подбодрил его Сол. - Просто ты хотел, чтобы было интересно.
Они смотрели друг на друга, и Солу захотелось по-отцовски потрепать его по плечу. Но это был бы уже перебор.
- Что ему вменят, убийство?
- Думаю, убийство по неосторожности. Но скорее, несчастный случай.
- Ты как всегда прав и точен, - Доберман дивой выплыл на крыльцо. Запах наваристого дела бодрил его, как крепкий кофе. - Несчастный случай, без сомнения.
- Но это убийство, - Роберт смотрел на него почти с ненавистью.
- Вы убиваете меня взглядом, это совершенно точно.
- Мой клиент нашел русалку на берегу. Она была истощена, измучена. Шесть часов он гнал по шоссе, чтобы вернуть ее в море!
- Вы шутите?
- Успокойся, Роберт, - Сол опустил ему руку на плечо и с мрачным удовлетворением подумал о тетис-анализе.
- Убийство? - Доберман рассмеялся. - А какой мотив? Сейчас в вас кипит гнев, я понимаю. Я тоже был юн и чист, до того, как продался за первые тридцать тысяч, - иногда Доберман откровенно переигрывал и, безусловно, об этом знал. - Однако нельзя вписать в мотивы глупость. Недальновидность. Ограниченность. Любопытство.
- Жестокость, - подсказал Сол.
Доберман усмехнулся, развел руками. Они смотрели друг другу в глаза, как боксеры на постановочном бое, где каждому заранее известен и счет, и расклад. И Сол вспомнил, где видел это тоскливое выражение, что так удивило его на лице Роберта. Такое же, но заметно постаревшее лицо он видел совсем недавно, в очках у Янре. Такое же видел сейчас напротив.
Янре показала ему спуск на пляж, который представлял собой узкую полоску песка. Нужно было крепко держаться за ветки росшего по пути кустарника, а кое-где двигаться почти ползком, чтобы не покатиться кубарем по каменистой тропе. Принеся устойчивый холод, ветер, наконец, унялся, и море было спокойно.
Они медленно шли по влажному песку, единственные желающие прогуляться по пляжу в такую погоду.
- Мне жаль, - сказала Янре, сжимая его руку в своей.
- Мне тоже. Особенно Роберта. Мое первое дело тоже было связано с другой расой. Пара болванов решила проверить правдивость легенд о несметных богатствах гномов.
- И как?
- Когда мы приехали, от болванов мало что осталось.
- Господи.
- Дедушка рассказывал, что, когда Завеса пала, это было как десять рождественских вечеров сразу. Никто не верил, что такое вообще возможно. Эльфы, гномы, тролли, русалки - все, о чем ты читал в книгах, вдруг стало реальностью. Все мифы, легенды. А потом...
- А потом, как сказал поэт Абернати, "Малыш, даже если сказка вошла в твою жизнь, это еще не сделает ее волшебной"?
- Да. Что-то вроде того. Все мифы были развеяны по ветру.
Они шли, и накатывающиеся волны слизывали их следы, как однажды волны времени поглотят их целиком, без остатка.
- Не все, - сказала Янре. - Может быть, еще где-то есть феи. Или боги. Может быть, они живут в море. В самой его глубине.
На горизонте серое море почти незаметно перетекало в такое же серое небо, и взгляд скользил, теряясь в этой бесконечности.
Может быть, их было так много. Может быть, русалки появлялись на свет из икринок, как рыбы, и тысячами устремлялись в глубины и просторы океанов, навсегда теряя связь
