дома.
- Простите.
4
Добрый волшебник Иванов сидел в своей 12-метровой комнате и играл в шахматы. Дом почти не покачивало, и это было вполне естественно. Дело в том, что Иванов подвешивал свой индивидуальный дом за большой крюк к воздуху. Он был опытный старый волшебник и умел выбирать неподвижные воздушные слои - если, конечно, хотел оставаться на одном месте (если хотел двигаться, то подвешивал свой дом к ветру).
Это был коренной русский волшебник. Многие из мира духов часто меняли страны, любили это - сегодня присядет на Эйфелеву башню и, зацепившись одной ногой, перевернется вниз головой, покачается, видя перед собой весь Париж, как опрокинутый чертеж, с пятном острова Ситэ посреди Сены; завтра подплывет к коралловому атоллу на большой черепахе и, похлопав ее по панцирю, поблагодарив волшебным словом: «Фермомпикс», зашагает себе мимо кокосовых пальм по горячему, обжигающему песку. Иванов - тот был увалень, домосед. Еще в давние, очень давние времена он пришел с отцом в этот край. И здесь, постепенно мужая, входя в силу, сначала вместе с отцом, а потом один, очищал дремучие могучие леса от завалов, рубил и спускал по рекам сухие деревья, провожал рыбу на нерест вверх по течению, в лютый мороз, когда грозно трещали сосны, оберегал, подкармливал птиц и всякую лесную мелочь, белок да зайчишек. Учил женщин украшать длинные льняные одежды серебряным и самоцветным узорочьем и в ожерельях, височных кольцах подбирать тонкие сочетания прозрачного хрусталя, алого сердолика с завитками скани или точками зерни. Мужчинам помогал вырезать гребни, что носили тогда у пояса, с изображением коня, медведя, или завершать срубы резными коньками, а боевые ладьи - фигурами дев, головами чудищ. Ему полюбились эти люди, эти места, тут он и остался - после того как непоседливый отец, имевший великую охоту к перемене мест, обозвал его «упрямым лесовиком» и ушел поглядеть не то на лианы джунглей, не то на вересковые пустоши.
Отец, пожив в этих местах, стал называться Иванов, потому что Ивановых тут было много, и среди них много хороших людей. Сын не стал менять прозвание, которое получил в наследство. Веселое крепкое трудовое племя Ивановых нравилось ему. Оно не переводилось. Он хотел к нему принадлежать.
- Е2 - е4,- сказал Иванов и выдвинул белую пешку на черное поле.
Он играл с духом Четырех Ветров. Это был не какой-нибудь солидный туз из Горупрасчетва (Городского управления Распределения Четырех Ветров), но просто рядовой агент- распорядитель по одному из ветроучастков города Москвы, сравнительно небольшой чин ветровой иерархии.
Его звали Рюшти Азу Теффик. От отличался большой физической силой, был миролюбив и очень любил детей, даже иной раз мог немного изменить направление ветровых потоков, чтобы уберечь песочный дом, выстроенный ребятишками на бульваре, или не потревожить малыша, спящего в коляске возле гастронома.
Долгое время он работал в одной из стран Востока. Дела в этой стране шли, прямо скажем, неважно, страна была отсталая, полуколониальная, полуголодная - нет, пожалуй, просто голодная, с очень высокой цифрой смертности и очень низкой цифрой урожайности. В начале тридцатых годов Рюшти Азу Теффик подал заявление с просьбой перевести его куда-нибудь из этой страны, ссылаясь на то, что у него очень мягкое сердце и ему тяжело видеть голодающих людей, а в особенности детей. В системе ветроделания почти совсем не было бюрократизма, и поэтому, рассмотрев его заявление, взвесив все «за» и «против», Рюшти Азу Теффику в начале шестидесятых годов оформили перевод в Москву. Так что москвич он, согласно представлениям духов, был совсем свежий, новоиспеченный.
Сначала он попал в технический отдел, за письменный стол, там надо было вычерчивать кривые ветров, высчитывать румбы; но с бумагами ему было скучно, и он сам попросился поближе к ветру. Стал одним из семи старших ветроуполномоченных по Фрунзенскому району, но в один прекрасный день проштрафился - заигрался вот так же в шахматы с волшебником Ивановым и опоздал к тому часу, когда должен был дуть ветер северо-восточный, умеренный, а ключи от сейфа были у него с собой. За это его понизили в должности, сделали участковым, но Рюшти Азу Теффик особенно не расстраивался, он был с ленцой, нечестолюбив и равнодушен к званиям.
- Е7 - е5,- сказал Рюшти Азу Теффик и двинул черную пешку на белый квадрат.
И пошла игра.
- Хм,- бурчал волшебник Иванов, хмуря лохматые седые брови,- Ну что же! Ты, парень, так... А мы тебя эдак... А что, если таким макаром? А?
Дом волшебника Иванова чуть покачивался среди облаков, которые иногда закладывали его два квадратных окошка, не давая видеть город, а потом уходили своей дорогой, подгоняемые ветром, северо-западным, умеренным. Кутаясь в прозрачные шарфы, играя ими, проплывали мимо полуголые Дочери Воздуха, с распущенными голубыми, зелеными и белыми волосами, нежные тела их, стройные, вытянутые, с маленькими всхолмьями девичьих грудей, отливали перламутром, казались серебряно-розовыми, когда их обтекали струи воздуха. Девы что-то пели, кувыркались, иногда к стеклу прижималось бледное лицо, большие глаза из-под тонких бровей смотрели на шахматные фигуры, на игроков, губы шевелились..,
- Разменный вариант испанской партии,- констатировал Рюшти Азу Теффик, который был очень силен в теории, вечно таскал с собой всякие шахматные учебники и журналы,- На турнире 1903 года такое начало применил...
Задребезжал пронзительный неприятный звонок, вспыхнула синяя лампочка. Иванов встал, кряхтя, наступая на собственную бороду (он всегда забывал сунуть ее за пояс толстовки), и из-под руки сердито посмотрел в окошко.
- Так и есть, самолет. Шастают тут...
Стал с усилием поворачивать старое, облупившееся штурвальное колесо, которое отчаянно скрипело, а время от времени упрямо заедало.
Естественно, что с развитием авиации духам и волшебникам пришлось приспособиться к новым условиям, к новой создавшейся обстановке - в воздухе стало тесно и небезопасно. У многих из них выработались соответствующий волшебные инстинкты, появились особые волшебные устройства. Так, Иванов сначала приделал к своему дому Магический Глаз. Но осенью тот сильно запотевал (не помогал и «дворник»), зимой обледеневал, да и вообще часто не срабатывал, а появление реактивных самолетов с их высокими скоростями сделало его окончательно бесполезным. Как следует помучившись, Иванов плюнул на Магический Глаз и достал через одного бывшего колдуна, который работал теперь завхозом, старый списанный радиолокатор, к нему добавил синюю лампочку и резкий звонок. Теперь на вопрос: «Как живете?» - Иванов отвечал бодро: «Так и живу. Облучаюсь синим светом. И весь в звоне».
- Многие переходят на кнопочное управление,- деликатно сказал гость, косясь на большое облупившееся штурвальное колесо, как будто
